ответы (1185708), страница 15

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 15)

С момента образования государства, т.е. в течение последних 5 тыс. лет, власть существует и в своей политической, публичной форме. При­чем начальные, патриархальные (традиционные) формы политичес­кой власти серьезно отличались от ее современных форм. В частно­сти, в политическом пространстве того времени отсутствовали ка­кие-либо посредники между населением и государственными структурами, институт разделения властей или какие-либо иные эле­менты организации сложной межгрупповой конкуренции. По сути дела власть, механизмы принуждения в значительной мере основывались на примитивных отношениях «дарообмена» (М. Мосс), кумов­ства, протекционизма и других аналогичных связях, которые и зало­жили традиции взяточничества и коррупции в развитии государства.

В настоящее время в обществе складываются формы надгосударственной политической власти, сосуществующие с аналогичными способами регулирования социальных отношений отдельными (на­циональными) государствами. Так, ООН формирует всемирную сис­тему международных, а Евросоюз – региональную систему властных отношений, в рамках которых отдельные государства несут опреде­ленную ответственность за соблюдение ими прав человека, выполне­ние межгосударственных договоренностей, за охрану природы и т.д. Их соответствующие институты – Совет Безопасности и Европарламент – контролируют исполнение отдельными государствами и час­тными организациями обязательных для них решений, применяя для этого систему конкретных мер воздействия: от торговых санкций и приостановки членства в международных организациях до экономи­ческой блокады и проведения военных акций в отношении отдель­ных государств.

Сложный и даже таинственный характер властного принуждения превратил власть в один из самых притягательных для человека объек­тов изучения. С древнейших времен и в доступных им формах люди пытались осознать загадки и закономерности этого явления. Так, еще в древнеиндийском эпосе (в кн. «Архашастры») власть описывалась в простейших метафорических образах: «большая рыба ест маленькую». В Древней Греции и Древнем Риме власть в основном трактовалась в рамках универсалистских концепций «архэ»-«анархэ» (порядок-беспорядок), связывавших ее природу с упорядочением и регулированием социальных связей и отношений, установлением согласия меж­ду людьми, обменом и распределением благ в рамках конкретного государства. Так, в 5-й книге «Никомаховой этики» Аристотель трак­товал власть как «распределение почестей, имущества и всего проче­го, что может быть поделено между согражданами определенного государственного устройства».*

Парадоксально, но несмотря на громадный интерес к власти люди долгое время не задумывались над ее источниками, соотношением различных форм, социальных возможностях и пределах, удовлетво­ряясь метафорическими и мифологическими представлениями об этом феномене. Практически только с XVI в. в социальной теории стали дискутироваться вопросы о том, кто имеет, а кто не имеет право на власть, каковы ее источники, пределы, атрибуты и признаки. Наряду с безраздельно господствовавшими в то время теологическими под­ходами стали высказываться идеи, согласно которым источники вла­сти следует искать в живой и неорганической природе. Природа вла­сти стала непосредственно связываться с врожденными чувствами, стремлениями людей к доминированию и агрессии. И хотя сегодня нет достоверных научных данных, подтверждающих наличие такого рода чувств, тем не менее в категориях власти достаточно широко интерпретируются асимметричные отношения в живой природе или биологизируются человеческие связи в политической сфере. Прони­кают в науку и аллегорические представления о «власти природы над человеком» или «власти человека над природой».

Однако, относясь к власти как к сугубо социальному по проис­хождению явлению, многие ученые тем не менее длительное время рассматривали ее не как самостоятельный феномен, а как один из элементов государства (наряду с населением и территорией) или сред­ство доминирования в межличностных отношениях. И только со вре­менем к власти стали относиться как к самостоятельному, качественно определенному явлению общественной жизни. В последнее время стали даже предприниматься попытки создания единой науки о власти – кратологии. В сфере политической науки власть превратилась в тот концептуальный фокус, через который стали изучаться и описывать­ся практически все политические процессы и явления: деятельность элит, организация системы правления, принятие решений и т.д.

Современные теоретические трактовки политической власти

В настоящее время в научной литературе можно насчитать более 300 определений власти. Большинство из них, трактуя ее как явление соци­альное, тем самым раскрывают и природу политической власти. Мно­гообразные теоретические представления о власти делают акцент на ее разнообразных сторонах и аспектах, то представляя ее как особый тип поведения (бихевиоральные концепции) или способ организа­ции целенаправленной деятельности (структурно-функциональные подходы), то подчеркивая психологические свойства ее носителей, то указывая на функциональное значение принуждения, то выделяя способности власти к силовому воздействию на объект и контролю над ресурсами и т.д. Если попытаться систематизировать все более-менее значимые представления о природе власти с точки зрения ее основополагающих источников, то можно выделить два наиболее об­щих класса теорий, на основе которых удается объяснить все ее атри­буты: основания, объем, интенсивность, формы и методы принуж­дения, а также другие основные параметры.

Первое из этих направлений можно условно назвать атрибутивно-реляционистским. Его сторонники связывают сущность власти с раз­личными свойствами человека и сторонами его индивидуальной (мик­рогрупповой) деятельности. По своей сути такой теоретический под­ход развивает своеобразную «философию человека», заставляя его приверженцев усматривать сущность власти в волевых (Гегель), си­ловых (Т. Гоббс), психологических (Л. Петражицкий) и прочих свой­ствах и способностях индивида или в использовании им определен­ных средств принуждения (инструменталистские теории) и поведен­ческого взаимодействия (Г. Лассуэлл).

В качестве типичных примеров такого подхода можно назвать те­орию «сопротивления» (Д. Картрайт, Б. Рейвен, К. Леви), согласно которой власть возникает в результате преодоления одним субъектом сопротивления другого. Такова же по существу и «теория обмена ре­сурсов» (П. Блау, Д. Хиксон), авторы которой предполагают, что власть формируется в результате обмена одним субъектом своих (дефицит­ных для контрагента) ресурсов на необходимое ему поведение дру­гого. Показательна и теория «раздела зон влияния» (Дж. Ронг), интер­претирующая власть в качестве следствия контакта социальных зон, которые находятся под контролем разных субъектов. В это же направ­ление вписывается и телеологическая концепция Б. Рассела (в кото­рой власть рассматривается как форма целенаправленной деятельно­сти человека), и идеи школы «политического реализма», делающие акцент на силовом воздействии контролирующего ресурсы субъекта (Г. Моргентау), и некоторые другие.

Различаясь в деталях, все теории этого типа интерпретируют власть в качестве асимметричного социального отношения, которое складывается и развивается на основе обмена деятельностью между раз­личными субъектами, в результате чего один из них изменяет поведе­ние другого. Представая в качестве определенной формы реализации человеческих свойств и устремлений, формы воплощения интересов (намерений, целей, установок и т.д.) индивидуальных или групповых субъектов, с присущими им разнообразными средствами, ресурсами и институтами властеотношений, политическая власть выявляет свою способность к существованию лишь в определенных точках социального пространства. При этом формируемые ею связи и зависимости господства и подчинения всегда дают возможность ответить на воп­рос: кому принадлежит политическая власть, «для кого», в чьих инте­ресах используются полномочия и возможности субъекта власти?

Вместе с тем указанным позициям противостоит точка зрения, трак­тующая власть в качестве анонимного, надперсонального, безличного свой­ства социальной системы, обезличенной воли обстоятельств, принци­пиально несводимой к характеристикам индивидуального или группо­вого субъекта. И это направление (обозначим его как системное) также представлено многочисленными теоретическими конструкциями.

Например, представитель структурно-функционального подхода Т. Парсонс трактовал власть в качестве «обобщенного посредника» в социальном (политическом) процессе, а К. Дойч видел в ней аналог денег в экономической жизни или «платежного средства» в политике, который срабатывает там, где отсутствует добровольное согласо­вание действий. Для относящихся к этому направлению марксистских взглядов характерно представлять политическую власть в качестве фун­кции социального аппарата того или иного класса, формирующего общественные отношения, предопределяющие его способность навя­зывать свою волю другому классу (или обществу в целом) и тем са­мым обеспечивающие его социальное господство. К данному направ­лению относятся и информационно-коммуникативные трактовки вла­сти (Ю. Хабермас), рассматривающие ее как глобальный процесс многократно опосредованного и иерархиизированного социального общения, регулирующего общественные конфликты и интегрирую­щего человеческое сообщество.

Но наиболее ярко суть системного подхода выражена в постструк­туралистских теориях (М. Фуко, П. Бурдье). В крайних вариантах они интерпретируют власть как некую модальность общения, «отноше­ние отношений», изначально присущее всему социальному, не ло­кализуемое в пространстве и не способное принадлежать кому-либо из конкретных общественных субъектов. Как пишет, к примеру, М. Фуко, «власть везде не потому, что она охватывает все, а потому, что она исходит отовсюду».* При таком подходе политическая власть по сути отождествляется не только со всеми политическими, но и со всеми социальными отношениями в целом. Ни в обществе, ни в по­литике не признается ничего такого, что могло бы выйти за рамки власти. И при этом выходит, что не люди обладают способностью присваивать власть, а сама власть присваивает на время того или иного субъекта (президента, судью, полицейского) для осуществле­ния принуждения.

В рамках системных теорий власть объявляется имманентным свойством любых социальных систем (общества, группы, организации, семьи), внимание сосредоточивается на сложившихся в каждой из систем политических статусах и ролях, механизмах принуждения, при­меняемых позитивных и негативных санкциях. Поэтому авторы и сто­ронники этих теорий легко дают ответы на вопросы «как?» и «над кем?» осуществляется властное доминирование, но затушевывают или вовсе скрывают источники его происхождения.

Сущность политической власти

Представители двух указанных круп­ных теоретических подходов, делая упор на реально существующих сто­ронах и аспектах власти как общественного явления, исходят из про­тивоположных принципов в объяснениях ее сущности. Признание реальности тех аспектов власти, которые используются в качестве основания для ее концептуальной интерпретации, не устраняет не­обходимости выбора между этими подходами.

При определении сущности политической власти в качестве ис­ходного начала наиболее правомерной следует признать ее инстру­ментальную трактовку, раскрывающую отношение к ней как к опре­деленному средству, которое использует человек в тех или иных си­туациях для достижения собственных целей. В принципе власть вполне можно рассматривать и в качестве цели индивидуальной (групповой) активности. Но в таком случае нужны особые, пока еще отсутствую­щие доказательства, что такое стремление присутствует если не у всех, то у большинства людей. Именно в этом смысле власть может быть признана функционально необходимым в обществе явлением, которое порождено отношениями социальной зависимости и обмена деятельностью (П. Блау, X. Келли, Р. Эмерсон) и служит разновидно­стью асимметричной связи субъектов (Д. Картрайт, Р. Даль, Э. Каплан).

В качестве средства регулирования социальных взаимоотноше­ний власть может возникнуть лишь в тех типах человеческой комму­никации, которые исключают сотрудничество, партнерство и ана­логичные способы общения, обесценивающие самою установку на превосходство одного субъекта над другим. Более того, в условиях конкуренции власть также может возникнуть лишь в тех случаях, когда действующие субъекты связаны между собой жесткой взаимо­зависимостью, которая не дает одной стороне достичь поставленных целей без другой. Эта жесткая функциональная взаимозависимость сторон есть непосредственная предпосылка формирования власти. В противном случае, когда в политике, скажем, взаимодействуют слабо зависящие друг от друга субъекты (например, партии раз­личных государств), между ними складываются не властные, а дру­гие асимметричные отношения, раскрывающие дисбаланс их ма­териальных ресурсов, не позволяющий обеспечить доминирование одной из них.

Когда же из взаимной конкуренции начинает вырастать домини­рование одного из субъектов за счет навязывания им своих целей и интересов другому субъекту, тогда и возникает новый тип взаимодей­ствия, при котором господствует одна сторона и ей подчиняется дру­гая. Иными словами, власть возникает в результате превращения вли­яния одной стороны в форму преобладания над другой. Поэтому ког­да той или иной стороне удается навязать конкуренту собственные намерения, цели и желания, и формируется власть, знаменующая собой ту асимметричность положения, при которой господствующая сторона приобретает дополнительные возможности для достижения собственных целей.

Таким образом, власть может рассматриваться как разновидность каузальных отношений или, по мысли Т. Гоббса, отношений, в кото­рых «один выступает причиной изменения действий другого». Поэто­му власть выражает позицию субъективного доминирования, возника­ющую при реальном преобладании тех или иных свойств (целей, спо­собов деятельности) субъекта. Следовательно, власть основывается не на потенциальных возможностях того или иного субъекта или его формальных статусах, а на реальном использовании им средств и ресурсов, которые обеспечивают его практическое доминирование над другой стороной. В политике подчиняются не тому, у кого более высокий формальный статус, а тому, кто может использовать свои ресурсы для практического подчинения. Не случайно М. Вебер счи­тал, что власть означает «любую возможность проводить собствен­ную волю даже вопреки сопротивлению, вне зависимости от того, на чем такая возможность основана».

Характеристики

Список файлов ответов (шпаргалок)