Миронов В.В. Философия. (2005) (1184476), страница 27

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 27)

Сократическая культура процветала в Европе вплоть до конца XVIII в., когда на сцене появился Кант, показавший принципиальную ограниченность возможностей человеческого разума. Шопенгауэр раскрыл истинный смысл кантовских новаций, окончательно подорвав веру в возможность рационального переустройства мира. Наступает благоприятный момент, возвещает Ницше, для нового рождения трагедии, мифа и трагического героя — будущего сверхчеловека.

159

«Рождение трагедии...» вызвало неоднозначную реакцию среди профессиональных филологов. Ницше был раздражен тем, как приняли его работу коллеги. Не чувствуя призвания к преподаванию и к тому же испытывая серьезные проблемы со здоровьем, философ уже в 1879 г. оставил академическую карьеру. В том же году он завершил публикацию важного труда — «Человеческое, слишком человеческое», обозначившего переход к «позитивистской» стадии его мысли.

В этой работе, представляющей собой сборник афоризмов и размышлений на психологические и философские темы, Ницше расстается с метафизическими иллюзиями и освобождается от влияния идей Шопенгауэра. Он отказывается от учения о трансцендентных аспектах мира и ищет естественных объяснений любых феноменов, в том числе религии. В противовес Шопенгауэру Ницше заявляет, что «никогда еще никакая религия ни прямо, ни косвенно, ни догматически, ни аллегорически не содержала истины» [1]. Источник религии — страх и нужда, подкрепляемые «заблуждениями разума».

Совершив «великий разрыв» с авторитетами прошлого и наградив «гомерическим смехом» вещь в себе, Ницше вышел на путь самостоятельного философствования. Важными вехами на нем стали сочинения «Утренняя заря» (1881) и «Веселая наука» (1882—1887), в предисловии ко второму изданию которой Ницше говорит, что эта книга «словно написана на языке весеннего ветра» и что вся она «есть не что иное, как веселость после долгого воздержания и бессилия, ликование возвращающейся силы». Позади, считает Ницше, он оставил пустыню извращенной, болезненной философии. Еще раз уточняя свое отношение к Шопенгауэру, Ницше заявляет, что не приемлет его концепцию «единой воли», «отрицание индивида», «грезы о гении», а также «бессмыслицу о сострадании» как источнике всякой моральности, но по-прежнему одобряет «его бессмертное учение об интеллектуальности созерцания, об априорности закона причинности, об орудийной природе интеллекта и несвободе воли» [2]. Особенно важным представляется последний

1 Ницше Ф. Соч.: В 2 т. М., 1990. Т. 1. С. 301.

2 Там же. С. 573.

160

пункт. Хотя Шопенгауэр допускал возможность исключений из закона естественной причинности и соответственно проявлений человеком своей абсолютной свободы, в общем и целом он говорил о неизменности человеческого характера и даже защищал своего рода фаталистическое мировоззрение. Ницше усиливает эту тенденцию и утверждает, что понимание несвободы человеческой воли позволяет избавиться от ложных моральных теорий, угрызений совести, да собственно и от самого понятия совести и вины. Он все больше ощущает необходимость радикальной переоценки всех ценностей, а его тексты начинают походить на откровения пророка новой религии.

Кульминацией пророческих настроений Ницше стала книга «Так говорил Заратустра» (1883—1885). В уста персидского мудреца мыслитель вкладывает собственную «философию будущего». Спускаясь с гор к людям, ницшевский Заратустра размышляет о смерти Бога, а свою проповедь он начинает со слов «Я учу вас о сверхчеловеке». Эти и другие идеи, такие, как учение о вечном возвращении, о стадной морали и происхождении религиозных ценностей, получили дальнейшее развитие в последних сочинениях немецкого философа: «По ту сторону добра и зла» (1886), «К генеалогии морали» (1887), «Сумерки идолов», «Антихрист» и «Esse homo» (1888).

В 1889 г. философ был помещен в психиатрическую клинику, и, хотя вскоре его состояние несколько улучшилось и мать забрала его из больницы, он так и не вернулся к полноценному существованию. Ницше умер в 1900 г.

Ницше вынашивал планы систематического изложения своих идей в трактате под рабочим названием «Воля к власти». И хотя этот труд так и не был завершен, понятие «воли к власти» является удобным отправным пунктом изложения поздней философии Ницше.

Мир есть воля к власти — это значит, что любая сущая вещь стремится к тому, чтобы доминировать над всем остальным. У Шопенгауэра борьба за господство имела более высокую цель, чем победа в этой борьбе, так как самое жизнеспособное существо, человек, имеет своим призванием уничтожение породившей его воли, что способствует переходу этой воли в высшее, успокоенное состояние, которое, однако, трансцендентно миру и немыслимо внутри него. Ницше же считает, что мысль о таком состоянии — просто иллюзия.

161

Иными словами, воля к власти целиком природна. Мир не имеет изнанки. Поэтому у существ, живущих в нем, может быть только одна реальная цель — стать господами сущего. Эта цель недостижима без определенных интеллектуальных усилий. Но вне ее интеллект не имеет самостоятельного значения. Рассуждения об абсолютных истинах, по мнению Ницше, чистейший вымысел. Таких истин не существует, всякое знание есть набор «перспектив», условностей, выгодных для тех или иных субъектов или групп людей, но могущих быть пересмотренными при изменении обстоятельств. Ницше распространяет этот вывод и на фундаментальные онтологические понятия, вроде субстанции и причинности. Мы слишком доверяем грамматике, навязывающей нам соответствующие конструкции.

Несмотря на свои нападки на онтологию, Ницше считает возможным высказать ряд содержательных тезисов об устройстве мира. Мир неустойчив, текуч, это поток, поток становления, лишенного предельной цели, но не уходящего в бесконечность: рано или поздно в этом мире все повторяется. Концепция «вечного возвращения», пришедшая в голову Ницше как какое-то озарение, позволяет ему обнаружить некий посюсторонний суррогат бессмертия. В самом деле, если вечное возвращение реально, то каждый из нас, завершив свою жизнь, не исчезает навсегда, а вернется к существованию, причем бесконечное множество раз. Это, и правда, аналог бессмертия.

В мире, однако, есть существа, которые хотели бы остановить поток становления, умертвить все живое. Ими тоже руководит воля к власти, но она принимает у них глубоко извращенные формы. Парадокс в том, утверждает Ницше, что именно они считаются носителями морали. Ведь традиционная мораль тесно связана с христианством, религией отрицания природного мира ради вымышленных сверхъестественных благ. Само это отрицание восходит к своего рода заговору посредственностей против сильных индивидов, в которых в наибольшей степени проявляется красота жизни.

Естественный порядок вещей таков, считает Ницше, что сильные должны господствовать, слабые — подчиняться. Иногда его философию понимают так, будто он хотел сказать, что сильные должны жить, а слабые умереть. Но такое «дарвиновское» истолкование его идей не соответствует реальной позиции Ницше. Он не отрицает реальности «дарвиновской» борьбы за существование, но полагает, что она происходит «как ис-

162

ключение; общий вид жизни есть не нужда, не голод, а, напротив, богатство, изобилие, даже абсурдная расточительность, — где борются, там борются за власть» [1]. Иными словами, в мире есть место для всех, как для слабых, так и для сильных. Но дело в том, что слабые не хотят быть в подчинении у сильных. Они ненавидят их «благородство» и берут числом, сбиваясь в стаи и научаясь побеждать незаурядных одиночек. В непонимании этого обстоятельства, считал Ницше, главная ошибка Ч. Дарвина, который был убежден, что именно сильные всегда должны брать верх над слабыми. Для подавления сильных слабые разрабатывают нормы стадной морали, в которой центральное место отводится понятию сострадания. Признание ценности сострадания побуждает к поддержанию слабых и нежизнеспособных. Иное поведение считается безнравственным. Для поддержания этой противоестественной системы нравственности необходимо ввести представление о сверхъестественных ценностях, а именно о справедливом трансцендентном творце и загробном мире: «Понятие «Бог» выдумано как противоположность понятию жизни... Понятия «по ту сторону», «истинный мир» выдуманы, чтобы обесценить единственный мир, который существует... Понятия «душа», «дух», в конце концов даже «бессмертная душа» выдуманы, чтобы презирать тело, чтобы сделать его больным — «святым»... И всему этому верили как морали» [2].

1 Ницше Ф. Соч.: В 2 т. Т. 2. С. 601.

2 Там же. С. 768—769.

В конце XIX в. многим интеллектуалам казалось, что христианство доживает свой век. В этом отношении Ницше не был исключением. Но именно он смог выразить это убеждение емкой формулой о смерти Бога. Сомнения в реальности трансцендентных ценностей, по Ницше, не могут не иметь серьезных последствий для европейской цивилизации, которая даже в своих секулярных формах, к примеру в изобретенных ею демократических институтах или в актуальных для XIX в. социалистических учениях, зависит от христианских мифологем. На смену традиционных идей неизбежно приходит нигилизм. Но нигилизм, доказывал Ницше, не должен нести тотальное разрушение. Он должен стать отправной точки для полной переоценки ценностей. Это будет крайне болезненный процесс, сопровождающийся страшными социальными катастрофами:

163

«Когда истина вступит в борьбу с ложью тысячелетий, у нас будут сотрясения, судороги землетрясения, перемещение гор и долин, какие никогда не снились... все формы власти старого общества взлетят в воздух — они покоятся все на лжи: будут войны, каких еще не было на земле» [1]. Но в итоге этот процесс приведет к восстановлению естественного положения вещей, к признанию необходимости возвышения жизненных сил, а не их уничтожения.

Иллюстрацией новых ценностей, считает Ницше, должно стать понятие «сверхчеловек». Сверхчеловек — это человек «великого здоровья», преодолевший иллюзии, отказавшийся от условностей, главной из которых является представление о сострадании как глубинной сути морали, и направивший свои силы на физическое и духовное преображение. Трудно спорить, что это достаточно общие слова, под которые можно подвести самые разные моральные характеры. Но хотя Ницше и впрямь не спешил конкретизировать понятие сверхчеловека, он все же давал понять, что главное в нем — противоположность «добрым людям», христианам и прочим нигилистам, т. е. истребление привычной морали, и что в сверхчеловеке можно скорее увидеть бессердечного тирана, чем кроткого праведника. Вообще, сверхчеловек «сверхчеловечен... именно в отношении добрых, добрые и праведные назвали бы сверхчеловека дьяволом» [2]. Такими рассуждениями можно легко напугать любого добропорядочного читателя. Но Ницше этого и добивается. «Я не человек, — заявлял он, — я динамит». С другой стороны, бояться сверхчеловека, уверен Ницше, можно лишь при извращенном понимании жизни. Опасного в нем ровно столько, сколько опасного в самой реальности. Ведь он и есть квинтэссенция реальности, он носит в себе все, что есть в ней страшного и загадочного, и «постигает реальность, как она есть», а не в ее затуманенном ложными идеями облике.

1 Ницше Ф. Соч.: В 2 т. Т. 2. С. 763.

2 Там же. С. 766.

При жизни Ницше его философия не получила широкого признания в Германии, хотя у него появились последователи и критики по всей Европе, в том числе в России. В XX в. интерес к этому философу еще более вырос. Германские нацисты пытались поставить Ницше на службу собственной антигуманной идеологии, однако едва ли можно найти достаточные основа-

164

ния для подобного толкования взглядов этого мыслителя. Хотя Ницше явно утрачивал чувство меры в своей критике этической значимости сострадания, но нельзя забывать, что он анализировал этот феномен в противовес доктрине Шопенгауэра, который, напротив, гиперболизировал роль этой естественной человеческой склонности. В любом случае Ницше не призывал к систематическому уничтожению каких-либо групп людей и не был националистом, а его тезисы об иллюзорности сверхъестественных ценностей и о ложности антитезы эгоистическое—альтруистическое вполне согласуются с влиятельными антропологическими теориями наших дней, которые нельзя заподозрить в стремлении провести дискриминационные линии среди людей и узаконить табель о рангах.

Одно время в истолковании идей Ницше преобладала тенденция относить его учение к широкому, хотя и несколько размытому, течению «философии жизни», к которому, помимо Ницше, причисляли, к примеру, А. Бергсона и В. Дильтея. В настоящее время наряду с Кьеркегором его обычно упоминают среди предшественников философии экзистенциализма. Большое влияние Ницше испытали французские постмодернисты конца XX в.

Глава 6. Марксистская философия: основные идеи и эволюция

1. Классический философский марксизм

Марксистская философия — это совокупное понятие, обозначающее философские воззрения Карла Маркса (1818—1883) и Фридриха Энгельса (1820—1895), а также взгляды их последователей. Применительно к ней употребляются термины «диалектический материализм» и «исторический материализм», введенные в обиход в 90-х гг. XIX в. Позже они оказались привязаны к партийно-идеологическим трактовкам философских составляющих марксизма как теории, идеологии и практики социалистического преобразования общества. Существуют классическая и неклассическая версии марксистской философии. В первом случае это философские идеи самих Маркса и Энгельса, во втором — различные интерпретации этих идей. Классический философский марксизм не есть завершенная фи-

165

Характеристики

Список файлов книги