Том 2. Новые и новейшие социологические теории через призму социологического воображени (1158958), страница 89
Текст из файла (страница 89)
: Изд-во имени Сабашниковых, 2000. С. 239.Там же. С. 244.3 Там же. С. 276.4 Там же. С. 278.Еще один прием — «квантификация качества», то естьсведение качества явления к некоторым его количественнымпараметрам, что, естественно, огрубляет реальность.Есть и другие средства мифотворчества, но всех их объединяет одно — современный миф фиксирует не отношениекода культуры к реальному миру, а отношение одного кодак другому. Тем самым образуется некий метакод, интерпретирующий реальность в ее одностороннем, подчас, заведомоискаженном виде.Например, если речь идет о рекламе лекарства, то предметом мифологизации является не само по себе реальноелекарство, которое объективно полезно конкретным больным, а «универсальная полезность» лекарства как таковая,адресованная всем потенциальным потребителем лекарства.В целом Р.
Барт рассматривает рекламу как особую формусовременного мифа, обладающую сложной, многоуровневойструктурой1.На первом уровне она включает в себя саму знаковую«субстанцию» сообщения о товаре.На вторичном уровне означаемым являются не конкретные смыслы сообщения, а «переносный» смысл, ассоциирующий рекламируемый товар с максимально широким«миром» «общечеловеческих» благ.Конкретными механизмами создания ассоциаций являются метафоры, то есть замена одного означающего на другое. Используются также метонимии — замещения смыслапо смежности двух разных объектов, обычно находящихсярядом (товар — образы красивых женщин, великолепныепейзажи и т.п.), что обеспечивает формирование особогоэмоционального отношения к товару.«Реклама нередко внушает зрителю чувство какой-тоглубинной сущности вещей, которая обычно непостижималишь путем номинации, то есть через членораздельнуюречь: рекламные апельсины — это всякий раз воплощениеапельсина-в-себе, образный эквивалент целой словарнойстатьи; подобную степень абстракции можно встретитьв книгах для классного чтения, и вполне возможно, что привиде подобной рекламы взрослый бессознательно пережи-24041 Барт, Р.
Рекламное сообщение // Барт Р. Система моды. Статьипо семиотике культуры. М. : Изд-во им. Сабашниковых. 2004. С. 411.405вает вновь то чувство изумления, которое они вызывалиу него в детстве»1.На третьем семантическом уровне рекламного сообщениянаходится бренд.Семантический трюк, формирующий миф, заключаетсяв том, что все три уровня находятся в неразрывном единствеи, как правило, воспринимаются реципиентом как равнозначные, т.е. идет искусственное увеличение качества рекламируемого товара.14.6. Ôóêîèçì î âëàñòè çíàíèÿ: èçó÷åíèå ñëó÷àÿАрхеология знания обосновывает связь между знаниеми властью, что предполагает анализ структурных отношений между дискурсом и властью.Основной постулат М. Фуко состоит в том, что определенная форма знания проявляет власть над другой и темсамым утверждается социальный контроль в обществе.
Имущие и неимущие, свободные и заключенные, умственно здоровые и сумасшедшие говорят на разных языках, обладаютразными формами знаний, между которыми в современномобществе отсутствует диалог.В конечном счете, одна форма знания (имущих, свободных, умственно здоровых) начинает властвовать над другой, что конкретно проявляется в утверждении и развитииинститутов социального контроля — государства, работныхдомов, тюрем, психбольниц.По М.
Фуко, язык и власть неразрывны. Причем,не люди, конкретные правители, а существующие в языкесимволы, имена, в конечном счете, определяют её характер:«власть — это не некий институт или структура, не какая-тоопределенная сила, которой некто был бы наделен: это имя,которое дают сложной стратегической ситуации в данномобществе»2.Развитие знания приводит к изменению характера власти, институтов социального контроля, и осуществляется эточерез изменения норм дискурса.1 Барт, Р.
Рекламное сообщение // Барт Р. Система моды. Статьипо семиотике культуры. М. : Изд-во им. Сабашниковых. 2004. С. 451.2 Давыдов, Ю. Н. У истоков социологического постмодернизма: от распредмечивания социальной науки к плюралистическому разложению разумности // История теоретической социологии. Т. 4. СПб., 2000.
С. 288.406В работе «Сумасшествие и цивилизация» показывается,что в истории человечества был период, когда согласно нормам существовавшего дискурса сумасшедшего наделялисверхъестественной силой или, напротив, он становилсяжертвой общества. По мере развития медицинского знанияи, соответственно, изменения норм дискурса это отношениестало меняться.Сначала психиатрия использовала физическое и моральное воздействие по отношению к больным. Затем акцентлечения сместился на моральные методы, ибо причины заболевания виделись в моральных пороках (неумение и нежелание работать). Нормы дискурса до ХIХ в.
не относилимастурбацию или нимфоманию к психическим отклонениям. Однако уже в начале ХIХ в. эти сексуальные проявления отождествлялись с безумием.Возникновение знания об инфекционном характере заболеваний привело к тому, что психически больные люди подверглись полнейшей изоляции от остальных.З. Фрейд был первым, кто стал рассматривать сумасшествие через призму языка. Тем самым в медицинском знаниивозникла сама возможность диалога с психически больнымилюдьми, что в итоге привело к изменению социального контроля по отношению к ним, а затем и характера власти. Болеетого, медицина впервые стала распространяться не толькона больных, но и на здоровых людей (профилактическоелечение, предотвращение возможных патологий).Данный пример показывает, что археология знания выявляет связь формы знания, норм дискурса с характером социального контроля по отношению к психически больнымлюдям и властвования вообще.«Статус безумца в Европе, — замечает М.
Фуко, был оченьлюбопытным в том, что касается речи. С одной стороны, речьбезумцев отвергалась, как не имеющая ценности, а с другойстороны, полностью ею никогда не пренебрегали… Стоитпривести пример с шутами… Можно сказать, что в некотором роде в лице шута речи безумия придавался нормативный статус. Ведь шут вне всякого отношения к политикеи морали и более того, под покровом безответственности,в виде знамений и иносказаний говорил правду, которуюобыкновенные люди высказывать не могли»1.1 Фуко, М. Безумие и общество // Фуко М. Интеллектуалы и власть:избранные политические статьи, выступления и интервью.
М. : Праксис,2002. С. 12.407Эти же идеи М. Фуко развивает в работе «Надзиратьи наказывать: рождение тюрьмы».По его мнению, характер наказания определяют не конкретные властители, а «лингвистическая составляющая»конкретной эпистемы. Именно определенная эпистемадетерминировала церемонии публичных казней виновных.Затем в европейской культуре, в период с 1757 по 1830 гг.,происходит замена экзекуций преступников на контроль надними с помощью определенных тюремных правил. Возникновение рациональной эпистемы привело, соответственно,к рационализации и бюрократизации системы наказания,которая стала менее жестокой и более мягкой.
Однако онане стала более человечной.Буржуазный институт тюрьмы, отмечал М. Фуко, предполагал «не меньшее, а лучшее наказание», которое становилось более универсальным, а власть наказания прониклаглубже в социальное тело. В отличие от предшествующейновая власть наказания проявлялась значительно чаще, онастала более эффективной и обезличенной и распространялась не только на преступников, а на все общество.Так, на основе нового рационального знания возниклатехнология дисциплинарной власти. Она характеризуетсятремя особенностями:— иерархическим наблюдением — возможностью должностных лиц осуществлять контроль за сферами, находящимися в зоне их влияния;— нормативистскими суждениями — полномочиямидолжностных лиц выносить суждения о нарушении поведенческих норм и, соответственно, наказывать нарушителей;— инспектированием тех, кто является наблюдаемымисубъектами.Данная эпистема («современный научно-правовой комплекс») предполагала качественно иную власть — контролировать всех людей, причем выявлять «не только то, чтоони делали, но и то, что они хотели или могли бы сделать».В итоге, возникает паноптикум — структура с автоматическифункционирующей властью, причем наблюдаемые знают,что они подвергаются контролю, но не знают точно время,когда должностные лица контролируют их.Как считает М.
Фуко, современная эпистема возвеличилапринцип паноптикума. Он позволяет развивать дисциплинарное общество, контролируя с помощью более дешевыхи более эффективных средств все большие массы населения408в самых разных сферах — учебных заведениях, на службе,в армии. И в этом случае, как видно, существует связь междуконкретной эпистемой и характером власти.Заметим, что современные постмодернисты рассматривают компьютерную сеть в духе археологии знания — какновейшую эпистему, предполагающую современный вариантпаноптикума, который дает властвующим практически неограниченную возможность контролировать подчиненных.С аналогичных методологических позиций М.
Фуко анализирует секс и сексуальность.С его точки зрения, сексуальный дискурс всегда представляет нечто, что можно контролировать, администрировать. Сексуальность не есть некая универсальная константа.Напротив, она тесно связана со знанием, типом мышлениявообще. Смена эпистем, соответственно, приводит к утверждению нового типа властвования общества относительнофункционирования тела и секса.«Эта власть, — пишет М. Фуко, — выступает как разотнюдь не в форме закона или в качестве последствия действия какого-либо определенного запрета. Напротив, онаосуществляет свое действие через умножение отдельныхформ сексуальности»1.Как видно, взаимодействие знания и власти проявляетсяи в сфере сексуальности.Таким образом, теория археологии знания дает исследователям весьма оригинальный инструментарий изучениясоциальных реалий.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
