Том 2. Новые и новейшие социологические теории через призму социологического воображени (1158958), страница 21

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 21)

Блумером совместного действия.Другой американский социолог Р. Хилберт предложил,по его словам, «радикальную концепцию» этнометодологии,которая вообще стирает грани между макро и микро социальными реалиями.Из работы: Г. Гарфинкель. Исследование привычных оснований повседневных действий1Если у Канта нравственный закон «внутри нас» вызывал мистическое благоговение, то для социологии нравственный закон «вненас» является технической задачей. С точки зрения социологической теории, нравственный закон воплощен в упорядоченныхпо некоторым правилам действиях повседневной жизни.

Членыобщества сталкиваются с ним и знают о нем как об обычном, по ихощущению, ходе действий: в знакомых картинах ежедневных дел,в мире повседневной жизни, который знаком им, как и всем остальным, и воспринимается как нечто само собою разумеющееся.Люди называют этот мир «естественные события жизни»,которые для их участников сплошь и рядом являются и моральными фактами. Для членов общества привычные дела не простообстоят вполне определенным образом, но обстоят они всегда либоправильно, либо неправильно. Знакомые картины повседневныхзанятий, к которым участники относятся как к «естественнымсобытиям жизни», — это многочисленные факты их повседневногосуществования, представляющие собой одновременно и сам реальный мир, и продукт деятельности людей в этом мире.

Эти картиныобеспечивают возможность «фиксации», узнавания («вот оно!»),к ним человека всякий раз возвращает пробуждение, они являютсяи отправными точками, и точками возврата для любого преобразования мира повседневной жизни, осуществляемого в игре, мечтах,экстазе, театральном перевоплощении, научном теоретизированииили торжественных ритуалах…Знакомый мир здравого смысла, мир повседневной жизни является предметом непреходящего интереса для любой дисциплины —и гуманитарной, и естественнонаучной. В общественных же наукахи, в особенности, в социологии он, по сути, составляет основнойпредмет изучения.

Он определяет саму проблематику социологии,входит в самое природу социологического отношения к действи1 Сокращено по источнику: Garfinkel, G. Studies in Ethnomethodology.New Jersy : Prentice Hall Inc., 1967.90тельности и странным образом охраняет свой суверенитет от претензий социологов на адекватное его объяснение.Однако несмотря на центральное положение этой темы в социологии, существующая обширная литература приводит мало данныхи почти совсем не содержит методов, которые позволили бы выявить сущностные черты социально признанных «знакомых картин»и соотнести их с параметрами социальной организации.

Хотя социологи и принимают социально структурированные сцены повседневной жизни в качестве отправных точек своих исследований, онивсе же редко замечают, что сама возможность существования мираздравого смысла является для социолога исследовательской проблемой… В данной статье я намерен показать, что изучение действий, основанных на здравом смысле, безусловно имеет важноезначение для социологии, и, рассказав о ряде наших исследований,хотел бы стимулировать обращение к этой проблематике.Как сделать обыденные сцены заметнымиПри анализе устойчивых характеристик повседневных занятийсоциологи обычно выбирают знакомые испытуемым обстоятельства, такие, как домашняя обстановка или рабочее место, и ищутпеременные, обеспечивающие устойчивость этих характеристик.И столь же обычно они не рассматривают некий определенныйаспект этих обстоятельств: социально стандартизованные и стандартизирующие, «видимые, но не замечаемые», ожидаемые, фоновые черты повседневных событий.

А члены общества как раз этифоновые ожидания и используют в качестве схемы интерпретацииреальности, благодаря чему совершающиеся здесь и теперь события становятся для них узнаваемыми и доступными пониманиюкак «проявления-знакомых-событий». Тот факт, что каждый человек ощущает этот фон, вполне очевиден, и в то же время всякийиспытает большие затруднения, если его попросят рассказатьточно, в чем эти ожидания состоят. Когда человека спрашиваютоб этом, он может рассказать очень немногое или не может рассказать вообще ничего.Чтобы эти фоновые ожидания вышли на первый план, надолибо на самом деле быть сторонним наблюдателем по отношениюк «обычной жизни», либо суметь каким-то образом отстранитьсяот нее.Некоторые существенные особенности общих пониманииСамые разные соображения указывают на то, что общностьпонимания едва ли мoжнo измepить oбъeмом взаимного согласиялюдей по конкретным вoпpocaм.

Даже если бы число и разнообразие этих вопросов были ограничены, а практические трудностиизмерения преодолимы, представление о том, что мы имеем делос некоторым объемом взаимного согласия, остается неправильнымпо сути. Это можно показать следующим образом.91Студентов попросили сделать сообщения о самых обычных разговорах, записывая на левой стороне листа то, что участники этихразговоров действительно произносили, а на правой стороне —то, что они и их партнеры под этим подразумевали, то есть о чемна самом деле шла речь.

Один из студентов сообщил о следующемразговоре между ним и его женой.МужДана сегоднясумел просунуть пеннив парковочный счетчик,причем я егоне поднимал.Сегодня днем, когда я вез Дану, нашегочетырехлетнего сына, из детского сададомой, он сумел дотянуться достаточновысоко, чтобы опустить пенни в, парковочный счетчик, когда мы припарковались в парковочной зоне с повременнойоплатой, а раньше мне всегда приходилосьего поднимать, чтобы он мог дотянутьсятак высоко.ЖенаТы что, бралего с собойпокупатьпластинки?Раз он опустил пенс в счетчик, значит,ты останавливался, когда он уже былс тобой. Я знаю, что ты останавливалсяу музыкального магазина либо, когда ехалза ним, либо на обратном пути.

Было лиэто на обратном пути, и поэтому он былс тобой, или ты останавливался там, когдаеще только ехал за ним, а потом на обратном пути останавливался где-то еще?Анализ этой беседы показывает следующее. (а) Партнеры понимают, о чем идет речь, хотя разговор касается ряда вещей, которыепрямо не упоминаются. (б) Многое из того, что партнеры понимают, понято ими не только на основе того, что реально сказано,но и того, что осталось несказанным. (в) Многое понято благодарятому, что партнеры в живом разговоре следят за последовательностью высказываний во времени, воспринимая эти высказывания скорее как подтверждение развития разговора, чем как некуюсвязную совокупность слов.

(г) То содержание, которое оба собеседника поняли одинаково, было понято только благодаря специальной работе понимания, в процессе которой они обращаютсяс совершающимися речевыми событиями как с некоторыми «документами», «указателями», выступающими от имени некой подразумеваемой совокупности тем обсуждения, относительно которойкаждый из собеседников заранее предположил, что дpyгoй, произнося что-то, будет говорить именно об этих предметах. При этомдело не только в том, что подразумеваемая совокупность тем выводилась из последовательности отдельных «документальных» свидетельств, но и сами эти документальные свидетельства, в свою очередь, интерпретировались на основе того, что «уже известно» илив принципе могло быть известно в отношении подразумеваемой92совокупности тем.

Таким образом, документальные свидетельстваи совокупности подразумеваемых тем обсуждения были использованы для взаимного уточнения. (д) Следя за высказываниями какза событиями-в-разговоре, каждый из говорящих имел в виду какпредысторию данного взаимодействия, так и общую схему интерпретации высказываний собеседника и выражения своих мыслейи приписывая точно такой же характер действий своему партнеру.(е) Чтобы понять то, о чем говорилось прежде, каждый из говорящих ждал, чтобы было сказано что-нибудь еще, и каждый, похоже,был готов ждать.Общность представлений могла бы измеряться объемом взаимного согласия, если бы эти представления складывались из событий, последовательность которых соответствовала бы смене положений стрелок часов, то есть из событий, протекающих в реальномвремени.

Приведенные же результаты, полученные при рассмотрении обмена репликами как «событиями-в-разговоре», указываютна необходимость по крайней мере еще одного временного параметра: особой роли времени, которая заключается в том, что оноделает предмет разговора («то, о чем говорят») coбытиeм, разворачивающимся и развернутым в процессе создававших его действий.Той роли времени, которая позволяет и процесс, и его результатвоспринимать каждым участником изнутри этого развертывания, причем каждый воспринимает их как со своей стороны, таки от имени другого.Приведенная беседа обнаруживает и ряд других особенностей. (1) Многие из высказываний таковы, что воспринимающийне может определить их смысл, если он не знает или не предполагает что-то по поводу биографии и целей говорящего, обстоятельств произнесения, предшествующего хода разговора илисуществующих конкретных отношений в актуальном или потенциальном взаимодействиях между говорящим и слушающим.

Этивысказывания не имеют смысла, который оставался бы постоянным при сменяющихся случаях их использования. (2) События,о которых шел разговор, были особенно неопределенными. Онине только не очерчивают четко ограниченный набор возможных обусловленностей, но сами описываемые события включаютв качестве своих изначально предполагаемых и неотъемлемыхчерт некую «кайму» сопутствующих обусловленностей, открытыхотносительно внутренних взаимоотношений, отношений к другимсобытиям или отношений к прошлым и будущим возможностям.(3) Чтобы отдельное высказывание было осмысленно, после егопредъявления каждый из собеседников, находясь в роли слушателя как своей, так и чужой речевой продукции, в каждый данныймомент разговора должен был полагать, что реальное значениетого, что уже сказано, может проясниться, если подождать, что онсам или его собеседник скажут позднее.

Таким образом, многие93высказывания обладали тем свойством, что собеседники понималиих и могли понять лишь в дальнейшем ходе разговора. (4) Едва линадо специально отмечать, что смысл высказывания зависел от егоместа в последовательности высказываний, от выразительногохарактера слов, его составлявших, и от значения описываемыхсобытий для собеседников.Эти свойства общих представлений отличаются от тех свойств,которые они имели бы, если пренебречь их временным характером,а вместо этого обращаться с ними, как с совокупностью записейна ленте памяти. С такой записью можно было бы сверяться какс определенным набором альтернативных значений, из которыхнадо выбирать при данных условиях, уточняющих, каким из некоторого набора альтернативных способов следует понимать ситуацию в случае, когда возникает необходимость принятия такогорешения.

Последние свойства — это свойства строгого рационального дискурса, как они идеализированы в правилах, определяющихадекватное логическое доказательство.Ведя свои повседневные дела, люди никогда не позволяют другдругу таким способом понимать, «о чем они в действительностиразговаривают». Допустимыми свойствами обыденного дискурсаявляются: ожидание, что люди сами поймут, что имеется в виду;случайность выбора выражений; характерная неопределенностьссылок; ретроспективное/перспективное ощущение событийнастоящего; ожидание продолжения разговора, чтобы понять, что,собственно, имелось в виду раньше.Эти свойства составляют фон видимых, но не замечаемых чертобыденного дискурса, тогда как предъявляемые выказывания опознаются как события обычного, разумного, понимаемого, ясногоразговора.

Характеристики

Список файлов книги