Конспирологический детектив как жанр постмодернистской литературы (Д. Браун, А. Ревазов, Ю. Кристева) (1100889), страница 2
Текст из файла (страница 2)
Завершается работа заключением и спискомиспользованной литературы, включающим 318 наименований.ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИВо введении обосновывается выбор темы диссертации, указываютсявозможные варианты названия исследуемого жанра, обосновываются актуальность и новизна работы, а также причины выбора предмета анализа. Особоевнимание уделяется вопросу методологического подхода в изучении выбранного жанра массовой литературы.Первая часть посвящена исследованию концепций, необходимых дляинтерпретации конспирологического детектива.
В первой главе работы показано, с опорой на структурный анализ Ц. Тодорова и Ж. Дюбуа, как детективная литература распределяется на определенные типы. Основным критериемдифференциации для исследователей становится тот факт, что в детективном«рассказе» «история состоит из двух наложенных друг на друга временныхпластов: первый – это расследование преступления, второй – причины, приведшие к нему»5.
Различают такие типы детективного нарратива, как черныйроман (roman noir), роман с тайной (roman d’énigmes), саспенс (roman àsuspense). Конспирология, являясь репрезентацией исторического прошлого,заговора в контексте истории, удачно встраивается в модель детективного «рассказа». Данные Тодоровым и Дюбуа модели дифференциации сопоставляются с«повествовательными уровнями» Ж. Женетта, что позволяет определить структуру детективного «рассказа».
Помимо нарратологических исследований детектив становится объектом пристального внимания философов. Ж. Делёз отмеча5Todorov Tz. Poétique de la prose (choix) suivi de Nouvelles recherches sur le récit (1971, 1978). – URL: http://aelib.org.ua/texts/todorov__poetique_de_la_prose__fr.htm#01 (дата обращения 28.03.12).7ет6, что детектив, состоящий из двух «рассказов», является гибридным жанром,точкой пересечения двух временных «ходов». По мысли Делёза, главным длялюбого детектива всегда остается поиск истины. А В.
Руднев разделяет детективную литературу на национальные типы, исходя из разных способов репрезентации «поиска истины» в английском, французском и американском детективе7. Выстраивая нарративный вектор двух временных течений «рассказа», детективная литература всегда отличается «натуралистичностью» изображения,большое значение имеют факты, «реальность» событий и пр.
Но при этом в детективном романе конструируется пространство фиктивного. Поэтому Дж. Г.Кавелти8 предлагает разделять литературу на два типа: миметическую и формульную. К последней, в частности, относятся разнообразные детективныежанры и вестерны. Создавая формульные произведения о «реальных» преступлениях, авторы детективных произведений всегда ведут «игру» с горизонтомчитательских ожиданий, опираются как на изображение «поиска истины», так ина создание «игровой модальности».
Несмотря на повторяемость структуры,детективный нарратив создает огромное множество произведений, принадлежащих разнообразным субжанрам. Знакомая отечественному читателю «Анатомия детектива» (1989) Т. Кестхейи является показательным в этом отношении исследованием: автор пытается выстроить последовательность возникновения различных типов детективного жанра в историко-литературном процессе,предварительно обозначив общую модель жанра. Начиная со второй половиныXIX века, детективные жанры не только не теряют актуальности, но и пользуются все большим успехом у читательской аудитории. Литература, как и психоанализ, по словам Юлии Кристевой9, дает возможность писателю и читателюприблизиться к себе, а значит, к границам собственного опыта, чтобы осознатьсебя и свое место в социуме. Детективные «расследования» уподобляются тео6Deleuze J.
The Philosophy of Crime Novels // Desert Island and Other Texts (1953-1974). – NY, 2002. P. 81 – 85.Руднев В. Культура и детектив // Даугава. – Рига, 1988. – № 12. С. 114 – 118.8Кавелти Дж. Г. Изучение литературных Формул. // Новое литературное обозрение № 22 (1996). С. 33 – 64.9См. Entretien avec Julia Kristeva «Un rêve de Byzance». – URL: http://www.kristeva.fr/meurtreabyzance.html(дата обращения: 28.03.12).78рии писательского ремесла или работе психоаналитика. Детективный романможет быть либо популярным, либо деконструированным (пародийным). Часто конспирологический детектив называют шпионским романом, однако в завершении первой главы диссертации показаны различия этих жанров, основноеиз которых состоит в том, что шпионский роман связан с идеей национальныхгосударств и репрезентацией той «реальности», которая артикулируется государственной властью10.
Конспирологический детектив подчинен идее глобального, общемирового заговора – тому, что наиболее актуально в постмодернистской культуре. Поэтому романы Д. Брауна сложно идентифицировать исключительно как триллер или шпионский детектив, к которому относятся, например,произведения Дж. Ле Карре, Я. Флеминга или знаменитый роман «39 ступеней»Дж.
Бакана.Во второй главе «конспирология» представлена как постмодернистскийдискурс, показаны условия формирования «конспирологического дискурса».Конспирологический детектив, состоящий из cплетений детективного нарратива и конспирологического (параноического) «рассказа», конечной своей цельюставит переворот, революционный отказ от старого прочтения известных исторических мифов, представляет собой «кризис большого рассказа» или «недоверие по отношению к метанарративам»11 (по Лиотару). История, подобно концепту «знания», представлена в конспирологическом нарративе как один изважнейших типов постмодернистского дискурса. Если «знание» становится неким объектом спекулятивных конспирологических теорий, то история выступает одновременно и как объект наррации (исторический дискурс, историческоезнание), и как тип наррации (повествование об истории, история от моментаконспирации до разоблачения заговора).
Но сам исторический дискурс, используемый в художественной практике, всегда ускользает и сложно поддается ли10Это наиболее полно показано в работе Boltanski L. Énigmes et complots. Une enquête à propos d'enquêtes. – Paris: Gallimard, coll. «NRF Essais», 2012.11Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна.
- Перевод с французского Шматко Н.А. – СПб.: Алетейя, 1998.С. 9 – 11.9нейному «рассказу», о чем пишут Р. Барт и А. Компаньон. «Линейность» и «реальность» исторического дискурса в общем и целом являются эффектами определенного типа лингвистических сцеплений, восполняющих повествовательныепробелы.
Исторический дискурс представляется Барту идеологическим письмом, то есть «воображаемым» конструктом, самоуничтожающим постоянноцитируемые или описываемые «факты», на которые и уповает этот вид дискурса, о чем семиолог пишет в эссе «Дискурс истории» (1966)12. В конспирологическом детективе начинает работать именно «престиж утверждения это было»,так как «вся наша цивилизация питает пристрастие к эффекту реальности» (роман, дневник, документ, фотография и пр.)13.Конспирологический дискурс, использованный современными авторамиесть трансформация того дискурсивного поля, которое было сформировано ещев XVIII столетии. Во-первых, как показывает А.М. Пятигорский, «официальная» и письменная фиксация тайных обществ происходит в XVIII веке.
Нетолько распространение слухов, домыслов и легенд о существовании тайныхобществ, но и циркуляция соответствующих текстов, например, служит общимфоном для возникновения «Записок» аббата Баррюеля во второй половинеXVIII века. Во-вторых, как отмечает Л. Болтански, детективная литература возникает в качестве своеобразного затушевывания скандалов государственнойзначимости, а «форма скандала», в свою очередь, родственна «форме громкихдел», характерных для XVIII в. Некоторые памфлеты Вольтера свидетельствуют о возникновении еще не детективной, но уже «критической» оптики в векПросвещения.
В-третьих, та же эпоха порождает так называемый параноидальный субъект письма. Параноидальность, вызванная идеей заговора, приводитЖ.-Ж. Руссо к добровольному изгнанию и становится фундаментом для создания автобиографического письма.12Барт Р. Система моды. Статьи по семиотике культуры. / Пер. с фр., вступ. ст. и сост. С.Н.
Зенкина. – М.: Издательствоим. Сабашниковых, 2004. С. 437.13Там же, с. 440.10В третьей главе показаны психоаналитические концепции параноидальности, позволяющие более точно определить место конспирологического дискурса и определить причины его популярности в постмодернистской культуре.З. Фрейд, анализируя случай пациента Шребера, отмечает, что одна из частыхбредовых идей параноика – это идея о спасении мира. Параноик не просто утверждает, что его преследуют, но пытается спасти мир от глобального и неизбежного зла.
Можно провести параллели с персонажем конспирологическогоромана, который не просто подозревает о существовании заговора, но еще ивыполняет функцию «героя-сыщика», спасает мир от гибели, от опасности, которую несет тайное общество заговорщиков. Ж. Лакан полагает конфликт между отцом и сыном основополагающей причиной паранойи. Психоаналитическаямысль в XX веке проводит параллели между довлеющей фигурой отца и властными дискурсами, которые параноик пытается перебороть.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
