Двойники в системе персонажей художественного произведения (на материале западноевропейской и русской литературы XIX в.) (1100604), страница 5
Текст из файла (страница 5)
Эточеловек, которому чужда мораль; главное для него – извлечение из всегопрактической выгоды. Революционная деятельность для него не цель, а способ; онаорганична для него, потому что он умеет только разрушать, но не созидать, что идемонстрируют результаты его деятельности в городе. В отличие от Кириллова иШатова, Верховенский вызывает у Ставрогина глубокое отвращение, однако непотому, что он видит в нем себя. «Заразив» товарищей идеями, Ставрогин как быосвобождается от них. Система зеркал, таким образом, нужна не герою, а читателю,чтобы он мог увидеть в Ставрогине мировую трагедию «истощения от безмерности»(Н. Бердяев)13.В «Братьях Карамазовых» тоже представлен двойник-искуситель – это чертИвана Карамазова.
Здесь Достоевский опирается не на западноевропейскую, а нарусскую традицию изображения беса – «приживальщика» и «лакея». Однако черт непротивопоставлен, а сближен с Иваном, тем самым давая герою посмотреться взеркало, на первый взгляд кажущееся ему кривым. Черт в романе вводится с помощьюприема завуалированной фантастики, он фантомное воплощение двойника. Однаконарочито сопоставленный с ним Смердяков вполне жизнеподобен. Он не простоявляется олицетворением идеи Ивана, но прямо претворяет ее в жизнь.
ПараллелиСмердякова и черта не оставляют сомнений относительно авторской оценки идеиИвана Карамазова.Важно отметить, что наряду с персонажами, страдающими от внутреннихпротиворечий, в творчестве Достоевского присутствуют также персонажи цельные.Как предметы изображения автору интереснее первые, потому что с их помощьюможно изобразить динамику личности, индивидуальность в ее развитии. Однако средицельных героев – не только двойники, явленные в своем душевном уродстве; здесь игерои, которые помогают, направляют, способствуют духовному возрождениюраздвоенных персонажей (Соня Мармеладова, князь Мышкин, Макар Долгорукий, 13Бердяев Н.А. Ставрогин // Бердяев Н.А.
О русских классиках. 1993 С. 50.18старец Зосима). Таким образом, в творчестве Достоевского продолжает воплощатьсяпринцип как внутренней борьбы дьявола и бога в сердце людей, так и внешней,персонифицирующей эту борьбу.В заключение говорится о влиянии Достоевского на дальнейшее развитие темыдвойничества. Углубив психологизм изображения внутреннего раскола личности втворчестве романтиков, он показал переживания «раздвоившейся» личности всоциально-нравственномплане.Свойственнаяже«широким»героямскука,проистекающая из невозможности найти себя в «живой жизни», в литературе XX векаабсолютизировалась: «скучающие» герои уже не страдают от душевных противоречий,апатия их органична, бессмысленность существования воспринимается как должное(«Аполлон Безобразов» Б. Поплавского, «Посторонний» А.
Камю).Во втором разделе – «Персонажи-двойники в творчестве Щедрина» –анализируются формы двойничества, свойственные нравоописательным жанрам, вкоторых в основном работал сатирик. Он интересуется не столько самой личностью вее противоречиях и развитии, сколько социальной психологией, эту личностьпородившей. В сатире Щедрина человек часто сведен к комическому противоречию, ипотому одним из приемов становится изображение уподобленных друг другуперсонажей (Молчалины, Топтыгины и пр.) – а значит, использование двойниковindividuum'ов.Внравоописательныхпомпадурши»,«Господапроизведенияхташкентцы»)в1860-1870-хосновномгг.(«Помпадурыпредставленыиперсонажи,образующие «двойню». Их личностные качества достойны внимания лишь постольку,поскольку подчеркивают их сущностное сходство. Совершение героями одинаковыхдействий, произнесение одинаковых фраз обезличивает их, превращая в «кукол»14.Показательно, что эти люди способны безошибочно распознать друг друга (так,«рассказчик» в «Господах ташкентцах», слыша в вагоне третьего класса разговоры,каждый из которых сводится к слову «баранина», абсолютно уверен, что перед нимего «соотечественники»).
Уже на этом этапе среди персонажей находитсярефлектирующий герой, который тяготится своим сходством с представителями 14См.: Гиппиус В.В. Люди и куклы в сатире Салтыкова // От Пушкина до Блока. Краснодар,1968.19«собирательного типа»; правда, это отражается лишь на его мироощущении, при этомникак не влияя на дальнейшую судьбу.К нравоописательным циклам Щедрина по принципу типизации близки егосатирические сказки.
В них писатель тоже изображает «двойню» («Повесть о том, какодин мужик двух генералов прокормил», «Коняга»), причем в системе персонажей«двойне» противопоставлен один герой – «человек, питающийся лебедой» (забитый,униженный – и при этом покорно сносящий обиды, смиренно несущий свою ношу).Использование синекдохи (мужик, коняга) подчеркивает, таким образом, неиндивидуальность, а несправедливость социальной структуры, где «один» кормит«многих».В некоторых поздних произведениях писателя показан внутренний раскол всознании одного из представителей «двойни». Раскол этот вызван тем, что в герое подвлиянием обстоятельств пробуждается личностное начало. Такие герои изначальновыделяются на фоне других (например, Молчалин, «оживший» персонаж Грибоедова,отличается «личным добродушием»; герой рассказа «Больное место» Разумовобладает говорящей фамилией; и пр.).
Раскол также может проистекать из«хронического двоегласия» – явления, при котором «человек устраивается так, что еголичная жизнь и его профессия не только не имеет между собой ничего общего, но вомногих отношениях совсем расходятся, а между тем обе эти струи текут себе в душечеловека параллельно, не нарушая своим двоегласием его спокойствия» 15 . Так,отставной чиновник Разумов, всю жизнь служивший «по сущей совести», не можетнайти отклика в душе сына, с презрением относящегося к былой деятельности отца.Эта ситуация заставляет Гаврилу Степаныча задуматься о том, как он прожил жизнь ис чем в результате остался.
Разумова окружают двойники (майор Отчаянный,Лишерстов, Ненаедов, Доброезжев и пр.), не сомневающиеся в своей правоте; Разумовже начинает сомневаться. Пробуждение сознания, однако, никак не может помочь ему,ибо никуда не уйти от своего прошлого – неорганичного, чужого, приказного. В своюочередь, Степа искренне любит отца, но не может примириться с тем позором, чтолежит на его семье. Жить по отцовским заветам он не хочет и не может. Однако он неможет и порвать семейные узы и потому не видит иного выхода, кроме как покончить 15Михайловский Н.К.
Щедрин // М.Е. Салтыков-Щедрин в русской критике. М., 1959. С. 318.20с собой. Это страшное наказание Разумова сродни суровому року, которому чуждыжалость и сочувствие, но сам автор в них герою не отказывает.Не всегда «просиянье» носит трагический характер. В «Современной идиллии»удвоение индивида (Глумов и рассказчик) соседствует с внутренней раздвоенностью вдушепредставителясовременнойЩедринуинтеллигенции.Переживаясвое«вынужденное» двоегласие, рассказчик, тем не менее, продолжает «годить» и скаждым днем находит в такой жизни все больше плюсов. Ведь рядом с ним всегданаходится Глумов – альтер эго, друг и единомышленник.
Герои словно отражают другдруга, как эхо повторяя один за другим те или иные фразы. Видя такого рода«поддержку», рассказчик (а значит, и Глумов) будут «годить» бесконечно. Возможно,поэтому роман и не имеет завершения: финал его открыт, т.к. никакого исхода изданной ситуации быть не может.Избавление от своего двойника хотя бы на время может способствоватьпробуждению сознания.
Так случилось с Аннинькой, героиней романа «ГосподаГоловлевы». Расставшись с сестрой-близняшкой Любинькой, она приезжает по деламв Головлево, где ей предстоит почувствовать единение с родной землей, осознать, чтои у нее есть корни, истоки. И несмотря на то, что Анниньке предстоит бытьсломленной, опуститься и спиться, двойня все равно разрушается: читателю неведомымысли и переживания Любиньки, словно их и нет. Зато Аннинька отныне явленачитателю изнутри и благодаря этому вызывает сочувствие.Удвоение, изначально изображаемое Щедриным традиционно, при переходе откомического модуса к драматическому (а также трагическому) видоизменяется.Теперь формы удвоения и раздвоения подчеркнуто связаны, и хотя автор по-прежнемурисует «нравы», в героях его поздних произведений все меньше «кукольности», всебольше намеков на пробуждение в них Стыда и Совести.Сопоставительный анализ романов «Бесы» и «Господа Головлевы» показывает,что Щедрин, хотя и представляет в своих произведениях dividuum’ов, не используетэти формы для изображения деградации личности, как это делает Достоевский(Свидригайлов, Ставрогин).
Своей мрачной цельностью Иудушка пугает куда больше,чем Ставрогин. В свою очередь, Достоевский в «Бесах» тоже изображает«собирательные типы», множество individuum'ов (Лямшины, Телятниковы, помещики21Тентетниковы из фамилий превращаются в нарицательные обозначения социальногоявления).В произведениях Достоевского и Щедрина, таким образом, преобладают разныеформы двойничества. Для творческих задач Достоевского более подходит dividuum,чаще всего воплощающийся в системе зеркал, в которой герой явлен во всех своихпротиворечиях.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
