Маркс. О человеке (Рукописи 1844 года) (1092748), страница 4

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 4)

религии самосознание человека, подобно тому как действительная жизнь есть

положительная действительность человека, уже не опосредствуемая отрицанием

частной собственности, коммунизмом. Коммунизм есть позиция как отрицание

отрицания, поэтому он является действительным, для ближайшего этапа

исторического развития необходимым моментом эмансипации и обратного отвоевания

человека. Коммунизм есть необходимая форма и энергический принцип ближайшего

будущего, но как таковой коммунизм не есть цель человеческого развития, форма

человеческого общества.

[ДЕНЬГИ]

Если ощущения человека, его страсти и т. д. суть не только

антропологические определения в [узком] смысле, но и подлинно онтологические

утверждения сущности (природы) и если они реально утверждают себя только тем,

что их предмет существует для них чувственно, то вполне понятно, 1) что способ

их утверждения отнюдь не один и тот же и что, более того, различный способ

утверждения образует особенность их бытия, их жизни; каким образом предмет

существует для них, это и составляет своеобразие каждого специфического

наслаждения; 2) там, где чувственное утверждение является непосредственным

уничтожением предмета в его самостоятельной форме (еда, питье, обработка

предмета и т. д.), это и есть утверждение предмета; 3) поскольку человек

человечен, а следовательно, и его ощущение и т. д. человечно, постольку

утверждение данного предмета другими людьми есть также и его собственное

наслаждение; 4) только при помощи развитой промышленности, т. е. через

посредство частной собственности, онтологическая сущность человеческой страсти

осуществляется как во всей своей целостности, так и в своей человечности; таким

образом, сама наука о человеке есть продукт практического самоосуществления

человека; 5) смысл частной собственности, если ее отделить от ее отчужденности,

есть наличие существенных предметов для человека как в виде предметов

наслаждения, так и в виде предметов деятельности.

Деньги, обладающие свойством все покупать, свойством все предметы себе

присваивать, представляют собой, следовательно, предмет в наивысшем смысле.

Универсальность этого их свойства есть всемогущество их сущности; поэтому они

слывут всемогущими. Деньги — это сводник между потребностью и предметом, между

жизнью и жизненными средствами человека. Но то, что опосредствует мне мою жизнь,

опосредствует мне и существование другого человека для меня. Вот что для меня

означает другой человек.

“Тьфу, пропасть! Руки, ноги, голова

И зад — твои ведь, без сомненья?

А чем же меньше все мои права

На то, что служит мне предметом наслажденья?

Когда куплю я шесть коней лихих,

То все их силы — не мои ли?

Я мчусь, как будто б ног таких

Две дюжины даны мне были!”

Гёте. “Фауст” (слова Мефистофеля), часть I, сцена четвертая (“Кабинет Фауста”). Ред.

Шекспир в “Тимоне Афинском”:

“...Золото? Металл

Сверкающий, красивый, драгоценный?

Нет, боги! Нет, я искренно молил...

Тут золота довольно для того,

Чтоб сделать все чернейшее — белейшим,

Все гнусное — прекрасным, всякий грох —

Правдивостью, все низкое — высоким,

Трусливого — отважным храбрецом,

А старика — и молодым и свежим!

...Это

От алтарей отгонит ваших слуг

Из-под голов больных подушки вырвет.

Да, этот плут сверкающий начнет

И связывать и расторгать обеты,

Благословлять проклятое, людей

Ниц повергать пред застарелой язвой,

Разбойников почетом окружать,

Отличьями, коленопреклоненьем,

Сажая их высоко, на скамьи

Сенаторов; вдове, давно отжившей,

Даст женихов; раздушит, расцветит,

Как майский день, ту жертву язв поганых,

Которую и самый госпиталь

Из стен своих прочь гонит с отвращеньем! —

Ступай назад, проклятая змея,

Наложница всесветная, причина

Вражды и войн народов...”.

И затем дальше:

“О милый мой цареубийца! Ты,

Орудие любезное раздора

Отцов с детьми; ты, осквернитель светлый

Чистейших лож супружеских; ты, Марс

Отважнейший; ты, вечно юный, свежий

И взысканный любовию жених,

Чей яркий блеск с колен Дианы гонит

Священный снег; ты, видимый нам бог,

Сближающий несродные предметы,

Белящий им лобзаться, говорящий

Для целей всех на каждом языке;

Ты, оселок сердец, — представь, что люди,

Твои рабы, вдруг взбунтовались все,

И силою своею между ними

Кровавые раздоры посеяли,

Чтоб сделались царями мира звери”.

Шекспир. “Тимон Афинский”, акт IV, сцена третья. Ред.

Шекспир превосходно изображает сущность денег. Чтобы понять его, начнем сперва с

толкования отрывка из Гёте.

То, что существует для меня благодаря деньгам, то, что я могу оплатить, т. е.

то, что могут купить деньги, это — я сам, владелец денег. Сколь велика сила

денег, столь велика и моя сила. Свойства денег суть мои — их владельца —

свойства и сущностные силы. Поэтому то, что я есть и что я в состоянии сделать,

определяется отнюдь не моей индивидуальностью. Я уродлив, но я могу купить себе

красивейшую женщину. Значит, я не уродлив, ибо действие уродства, его

отпугивающая сила, сводится на нет деньгами. Пусть я — по своей индивидуальности

— хромой, но деньги добывают мне ноги; значит я не хромой. Я плохой,

нечестный, бессовестный, скудоумный человек, но деньги в почете, а значит в

почете и их владелец. Деньги являются высшим благом — значит, хорош и их

владелец. Деньги, кроме того, избавляют меня от труда быть нечестным, — поэтому

заранее считается, что я честен. Я скудоумен, но деньги — это реальный ум всех

вещей, — как же может быть скудоумен их владелец? К тому же он может купить себе

людей блестящего ума, а тот, кто имеет власть над людьми блестящего ума, разве

не умнее их? И разве я, который с помощью денег способен получить все, чего

жаждет человеческое сердце, разве я не обладаю всеми человеческими

способностями? Итак, разве мои деньги не превращают всякую мою немощь в ее

прямую противоположность?

Если деньги являются узами, связывающими меня с человеческою жизнью, обществом,

природой и людьми, то разве они не узы всех уз? Разве они не могут завязывать и

расторгать любые узы? Не являются ли они поэтому также и всеобщим средством

разъединения? Они, поистине, и разъединяющая людей “разменная монета” и подлинно

связующее средство; они — [...] (В этом месте рукопись повреждена. Ред.)

химическая сила общества.

Шекспир особенно подчеркивает в деньгах два их свойства:

1) Они — видимое божество, превращение всех человеческих и природных свойств в

их противоположность, всеобщее смешение и извращение вещей; они осуществляют

братание невозможностей.

2) Они — наложница всесветная, всеобщий сводник людей и народов.

Извращение и смешение всех человеческих и природных качеств, братание

невозможностей, — эта божественная сила денег — кроется в сущности денег как

отчужденной, отчуждающей и отчуждающейся родовой сущности человека. Они —

отчужденная мощь человечества.

То, чего я как человек не в состоянии сделать, т. е. чего не могут обеспечить

все мои индивидуальные сущностные силы, то я могу сделать при помощи денег.

Таким образом, деньги превращают каждую из этих сущностных сил в нечто такое,

чем она сама по себе не является, т. е. в ее противоположность.

Когда мне хочется какого-нибудь кушанья или когда я хочу воспользоваться

почтовой каретой, ввиду того что я недостаточно силен, чтобы проделать путь

пешком, то деньги доставляют мне и кушанье и почтовую карету, т. е. они

претворяют и переводят мои желания из чего-то пребывающего в представлении, из

их мыслимого, представляемого, желаемого бытия в их чувственное, действительное

бытие, из представления в жизнь, из воображаемого бытия в бытие реальное. В

качестве такого опосредствования деньги — это подлинно творческая сила.

Спрос имеется, конечно, и у того, у кого нет денег, но такой спрос есть нечто

пребывающее только в представлении, нечто не оказывающее на меня, на другого, на

третьего никакого действия, нечто лишенное существования и,

следовательно, остающееся для меня самого чем-то недействительным,

беспредметным. Различие между спросом эффективным, основанным на деньгах, и

спросом неэффективным, основанным на моей потребности, моей страсти, моем

желании и т. д., есть различие между бытием и мышлением, между представлением,

существующим лишь во мне, и таким представлением, которое для меня существует

вне меня в качестве действительного предмета.

Если у меня нет денег для путешествия, то у меня нет и потребности, т. е.

действительной и претворяющейся в действительность потребности в путешествии.

Если у меня есть призвание к научным занятиям, но нет для этого денег, то у меня

нет и призвания, т. е. действенного, настоящего призвания к этому. Наоборот,

если я на самом деле не имею никакого призвания к научным занятиям, но у меня

есть желание и деньги, то у меня есть к этому действенное призвание. Деньги —

как внешнее, проистекающее не из человека как человека и не из человеческого

общества как общества всеобщее средство и способность превращать представление в

действительность, а действительность в простое представление — в такой же мере

превращают действительные человеческие и природные сущностные силы в чисто

абстрактные представления и потому в несовершенства, в мучительные химеры, в

какой мере они, с другой стороны, превращают действительные несовершенства и

химеры, действительно немощные, лишь в воображении индивида существующие

сущностные силы индивида в действительные сущностные силы и способности. Уже

согласно этому определению деньги являются, следовательно, всеобщим извращением

индивидуальностей, которые они превращают в их противоположность и которым они

придают свойства, противоречащие их действительным свойствам.

В качестве этой извращающей силы деньги выступают затем и по отношению к

индивиду и по отношению к общественным и прочим связям, претендующим на роль и

значение самостоятельных сущностей. Они превращают верность в измену, любовь в

ненависть, ненависть в любовь, добродетель в порок, порок в добродетель, раба в

господина, господина в раба, глупость в ум, ум в глупость.

Так как деньги, в качестве существующего и действующего понятия стоимости,

смешивают и обменивают все вещи, то они представляют собой всеобщее смешение и

подмену всех вещей, следовательно, мир навыворот, смешение и подмену всех

природных и человеческих качеств.

Кто может купить храбрость, тот храбр, хотя бы он и был трусом. Так как деньги

обмениваются не на какое-нибудь одно определенное качество, не на какую-нибудь

одну определенную вещь или определенные сущностные силы человека, а на весь

человеческий и природный предметный мир, то, с точки зрения их владельца, они

обменивают любое свойство и любой предмет на любое другое свойство или предмет,

хотя бы и противоречащие обмениваемому. Деньги осуществляют братание

невозможностей; они принуждают к поцелую то, что противоречит друг другу.

Предположи теперь человека как человека и его отношение к миру как человеческое

отношение: в таком случае ты сможешь любовь обменивать только на любовь, доверие

только на доверие и т. д. Если ты хочешь наслаждаться искусством, то ты должен

быть художественно образованным человеком. Если ты хочешь оказывать влияние на

других людей, то ты должен быть человеком, действительно стимулирующим и

двигающим вперед других людей. Каждое из твоих отношений к человеку и к природе

должно быть определенным, соответствующим объекту твоей воли проявлением твоей

действительной индивидуальной жизни. Если ты любишь, не вызывая взаимности, т.

е. если твоя любовь как любовь не порождает ответной любви, если ты своим

жизненным проявлением в качестве любящего человека не делаешь себя человеком

Характеристики

Список файлов учебной работы