Жак Деррида. Введение к Началу геометрии Гуссерля. Фрагменты (1092733)

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла

Жак Деррида. Введение к Началу геометрии Гуссерля. /Фрагменты/

/Цитата из Гуссерля:/

«Именно идеальных предметностей, тематических в геометрии, и ка­сается теперь наша проблема: как геометрическая (равно как и всех прочих наук) идеальность из своего изначального внутриличного ис­тока, в котором она представляет собой образования в пространстве сознания души первого изобретателя, достигает своей идеальной объ­ективности?» (НГ368-9).

VI

Ответ Гуссерля прям и быстр. Он напоминает удиви­тельный пируэт. Только «посредством языка, в котором она обретает, так сказать, свою языковую плоть» (НГ 369), достигает идеальность объективности. Это, пишет Гуссерль, «нам уже заранёе ясно». Единственным вопросом остается «Quomodo»:

«Но как языковое воплощение из лишь внутрисубъективного делает образование объективным, таким, что, скажем, геометриче­ское понятие или положение дел действительно становится для всех понятным и значимым в своем идеальном геометрическом смысле, уже в языковом выражении как геометрический дискурс, как геомет­рическое положение?» (НГ369).

Невольно удивишься. С таким терпением вырвав тема­тическую истину «положения дел» из оков языковой идеальности и всех прочих «сцепленных» идеальностей, Гуссерль, кажется, вновь нисходит к языку как к необхо­димой среде и условию возможности абсолютной иде­альной объективности и самой истины, которая не бы­ла бы тем, что она есть без этого введения в историче­ское и интерсубъективное обращение. Не возвращается ли Гуссерль таким образом к языку, к культуре и исто­рии, которые он редуцировал, чтобы дать появиться чистой возможности истины? Не «сцепливает» ли он снова [70] то, что сам описал как абсолютную «свобо­ду», чтобы теперь ввести его в историю? Не будет ли он теперь обязан отменить потихоньку все редукции, что­бы вновь обнаружить реальный текст исторического опыта?

На самом деле, - и в этом состоит, на наш взгляд, самая интересная трудность текста, - Гуссерль пред­принимает как раз прямо противоположное. Его поворот к языку, как и его возврат к культуре и истории вообще, несет в своем конечном осуществлении замысел самой редукции. Само по себе преодоление «сцепленной » идеальности, направленное к теме истины, есть редукция, обнаруживающая независимость истины по отношению ко всякой фактической культуре и всякому фактическому языку вообще. Но опять же дело заклю­чается лишь в том, чтобы обнажить зависимость юри­дическую и трансцендентальную. Несомненно, геомет­рическая истина пребывает по ту сторону всякого част­ного и фактичного языкового подхода как такового, за который бы фактически отвечал всякий субъект, говорящий на определенном языке и принадлежащий к оп­ределенному культурному сообществу. Но объектив­ность этой истины не смогла бы конституироваться без чистой возможности некоторой информации в чистом языке вообще. Без этой чистой и существенной возможности любое образование геометрического порядка осталось бы невыразимым и изолированным. В этот момент оно оказалось бы абсолютно сцепленным с пси­хологической жизнью фактичного индивида, фактичного сообщества или даже с определенным моментом в этой жизни. Оно бы не стало ни всевременным, ни общепо­нятным: оно бы не было тем, что оно есть. Что геомет­рию можно высказать, не есть, следовательно, внешняя и случайная возможность некоего выпадения слова в тело или некоей ошибки в ходе истории. Слово больше не является простым выражением [71] (Ausserung) того, что и без него уже было объектом: взятое в своей изначальной: чистоте, оно конституирует объект оно есть конкретное юридическое условие истины. Парадокс заключается в том, что без того, что выгля­дит как впадение снова в язык — и тем самым в исто­рию, - впадение, которое отчуждает идеальную чис­тоту смысла, он остался бы эмпирическим образова­нием, запертым в качестве факта в психологическую субъективность, в голову изобретателя. Историческое воплощение не сцепляет, а, наоборот, высвобождает трансцендентальное. Следует поэтому переосмыслить это последнее понятие.

Является эта предельная редукция, которая обнару­живает трансцендентальный язык, революционной внутри гуссерлевского мышления? Опровергает ли предшествующую философию языка этот возврат к говорящему субъекту, конституирующему идеальный объект и, следовательно, абсолютную объектив­ность?…

Речь идет просто о том, чтобы заключить в скобки конституированный язык — то, что Гуссерль продолжал делать в НГ и в ФТЛ, - чтобы затем обнаружить изначальность конституирующего языка.

Конституировать идеальный объект значит помес­тить его в постоянное распоряжение чистого взгляда.

И, однако, прежде чем быть вспомогательной, консти­туированной и преодоленной тем актом, что направлен на истину смысла, языковая идеальность есть среда, в которую идеальный объект откладывает себя, будто что-то оседающее или складывающее себя. Но в дан­ном случае изначальный акт сдачи на хранение [consig­nation] - это не запись какой-то личной вещи, но про­изводство общего объекта, то есть объекта, изначаль­ный собственник которого экспроприирован. Теперь язык хранит истину, чтобы на неё можно было смотреть

в отнынё ужё не эфемерном свете ее пребывания, а также и для того, чтобы она прирастала. Ибо не может быть никакой истины без этого накопления [thеsaurisation]: оно не только хранит и удерживает истину, но и без него даже невозможно представить никакой истинностный проект и никакую идею бесконечной задачи. Вот поче­му язык - это тот элемент традиции, в котором по ту сторону индивидуальной конечности возможно удержание и предварение смысла….

Ибо признать за языком то, что конституирует аб­солютную идеальную объективность в той же мере, что выражает ее, разве не означает это объявить или повторить в другой форме, что трансцендентальная ин­терсубъективность есть условие объективности? По су­ти, проблема начала геометрии заставляет коснуться и проблем конституирования интерсубъективности и фе­номенологического начала языка. Гуссерль вполне от­дает себе в этом отчет. Но в НГ он не рискнет на это трудное попятное движение, даже если оно «здесь и об­наруживает себя» (НГ 369). Пока достаточно знать, (ес­ли не как, то хотя бы) что язык и сознание человече­ского сообщества выступают солидарными возможно­стями, [74] уже данными в тот момент, когда возникает возможность науки. Горизонт сообщества предполагает горизонт мира, он отделяется и присоединяет свое единство к единству мира. Разумеется, мир и сообщество означают здесь одну, но бесконечно открытую тоталь­ность возможных опытов, а не этот мир и это сообще­ство, чья фактичность всегда служила для Гуссерля лишь переменным примером. Сознание сообщества в одном и том же мире основывает возможность универ­сального языка. Человечество отныне осознает себя «как непосредственное или опосредованное языковое сооб­щество» (НГ369)

По этому поводу нам нужно отметить три важных

момента:

1. В горизонте этого сознания сообщества «предпоч­тительным является» «зрелое нормальное» человечество, одновременно «и в качестве горизонта человечества, и в качестве языкового сообщества». Тема взрослой нормальности, которая стала занимать в гуссерлевских анализах все больше и больше места, здесь рассматри­вается как нечто само собой разумеющееся. Не будем на ней настаивать, несмотря на серьезность проблем, которые она, по-видимому, ставит перед трансцендентальной философией, а именно: как зрелость и нормальность могут дать повод строгой эйдетико-трансцендентальной детерминации? Можно ли рассматривать взрослую нормальность иначе как эмпири­ческую и фактичную модификацию трансценденталь­ных универсальных норм, в классическом смысле этого слова, от которых всегда зависят другие эмпирические «случаи», — безумие и детство? Но и классическое по­нятие «трансцендентального» Гуссерль переворачивает вплоть до того, что наделяет смыслом идею трансцен­дентальной патологии. Понятие «предпочтительности» [75] (взрослой нормальности) обозначает здесь предва­рительное вмешательство телоса в эйдос. Чтобы дос­тичь эйдоса человечества и языка, определенные люди и говорящие субъекты - сумасшедшие и дети - не суть хорошие примеры. И это, несомненно, оттого, что они не обладают строго определяемой собственной чистой сущностью. Но если это так, то обладает ли ей взрослая нормальность, которая начинается с концом детства и кончается с рождением безумия? Все дело в том, что выражение взрослой нормальности является здесь не каким-то данным эйдетическим определением, а указа­телем идеальной нормативности, находящейся на гори зонте фактически нормальных взрослых. В той мере, в какой мы растем в мире духа и, следовательно, исто­рии, эйдос перестает быть сущностью, чтобы стать нор­мой, а горизонтное понятие постепенно заменяет собой структурное и сущностное.

2.Возможность горизонта универсального языка опосредованного или непосредственного — рискует столкнуться с существенными трудностями и ограни­чениями. Она прежде всего предполагает разрешенной опасную проблему возможности «чистой грамматики» и «априорных норм» языка, возможность, которая нико­гда не переставала быть для Гуссерля чем-то само собой разумеющимся. Она предполагает далее, что «все име­ет свои имена или называемо в каком-то более широ­ком смысле, то есть может быть выражено в языке».

«...Каждый может обсуждать как объективно сущее то, что налично в окружении его человеческого мира [in der Umwelt seiner Menschheit da ist]» (НГ 369-70). Другими словами, какими бы разнородными ни были сущност­ные структуры различных конституированных языков и культур, перевод в принципе есть задача всегда воз­можная: два нормальных человека всегда априори бу­дут обладать сознанием [76] своей общей принадлеж­ности одному и тому же человечеству, живущему в од­ном и том же мире. Языковые различия - и все то, что они за собой влекут, - предстанут им на фоне одного априорного горизонта или структуры: языкового сообщества, то есть непосредственной уверенности в том, что они оба суть говорящие субъекты, могущие подвер­гать обозначению только то, что принадлежит горизон­ту их мира как нередуцируемому горизонту, общему их опыту. Из чего вытекает, что они всегда смогут, непо­средственно или нет, сойтись перед лицом одного и того же естественного сущего, которое они всегда будут в состоянии высвободить из-под надстроек и культурных категорий, на нем основанных (fundiert), и единство ко­торого всегда сможет предоставить им последнюю су­дебную инстанцию во всяком недоразумении. Сознанием того, что находишься перед той же вещью, перед объ­ектом, который воспринимается как таковой, есть сознание какою-то чистого и докультурного мы. Здесь возвращение к до-культуре есть не регрессия к культурной примитивности, а редукция определенной культуры, теоретическая операция, являющаяся одной из наибо­лее высоких форм культуры вообще. Это объективное, чисто естественное сущее принадлежит чувственному миру, который становится первоосновой общения, постоянным шансом переоткрытия языка. Будучи наибо­лее универсальной стихией, наиболее объективно нам явленной и поставляющей сырье для всякого чувственного объекта, сама земля, эта образцовая стихия (она естественным образом более объективна, постоянна, прочна, устойчива и т.д., чем другие стихии и в ка­ком-то более широком смысле включает их в себя) за­кономерно предоставляет почву для [77] первых идеальностей, а следовательно, для первых абсолютно универсальных и объективных идентичностей, а имен­но счета и геометрии.

Но докультурная чистая природа всегда уже скрыта, закопана. То есть она как предельная возможность коммуникации есть некий род недоступного под(-земного)-идеала [infra-idéal].

Характеристики

Тип файла документ

Документы такого типа открываются такими программами, как Microsoft Office Word на компьютерах Windows, Apple Pages на компьютерах Mac, Open Office - бесплатная альтернатива на различных платформах, в том числе Linux. Наиболее простым и современным решением будут Google документы, так как открываются онлайн без скачивания прямо в браузере на любой платформе. Существуют российские качественные аналоги, например от Яндекса.

Будьте внимательны на мобильных устройствах, так как там используются упрощённый функционал даже в официальном приложении от Microsoft, поэтому для просмотра скачивайте PDF-версию. А если нужно редактировать файл, то используйте оригинальный файл.

Файлы такого типа обычно разбиты на страницы, а текст может быть форматированным (жирный, курсив, выбор шрифта, таблицы и т.п.), а также в него можно добавлять изображения. Формат идеально подходит для рефератов, докладов и РПЗ курсовых проектов, которые необходимо распечатать. Кстати перед печатью также сохраняйте файл в PDF, так как принтер может начудить со шрифтами.

Список файлов учебной работы