Абдуллина А.Р. - Хрестоматия по философии (учебное пособие для высших учебных заведений) (1092685), страница 10
Текст из файла (страница 10)
Вопрос же [который монах задал Сюаньша Шибэю] («Как понять [это] ученику, [постигающему Путь]?»), хотя он и походил на [выражение не более чем] кармического знания, [что появляется] «от соприкосновения», был, [по сути], Проявлением Великого Действования [Истинносущего], каковое [одно только и] есть Великое Правило-Колея. В развитие [этой мысли] скажем: «Один сяку воды вздымет волну в один сяку». А о жемчужине в один дзё можно сказать, что она — один дзё света.
Сюаньша [в ответ] рек: «Весь мир в десяти направлениях — это одна светлая жемчужина. К чему же понимать?» — [именно] для того, чтобы разъяснить [монаху] [ранее] сказанное о Пути. Это разъяснение есть выражение Пути, [произнося которое] будда наследует будде, патриарх наследует патриарху, Сюаньша наследует Сюакьша. [Но] когда б [Сюаньша] вознамерился уклониться от наследства, то, хотя бы и было где от него сокрыться, и пусть бы даже на час [он] явственно этого избежал, — [все равно] Путь выражает все-целое время-[бытие], предстающее [нашим глазам].
[Что до вопроса, с которым уже сам Сюаньша обратился на другой день к монаху] («Весь мир в десяти направлениях — это одна светлая жемчужина. Как ты понимаешь?»), то [и этот его вопрос] был разъяснением. Сегодня [Сюаньша] «выдохнул из уст» «Закон [Будды], который вчера [он] проповедовал определенно». Это [тот же самый] «Закон [Будды], проповедуемый сегодня неопределенно». [О таком можно сказать:] «Опроверг сказанное вчера и, кивая головой, посмеивается!»
А ответ монаха («Весь мир в десяти направлениях — это одна светлая жемчужина. К чему же понимать?») можно назвать «погоней за разбойником на лошади разбойника».
В наставлении «будды прошлого» [— высокого наставника Сюаньша— монаху] воплотилось «вхождение [бодхисаттвы] в [мир] иных живых существ» — в [тот мир, где пребываешь] ты. [А наставление это состояло в том, что] следует некоторое время «посветить светом по сторонам» [и узреть], сколько существует [способов понять то, что выражено словами]: «К чему же понимать?» [Ведь] даже если попробовать выразить [Путь], назвав [его] «семью лепешками [из рисовой муки] на молоке» или «пятью лепешками [из рисового теста, смешанного] с овощами», [то и тогда способом понять это] будет [лишь бесценное] Учение [Будды]_ вкупе со следованием [буддийской] практике «к югу от [реки] Сян и к северу от [реки] Тань».
[Коснемся теперь] слов Сюаньша: «Ведаю, что ты собираешься влачить существование в пещере демонов в Горах Мрака!» [В связи с этими его словами] следует знать, что солнечный лик и лик луны от века и доныне не менялись [местами]: солнце восходит, когда восходит солнце, луна восходит, когда восходит луна. А посему — хотя и говорят, что «шестая луна как раз и есть [самое жаркое] время [года], не годится говорить: «Моему роду, (мо[е]й [при]род[е]) жарко!»
Поскольку [все] так [как оно есть], постольку эти Таковость и безначальность светлой жемчужины не [могут быть осмыслены кем-то] сторонни[м]. В этом [и] заключается [смысл слов] «Весь мир в десяти направлениях — одна светлая жемчужина». Это не назовешь «двумя светлыми жемчужинами», не назовешь «тремя светлыми жемчужинами». [Ведь] «все тело» — это «единый зрак, [прозревающий] Истинный Закон». Все тело — это воплощение Истинносущего. Все тело — это «одно высказывание». Все тело — это сияющий свет [природы будды]. «Все тело» — это «все сознание». Когда [прозреваешь] все тело [как все тело Истинносущего], тогда преград всему телу нет. [Тогда оно как] чудесно-округлая [жемчужина, как] бесконечное вращение [колеса повозки]. Поскольку светлой жемчужине присуще представать взору Такой, [какой она предстает), постольку и существуют как цвет, который [мы] сейчас видим, так и голос, который [мы] сейчас слышим, [бодхисаттвы] Канион и Мкроку, и [постольку же] существуют будды прошлого и будды грядущего, являющие тело и проповедующие Закон.
Когда [прозреваешь, что жемчужина] Истинно Такова, тогда, «висит ли [она] в пустоте» иль «пришита к изнанке одежды», покоится ли под челюстью [черного дракона] иль «прячется в пучке волос [на голове Божественного Правителя», все равно она] — «весь мир в десяти направлениях — одна светлая жемчужина». [И потому], если считаешь ее состоянием то, что [она] пришита к изнанке одежды, не толкуй о том, что пришьешь ее на лицевую сторону! Если считаешь ее состоянием то, что [она] прячется в пучке волос [на голове Божественного Правителя] или покоится под челюстью [дракона], не помышляй извлечь ее из волос или вытащить из-под челюсти наружу!
Есть близкий друг — когда ты пьян вином, он дарит тебе бесценную бусину-перл: близкого друга непременно следует одарить бесценным перлом! Когда же к твоей одежде пришивают бесценный перл, непременно надо быть пьяным!
[Все] Уже Так, — это и есть одна светлая жемчужина, являющая собой весь мир в десяти направлениях. А коли так, то пусть даже и покажется, что [бесценная бусина] покатилась, чередуя лоб тылом, или, [например], что [ока] не катится, — это само по себе и есть светлая жемчужина. Как раз знать, что драгоценная бусина пребывает Так, — это [именно] и есть светлая жемчужина. У светлой жемчужины есть голос к цвет, которые слышатся [и видятся] Так, [как слышатся и видятся]. [Поэтому, если] Уже Будучи Таким, блуждаешь в сомнениях: вряд ли, мол, я – светлая жемчужина, то это [лишь подтверждает, что] должно не сомневаться: [ты на самом деле —] бесценная бусина-перл! [Ведь] что «деяние», когда блуждаем в сомнениях, «ухватываясь [за одно] в бросая [другое]», что «недеяние», – [и первое, и второе] суть лишь кратковременное видение малой части [светлой жемчужины]. К тому же это лишь произволение [самой светлой жемчужины] предстать в виде малой части [самое себя].
О, не возлелеять [ее]! [Ибо] несть предела светлой жемчужное как Таковой в ее блеске и сиянии! Каждый блик ее блистанья, каждый луч ее сиянья присущ всему миру в десяти направлениях. Кому же ее [у нас] отнимать? Нет человека, который «пошел бы на рынок?) и «отбросил черепицу»! [А посему] – не мучься [вопросом], впадаешь или не впадаешь в [круговорот] причин и следствий, [предопределяющих существование в мирах] шести путей: [Ибо] светлая жемчужина, у которой «правильность головы и правильность хвоста» изначально не затемнена, — это [не что иное, как сами] черты лица [человека, постигающего Учение], светлая жемчужина — это зрачок в [его] глазу!
Пусть [было] так, что [мы] не знали, какова она — светлая жемчужина и каково то, что не светлая жемчужина. И пусть бессчетные раздумья и нераздумья [об этом] связали [наши] мысли-травы в сноп «ясной ясности». [Но теперь-то], услышав слова дхармы Сюаньша [Шибэя] и узнав благодаря [этим словам] об [истинном] облике тела-и-сознания, [мы] просветлели в том, что [именно] тело-и-сознание — это и есть светлая жемчужина; [благодаря его словам мы постигли, что [сознание не есть [наше], «я». [А раз так, то] в качестве кого и я, и ты станем [отныне] страдать, пытаясь вычленить из «возникающего и исчезающего» то, что является светлой жемчужиной, и отбросить то, что ею не является?
Ведь даже сами [наши] заблуждения и страдания [вовсе] не [нечто такое, что] не является светлой жемчужиной. Они не представляют собой ни действий, ни мыслей, вызванных [чем-либо таким, что], существуя, не являлось бы светлой жемчужиной. И оттого-то [наши заблуждения и страдания] — это просто-напросто хождение туда-сюда в пещере демонов в Горах Мрака, оттого-то они — только одна светлая жемчужина.
Время [написания] сего [свитка] — осьмнадцатый день четвертой луны четвертого года [правления] Катэ; [писано] в наставление братии монастыря Каннон-дори — Косе — Хориндзи, что в уезде Удзи «Изысканной области».
Догэн. Сёбо-гэндзо: Драгоценная зеница истинного закона // Буддийская философия в средневековой Японии. – М.: Янус-К, 1998. – С. 271–281.
Эпиктет
В ЧЕМ НАШЕ БЛАГО?
О том, что такое истинная свобода
Только про того человека можно сказать, что он свободен, который живет так, как он хочет. Разумный человек всегда живет так, как он хочет, И никто на свете не может ему в этом помешать, потому что он только того и желает, что возможно получить. И потому разумный человек свободен.
Никто не желает быть виноватым, никто не хочет жить в заблуждениях, неправедно, никто не выбирает себе нарочно такой жизни, от которой он будет печалиться и мучиться, никто не скажет, что ему хочется жить скверно и развратно. Значит, все люди, живущие неправедной жизнью, живут так не по своему желанию, а против воли. Они не хотят ни печали ни страха; а между тем постоянно страдают и боятся. Они делают то, чего не хотят. Стало быть, они не свободны.
Скажи это какому-нибудь вельможе или сенатору, он согласится с тобою и ничего тебе не сделает, если ты ему при этом скажешь:
— Конечно, ты человек мудрый и до тебя эти слова не касаются.
Но если ты скажешь ему всю правду, скажешь ему, что и он не свободен, что и он такой же развращенный раб, как и прочие рабы, то он, конечно, побьет тебя.
— Как! — скажет он,— я — раб? У меня отец и мать были не крепостные, да и меня никто не покупал! Я ведь сенатор и близкий Цезарю человек; я сам имею целую толпу рабов!
— Во-первых, милый мой сенатор, очень может быть, что и отец и мать твои были такими же рабами, как и ты; может быть, и предки твои все до единого были такими же рабами. Но если бы даже все они были святыми людьми, то ведь ты-то сам через это не сделаешься святым? Что из того, что они были добры, жалостливы, ничего не боялись, были господами над своими похотями, если ты сам и зол, и безжалостен, и трус, и не умеешь совладать с собою?
— Ну даже если бы я и был таким, почему же ты говоришь, что я — раб?
— А как ты думаешь: разве не раб тот, кто действует не по своей воле, а по принуждению?
— Такой человек, конечно, раб. Но меня никто ни к чему не может принудить, кроме Цезаря, нашего владыки!
— Вот сейчас уже ты сказал, что у тебя есть владыка; стало быть, он тебя может принудить.
— Да ведь Цезарь наш общий хозяин, не только мой!
— Оставим Цезаря в покое. Один ли он у тебя хозяин? Не рабствуешь ли ты еще и другим хозяевам? Отвечай мне вот на что: имел ли ты когда-нибудь любовницу — все равно свободную или рабыню?
— Если и имел, то это вовсе не касается того, о чем мы говорим.
— А вот посмотрим. Скажи-ка мне, разве твоя любовница не заставляла тебя делать то, чего тебе не хотелось? Вспомни-ка, не тратил ли ты на нее больше, чем хотел? Не ссорился ли из-за нее со своими родными и знакомыми? Не угождал ли ей всячески, а может быть, и льстил ей, и целовал у ней ноги? Ты счел бы себя последним рабом, если бы тебя могли заставить поцеловать ноги хотя бы даже у Цезаря. А такое прислужничество своей любовнице — разве не рабство? Что же после этого назовешь ты рабством? Ты, я вижу, краснеешь; тебе, верно, совестно вспоминать об этом. Ну, поговорим о другом.
Каждый человек знает, когда можно назвать животное свободным. Есть люди, которые держат у себя прирученных львов. Они держат их взаперти, кормят и водят их повсюду за собою. Никто не скажет, что такой лев свободен; напротив, всякий скажет, что, чем слаще его жизнь, тем больше он раб. Ни один человек не захочет быть на месте такого льва; да и всякое пойманное животное чего-чего не перетерпит, чтобы только вырваться на свободу. Некоторые животные даже морят себя голодом, чтобы избавиться от неволи. Нужно много труда и хлопот, чтобы удержать их в рабстве, взаперти; и если они не убегают, то все-таки погибают. А как только найдут они малейшую лазейку, сейчас и убегут или улетят. Вот как любят животные свою свободу, как нужно им, чтобы они не были ничем связаны, ни стеснены. Если бы ты мог спросить у них:
«Разве вам здесь плохо?» — они ответили бы тебе: «Опомнись, что ты говоришь? Мы созданы так, чтобы жить свободно на вольном воздухе, летать куда хотим, петь когда хотим. Все это отняли у нас, а ты еще удивляешься, отчего нам здесь плохо!»
И с людьми бывает то же. Вот почему я назову свободным только такого человека, который поступает по своей совести, не боясь никаких напастей и мук, ни даже самой смерти.
Мудрец Диоген говорил: «Только тот истинно свободен, кто всегда готов умереть». Он писал персидскому царю: «Ты не можешь сделать истинно свободных людей рабами, как не можешь поработить рыбу. Если ты и возьмешь их в плен, они не будут рабствовать тебе. А если они умрут в плену у тебя, то какая тебе прибыль от того, что ты забрал их в плен?»
Вот это – речи человека свободного: такой человек знает, в чем состоит истинная свобода.
Посмотри на то, как хочет жить раб. Прежде всего он хочет, чтобы его отпустили на волю. Он думает, что без этого он не может быть ни свободным ни счастливым. Он говорит так:
— Если бы меня отпустили на волю, я сейчас же был бы вполне счастлив: я не был бы принужден угождать и прислуживаться моему хозяину, я мог бы говорить с кем угодно как с равным себе, я мог бы идти куда хочу, не спрашиваясь ни у кого.
А как только отпустят его на волю, он сейчас же разыскивает, к кому бы подольститься, чтобы пообедать, потому что хозяин его больше не кормит. Для этого он готов идти на всякие мерзости. А лишь только он нашел себе квартиру и продовольствие, так он попал опять в рабство более тяжкое, чем прежде.
Если такой человек начнет богатеть, то он сейчас заводит себе любовницу, какую-нибудь распутную женщину. И вот он начинает страдать и плакать. Когда ему приходится особенно трудно, он вспоминает о прежнем своем рабстве и говорит:
— А ведь мне не дурно было у моего хозяина! Не я о себе заботился, а меня одевали, обували, кормили; и, когда я болен бывал, заботились обо мне. Да и служба была нетрудная. А теперь сколько бед! Был у меня один хозяин, а теперь сколько их стало у меня! Скольким людям должен я угождать, чтобы разбогатеть!
Но раб не образумится. Он хочет разбогатеть, и для этого он терпит всякие невзгоды. А когда получит то, чего хотел, то опять оказывается, что он оплел себя разными неприятными заботами.
Все-таки он не берется за разум. Он думает: «Вот если бы я стал великим полководцем, все мои несчастия кончились бы:
меня стали бы носить на руках!»
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
