gad1 (1021524), страница 4
Текст из файла (страница 4)
В конце XIX - начале XX в. были заложены основы русского конституционализма. В данном контексте большое значение имело возрождение интереса к теории естественного права, которая использовалась для обоснования правового государства. В трактовке естественного права выделились два направления: старое, метафизическое, представленное Б.Н. Чичериным, К.Д. Кавелиным, А.Д. Градовским и др.; новое, социологическое, представленное С.А. Муромцевым, В.И. Сергеевичем, М.М. Ковалевским и др.
Сторонники социологического направления видели недостаток старого подхода в том, что его приверженцы, концентрируя внимание на субъективных факторах, исходили из постулата об абсолютности, вечности и неизменности права. Отвергая такой подход, Н.М. Коркунов, например, обосновывал тезис об относительности права как "особой группы явлений общественности", изменяющейся в ходе исторического развития.
Немаловажная заслуга в разработке этих проблем принадлежит Б.Н. Чичерину, который написал несколько фундаментальных работ, в том числе пятитомную "Историю политических учений" (1877 г.), "Очерки философии права" (1901 г.), "О народном представительстве" и др. Дальнейшую разработку эта проблематика получила в работах И.В. Михайловского, Л.И. Петражицкого и др. Глава московской школы философии права П.И. Новгородцев принял активное участие в основании конституционно-демократической партии. Его учениками и последователями были И.А. Ильин, Б.П. Вышеславцев, Н.Н. Алексеев и др., внесшие существенный вклад в разработку важнейших проблем политической науки. Ряд идей Новгородцева плодотворно развивались С.Л. Франком, С.И. Гессеном и др. В области философии права значительный вклад внесли Е.Н. Трубецкой, Н.А. Бердяев, B.C. Соловьев и др. Не случайно B.C. Соловьева П.И. Новгородцев называл "блестящим и выдающимся представителем философии права" и причислял его к "наиболее видным защитникам правовой идеи среди философов истекшего века". Нельзя не отметить также тот неоценимый вклад, который внесли в разработку проблем политической философии, обоснование принципов конституционализма и сравнительно-исторический анализ представительных учреждений и форм демократии М.М. Ковалевский и др.
Эти и множество других фактов дают достаточные основания для вывода о том, что развитие политической мысли в России шло в том же направлении, что и на Западе. Но, в отличие от западных стран, в России процесс формирования и институционализации самой политической науки в результате целой череды кровавых катаклизмов, захлестнувших страну, и установления тоталитаризма оказался насильственно прерванным.
В мою задачу не входит подробное изложение всех аспектов, связанных с процессами формирования и эволюции политической науки. Попытаюсь очертить общие контуры данной проблемы. Последние десятилетия XIX - начала XX в. стали тем периодом, когда окончательно определилось вычленение сферы политического как самостоятельной подсистемы человеческого социума. Именно к этому периоду относятся окончательное формирование и утверждение в большинстве промышленно развитых стран важнейших государственных и политических институтов, которые в совокупности составили современную государственно-политическую систему.
Речь идет прежде всего о четком разделении властей, утверждении парламента, исполнительной и судебной ветвей как самостоятельных институтов власти, партиях и партийных системах, избирательной системе, государственной службе и т.д. Не случайно к тому же периоду относится рождение наряду с начавшими формироваться раньше социологией, экономической наукой, научной историей разного рода научных ассоциаций (экономических, социологических, исторических и т.д.). Вплоть до первых десятилетий XX в. политология воспринималась как "новая наука", и продолжались споры и дискуссии относительно ее права на существование. Разумеется, эти споры и дискуссии в каждой стране носили на себе печать национально-культурных и идейно-политических традиций.
Само понятие "политическая наука" имело довольно широкое и неопределенное значение. Оно охватывало политическую философию, право, политическую историю, исследование государственно-правовых и политических институтов и даже политэкономию. Можно сказать, что в тот период между самоутверждавшимися научными дисциплинами развертывалось нечто вроде конкуренции на предмет распределения мест в статусной иерархии. В июне 1903 г. во французском философском обществе известный психолог Г. Тард сделал доклад, посвященный проблеме классификации наук О. Конта и А.-А. Курно. По словам Тарда, Конт выделил пять фундаментальных наук в такой последовательности: математика, физика-химия, астрономия, биология, социология. Курно предложил свой перечень. Математика, физические науки, биологические науки, науки о духе и политические науки. У одного, как видно, систему замыкала социология, а у другого - политические науки. От того, какая из этих систем одержит победу, зависело, какая из двух наук - социология или политология - займет место в иерархии фундаментальных наук наряду с естественными науками, а какая - место отдельной дисциплины в рамках другой. Г. Тард считал, что победила классификация О. Конта.
В тот период государственные и политические институты изучались главным образом философами и социологами, такими как О. Конт, Г. Спенсер, Л. Уорд и др. Так, уже во второй половине XIX в. Г. Спенсер разработал свою социологию политических институтов. В данной связи можно согласиться с С.М. Липсетом, который считал, что крупнейшие социологи конца XIX в. в большинстве своем были одновременно политическими социологами или же "социологически мыслящими политологами". Такие социологи конца XIX - начала XX в., как М. Вебер, Э. Дюркгейм, В. Парето и др., были одновременно и политическими философами. Сама политология, равно как и социология, рассматривалась как дочерняя дисциплина более классических наук - философии, юриспруденции, политэкономии.
Но все же по мере дальнейшего формирования и утверждения мира политического в современном понимании этого слова с его важнейшими институтами - политическими партиями, парламентаризмом, разделением властей, избирательной системой и т.д. - политическая наука все отчетливее отпочковывалась от социологии, политэкономии, истории, юриспруденции и т.д. В этом контексте немаловажное значение имела разработка признанными обществоведами конца XIX - начала XX в. основополагающих политологических концепций и теорий, политики и мира политического. Здесь прежде всего следует назвать М. Вебера, который рассматривал политические явления как особые реальности, имеющие собственную логику развития и, соответственно, собственную историю. Он, в частности, полагал, что политика обусловлена не только разделением труда или производственными отношениями, но и в равной степени влиянием административных структур. Большое значение имели сформулированные Вебером концепции бюрократии и плебисцитарно-вождистской демократии.
Вслед за К. Марксом и М. Вебером целая плеяда таких ученых, как В. Вильсон, Дж. Брайс, В. Парето, Р. Михельс, Г. Моска и др., выдвинула собственные теории политического развития. Так, Парето, Моска и Михельс пришли к выводу, что любая система политического правления, независимо от ее формально-юридического или идеологического характера, является, по существу, олигархической или элитической. Здесь особо следует отметить теорию элит, сформулированную Г. Моской в работах "Теория правления и парламентское правление" (1884 г.) и "Основы политической науки" (т.1, 1896 г. и 1.1, 1923 г.). Последователями этой теории были В. Парето, а также Р. Михельс, которые разработали теории циркуляции элит и "железного закона" олигархии, согласно которым политические реальности во всех политических системах определяются соперничеством, конкуренцией и, соответственно, сменой у власти различных группировок элит. Исходя из такой постановки вопроса, все они считали основной задачей политической науки изучение элит, особенностей их функционирования и закономерностей их периодической смены у власти.
В этот же период были заложены основы современной политической социологии. Здесь прежде всего следует назвать опять же политологические работы М. Вебера, книгу Р. Михельса "Социология политических партий" и др. В 1898 г. русский ученый М.Я. Острогорский опубликовал фундаментальный двухтомный труд (на французском языке) "Демократия и политические партии". Лишь в конце 20-х гг. нашего века она была издана на русском языке. Показательно, что хотя в нашей стране книга Острогорского и не получила соответствующую ее значимости популярность, на Западе ее автор, наряду с такими признанными учеными того времени, как М. Вебер, Р. Михельс и др., считался одним из основателей политической социологии.
Большой вклад в развитие политической социологии внес американский политический ученый А. Бентли, в начале нынешнего столетия опубликовавший ряд работ, в которых разрабатывалась теория групп. А. Бентли рассматривал группу как фундаментальную единицу (или "частицу") политики, действующую под институциональным контролем административных учреждений, судов, законодательных органов и политических партий. Во многом теория групп являлась реакцией против правового формализма, поскольку утверждалось, что групповое взаимодействие конституирует реальность политической жизни, действующей за юридически правовой ширмой общества и государства. Придавая этому основополагающее значение, Бентли и его последователи оценивали группу как важнейший предмет исследования политической науки.
В дальнейшем на основе разработок Бентли сформулированы концепции заинтересованных групп, которые наряду с партиями заняли важное место в политологических исследованиях. Начало первой волны их изучения пришлось на 20-е гг. в трудах П. Одегарда и Э. Херрига, за которыми последовали работы Ф. Поллака, Э. Шатшнайдера, Э.Лейзерсона и др. Но теоретической и аналитической зрелости исследование этой проблемы достигло после второй мировой войны.
Дальнейшее развитие теория демократии и конституционной формы правления, представительства, избирательных и партийных систем и т.д. получила в работах М.Я. Острогорскою, Дж. Брайса, В. Вильсона и др.
§ 5. Две тенденции в развитии политической науки
Остановлюсь на характеристике двух тенденций в развитии политологии. В конце XIX в. были сформулированы основные критерии разграничения естественных и общественных наук. Если в первых преобладал критерий общих закономерностей развития и строго очерченных причинно-следственных связей, то в общественных науках - индивидуальных, неповторяющихся феноменов и событий. Но тем не менее в политологии стран континентальной Европы утвердилась тенденция к синтезу эмпирического и теоретического начал, в то время как политология англосаксонских стран, особенно США, развиваясь в русле позитивизма, во все более растущей степени претендовала на статус "точной науки" наравне с естественными науками.
Так, например, первоначально в Германии политическая наука оформилась во многом как социология политических институтов. Поскольку же основным объектом ее изучения было государство, политическая наука возникла как социология государства. Определилось разделение на государствоведение и политическую науку. Политические процессы внутри страны, в том числе и вопросы государственного управления в целом, рассматривались в рамках государствоведения. В дальнейшем эта линия стала не столь четко очерченной, и философия государства, которая входила в государство-ведение, стала рассматриваться как часть политической науки.
Это вполне объяснимо, если учесть, что германская политическая наука развивалась в русле немецкой классической философской традиции, и можно сказать, что основы ее теоретико-познавательных и институциональных рамок были заложены традиционными дисциплинами - философией и историей. Значительное влияние на характер германской политологии, особенно политической философии, оказало то, что они развивались в контексте характерного для германского обществознания историзма. К тому же, отмечает Г. Люббе, германская политическая философия "не была феноменологией политики. Не была она и теорией, которая бы просто объясняла сущность происходящего, не ставя перед собой каких-либо иных целей. Напротив, она являлась выражением и обоснованием политической воли, располагающей своими принципами и ставившей перед собой определенные цели. Она разрабатывала программы и выдвигала предложения".
Для германской политологии характерен традиционный конфликт (который, по словам К. Байме, живуч и сейчас) "между аристотелевским пониманием политики как практической философии и рационалистическими и эмпирическими теориями Нового времени". Эти теории со времени Н. Макиавелли, Ф. Бэкона и Т. Гоббса интерпретировали политику преимущественно в технико-рационалистическом духе. Но вместе с тем еще во времена Аристотеля политика "рассматривалась в качестве практической науки, служащей тому, чтобы подготавливать и предопределять действия, а не ограничиваться описанием фактов". В такой трактовке в глазах некоторых германских исследователей политология не является наукой в строгом смысле этого слова. По их мнению, политическая наука как практическая дисциплина призвана определить цели и нормы политической деятельности. В этом плане в ее задачу входит философское осмысление социальной действительности и ориентации политической деятельности на те или иные социальные и моральные ценности. Пожалуй, наиболее прозрачно эту позицию изложил А. Шван, который, в частности, призвал "вновь и вновь возвращаться к нормам, вытекающим из религиозного и философского самосознания, на которые следует ориентироваться как на высшую ценность политического мышления".
С определенными оговорками можно сказать, что вплоть до второй половины 30-х гг. примерно в подобном же русле развивалась политология большинства стран континентальной Европы. Вместе с тем как в континентальной Европе, так и особенно в англосаксонских странах, прежде всего в США, политическая наука делала крен в сторону позитивизма, в рамках которого наблюдалась тенденция к приравниванию науки о политике к естественным наукам. Эта тенденция восходила своими корнями к основателям европейского рационализма XVII-XVIII вв. Над умами основоположников социальных и гуманитарных наук XIX в., мысливших в русле этой рационалистической традиции, довлели модели универсальной рациональности и ньютоновского механистически-сциентистского видения мира. Они усматривали в науке тот ключ, которому под силу открыть все двери от тайн как природы, так и социального мира. Они проводили прямую связь между наукой как подлинным и высшим воплощением разума, с одной стороны, и рационально мыслящими индивидами в обществе, в том числе и в политической сфере, - с другой.
Еще Т. Гоббс говорил о необходимости создания науки о политике, которая бы заняла свое место рядом с научными достижениями Коперника, Кеплера и Галилея. Причем такой наукой он считал политическую философию. В русле этой традиции О. Конт обосновывал мысль о том, что политическую науку можно возвести в ранг "опытных наук". В своей ставшей известной речи 1862 г. Г. Гельмгольц практически уравнивал в правах гуманитарные и естественные науки, хотя и признавал, что индуктивный метод применительно к историческому познанию находится в иных условиях, нежели при естественнонаучных исследованиях. Симптоматично, что, решительно отстаивая и защищая теоретико-познавательную самостоятельность гуманитарных наук, известный немецкий исследователь В. Дильтей соглашался с тем, что для последних образцом являются естественные науки. В XIX - начале XX в. сперва О. Конт, К. Маркс, Ф. Энгельс и их последователи, а затем Э. Дюркгейм, В. Парето, Г. Моска и др. анализировали политические феномены в более широком контексте социальных наук в целом терминами непреложных закономерностей и причинно-следственных связей.
Нельзя не отметить то, что дань позитивизму отдали и представители русских социальных и гуманитарных наук. Так, еще в 1869 г. вышла книга А.И. Стронина "История и метод", в которой была поставлена задача обосновать использование естественнонаучных методов для изучения общественных явлений и процессов, хотя эта книга подверглась ожесточенной критике. В 1872 г. была опубликована работа П. Лилиенфельда "Мысли о социальной науке будущего". В ней автор, следуя в русле изысканий Г. Спенсера, предпринял попытку сформулировать собственный вариант теории органичного общества. Надо сказать, что эта книга, изданная в Германии на немецком языке, уже в 1873 г. пользовалась в Западной Европе немалой популярностью. Будучи решительными приверженцами позитивизма, они выступали за освобождение социальных наук от этических, морально-психологических и иных метафизических наслоений. Исходя из постулата единства естественного и социального миров, Лилиенфельд, например, утверждал, что экономическая жизнь - это физиология общества; система правовых институтов - морфология; правительство - нервная система и т.д.
Поэтому неудивительно, что среди пионеров современной профессиональной политологии превалировала тенденция рассматривать свою дисциплину как науку. Английский исследователь Ф. Поллак назвал свою книгу "История науки о политике" (1890 г.), а преподаватель Кембриджского университета Р. Сили - "Введение в политическую науку" (1896 г.). При этом наука или научность понимались по-разному. Как считал, например, Р. Сили, политическая наука призвана быть комплексом пропозиций, сформулированных на основе исторического знания. По его мнению, политическая наука — это культивирование умения "обосновать, обобщать, сформулировать и различать... так же как и собирать, точно идентифицировать и исследовать факты". Эти два процесса, утверждал Сили, и составляют политическую науку.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
