Особенности экономической политики государства в переходной экономике

2. Особенности экономической политики государства в переходной экономике

В годы, когда осуществлялись эко­номические преобразования, не только идеологи рыночных трансформаций, но и население страны жаждали «чистого рынка», «свободной конкуренции». Естественным путем для построения очередного «светлого будущего» представлялось разрушение «старой системы». Под ней подразумевались все институты и механизмы независимо от степени их «вины» за экономическую неэффективность, общественное угнетение и социальную нищету.

Следует отметить, что с легкой руки экономистов, стреми­тельно прошедших путь от теории научного коммунизма к принципу саморегулирующегося рынка, и особенно публици­стов (среди которых, правда, было очень много экономистов), массовое сознание развернулось на 180 градусов. Еще в середине 80-х гг. оно искренне осуждало жизнь в условиях «жестокой империалистической конкуренции». К концу 80-х массами вполне овладел новый лозунг: «Даешь свободную конкуренцию и невидимую руку рынка». То, что свободной конкуренции нет места на основной части современных рынков, как и то, что «невидимая рука» является действитель­но невидимой только для тех, кто вообще ничего не желает видеть, игнорировалось как несущественная деталь.

Миф о коммунизме был заменен сказкой о капитализме, свободной конкуренции, как о близком и автоматически гарантированном рае. У населения и специалистов возникло естественное чувство опасности, основанное на появившейся именно в конце 80-х гг. информации относительно истинной, чудовищной цены, заплаченной за то, чтобы «сказку сделать былью», проявилось профессиональное недоверие к сладкоголосым политическим сиренам, обещавшим претворить очередную сказку в очередную небылицу за сказочно короткое время.

Справедливо заметить, что предложенная программа «500 дней» была важна не сама по себе в силу ее очевидной практической неисполни­мости, а как политическая альтернатива предлагавшемуся союзным руководством постепенному и осторожному про­движению к рынку. В кардинальном различии скорости и последовательности шагов по трансформации экономики и общества усматривалась хорошая перспектива для полити­ческого размежевания российского и союзного руководства.

Усталость от собственной смелости в дни путча, опьяне­ние победой, которой никто не ожидал, привычка «следовать предначертаниям» заглушили чувство опасности и традици­онное недоверие. Между тем это недоверие имело вполне основательные причины. Имеющийся опыт конкретных стран, уже длительное время к тому моменту совершавших переход к рынку или завершавших его после длительного переход­ного периода, свидетельствовал о наличии ловушек, неодноз­начности результатов, высоких издержках и необходимости тщательной подготовки, прежде всего интеллектуальной, для продвижения по избранному пути.

Проекта трансформации просто не существо­вало. Рынок в России начали строить и строили длитель­ное время без четкого плана, по наитию и общим рекомен­дациям. Существовала лишь общая идея, а детали прораба­тывались по мере их узнавания, угрозы парировались по мере их проявления, а часто и не парировались, они предо­ставлялись времени, которое само должно было либо подска­зать решение, либо сделать его ненужным в силу исчезнове­ния проблемы.

Разрушение надстройки можно было осуществить доста­точно быстро. Для этого требовались только политическая воля и паралич сил потенциального противника. Воля в на­чале 90-х гг. имелась, а потенциальные силы сопротивления были демобилизованы и в значительной степени парализо­ваны. Это было достигнуто двумя довольно точными шага­ми.

Во-первых, запрет деятельности Коммунистической партии в 1991 г. автоматически исключил ее из политичес­кого процесса и втянул в длительную борьбу за право воз­вращения на политическую сцену. В самый ответственный момент выбора пути компартия не могла выполнять функции генерального штаба сопротивления.

Рекомендуемые материалы

Во-вторых, наиболее деятельной и влиятельной части «сопротивленцев», в том числе и в самой компартии, был предложен заманчивый вы­ход – участие в грандиозном спектакле под названием «грабь награбленное». Это оказалось куда более привлека­тельным, чем опасные и, в общем-то, бесперспективные бои на баррикадах, где непонятно, что нужно защищать и от кого. Противниками были вчерашние соратники по партии и комсомолу. Передел проходил не по идеологии, а по от­ношению к собственности – вчера собственность была ни­чьей, а завтра должна была стать частной, т.е. чьей-то. Ока­заться в лагере собственников было несравненно важнее, чем бороться за сохранение ничейной собственности. Выбор был предопределен, поддержка рыночным трансформациям со стороны функционеров бывших и настоящих обеспечена.

Что является целью общественных и экономических трансформаций? На этот вопрос ответ был дан только в 1993 г. в новой Конституции, провозгласившей высшей це­лью государства обеспечение условий для достойной и бе­зопасной жизни граждан страны, но в конце 1991 г. целью было провозглашено построение рынка. Основным инструментом была избрана тотальная либерализация, достигаемая при этом в кратчайшие сроки. Либерализация, свобода, та­ким образом, становились не желаемым состоянием, которого можно достигнуть в результате успехов на экономическом фронте и постепенного развития демократии, а орудием пре­образования.

Шоковая логика внешне понятна и стройна. Она вся прак­тически не поддается критике «в общем», только в деталях. Беда в том, что «детали» эти представляют собой как раз ту внутреннюю сложность и неоднозначность национальной экономики и ее реакций на логичные в принципе простые воздействия, которая и не позволяет широкой публике разоб­раться в хитросплетениях вариантов и последствий эконо­мических трансформаций. Зато набор силлогизмов узнава­ем, он очень похож на штампы, которыми промывали мозги в советский период, только с обратным знаком.

Первый по времени штамп нового периода провозглашал: монополия – это всегда плохо, а государственная монопо­лия плоха вдвойне, поэтому государственную монополию внешней торговли следует немедленно отменить и позволить продавать и покупать на внешнем рынке всем и все.

Второй штамп – советская система завела экономику в кризис, который обусловлен разрушением финансовой систе­мы и скрытой инфляцией. Прежде чем наступит изобилие, следует добиться стабилизации.

Третий штамп – частная собственность априори лучше, эффективнее государственной собственности, поэтому госу­дарственную собственность следует как можно скорее сде­лать частной.

Четвертый штамп – экономика искусственной полной за­нятости в советскую эпоху была заведомо неэффективной, так как нормативный дефицит предложения на рынке труда исключал создание мотивации для работников по повыше­нию производительности труда, так же как и не способство­вал технологическому прогрессу, который мог бы привести к слишком большому сокращению занятости.

Эти и другие штампы уже к середине 90-х гг., очевидно, не соответствовали реальности. Необходимо было вносить коррективы. Были мобилизованы инструменты государствен­ной экономической политики с целью стабилизации эконо­мики. Цель стабилизации была стандартной – подавление инфляции и переход к экономическому росту. Стандарт­ными были и примененные инструменты – фискальные и кредитно-денежные. Нестандартными по-прежнему остава­лись сама экономика и сложившиеся к этому времени от­ношения и зависимости.

Одним из универсальных инструментов экономической политики, который был направлен как на возмещение выпа­дающих в результате спада производства доходов, так и на связывание денежных остатков, являлись печально известные ГКО, которые сами по себе представляли весьма эффектив­ный инструмент одновременно фискальной и денежно-кре­дитной политики.

И опять, как и в начале 90-х, переплелись экономические и политические задачи, экономическая политика была по­ставлена на службу «просто политике». Избирательная кам­пания 1996 г. потребовала огромного увеличения соци­альных трансфертов и в целом государственных расходов. Опять нестабильность и непредсказуемость, так и не умень­шившиеся после 1993 г., возросли к 1996 г., практически исключив получение внешнего финансирования. Власть была дороже экономики. Экономика была в очередной раз превра­щена в заложницу битвы за власть.

Именно политическая необходимость обусловила сплете­ние в 1996-1998 гг. в единый тугой узел мер по поддержа­нию стабильного курса рубля (который был явно завышен), ограничению денежного предложения и расширению госу­дарственного долга, финансируемого за счет ограничения внутреннего и внешнего денежного предложения. Завы­шенный курс рубля фактически отрезал от экономики воз­можный прирост предложения денег за счет конвертации экспортной выручки. Этот же завышенный курс стимулиро­вал импорт и ограничивал внутренний спрос для отечествен­ных производителей. Необходимость привлечения средств для финансирования государственного долга через рынок ГКО обусловила повышение процентных ставок и лишила экономику инвестиций в реальный сектор. Это вызвало рост инвестиций на финансовом рынке, но они направлялись не на прирост совокупного спроса, а на финансирование дефи­цита государственного бюджета.

Валютно-финансовый кризис 1998 г. стал закономерным итогом применения столь противоречивого и лишь по форме стандартного набора мер экономической политики. Даже само развертывание этого кризиса показало чрезвычайную экзотич­ность регулирования экономических процессов в России.

Кризис обусловил начало нового этапа дерегулирования. В значительной степени это было связано, вероятно, с тем, что сразу после кризиса наступила некоторая растерянность: никто не знал, что нужно делать. Кроме того, явный провал активной политики регулирования не способствовал быстрому началу нового этапа активистской экономической политики. Два обстоятельства позволили экономике доволь­но быстро оправиться после «августовского нокдауна».

 Во-первых, исчезнувшая (на время) опека правительства высво­бодила энергию самосохранения у экономических агентов.

Вам также может быть полезна лекция "6 Первые теории электричества".

Во-вторых, начавшийся очередной «нефтяной шок» привел к резкому росту мировых цен на нефть и природный газ (ос­новную статью российского экспорта), что значительно изме­нило к лучшему положение на денежном рынке, предложение денег быстро и заметно увеличилось. С начала 1999 г. в экономике наконец-то начался очевидный и давно обещан­ный подъем.

На фоне этого подъема был преодолен очередной поли­тический кризис и на повестку дня был поставлен вопрос о выборе пути дальнейшего движения. Успехи в экономике в период 1998-2000 гг. в значительной степени деловыми кругами и рядом аналитиков связываются с активным не­вмешательством государства в экономические процессы. В определенной степени это соответствует действительности, так как неразумное вмешательство, как это продемонстриро­вал предкризисный период 1997-1998 гг., способно было бы разрушить или значительно сократить те потенциальные воз­можности, которые были заложены в самом факте девальва­ции и улучшения ценовой конъюнктуры мировых сырьевых рынков.

К настоящему времени вполне оформились официальная позиция и государственная экономическая стратегия, кото­рые заключаются именно в дальнейшей либерализации эко­номики. Либеральная экономика – это благо, к достижению которого следует всячески стремиться, но необходимо дока­зать, что либерализация может использоваться в качестве универсального средства достижения значимых обществен­ных и экономических целей.

Сильным аргументом сторонников либеральной стратегии развития является то, что в рыночной экономике именно на этапе оживления и подъема государственное регулирование минимально, а степень либерализации максимальна. Усиле­ние государственного регулирования связано с затуханием экономической активности и необходимостью подкрепить силу рынка силой регулирования. Российская экономика с начала 1999 г. находится на подъеме, и с позиций этой ло­гики ей не следует мешать, необходимо в максимальной сте­пени обеспечить экономическим агентам свободу использо­вания возможностей роста.

Не менее сильна и аргументация противников либераль­ной стратегии. Она сводится к тому, что на самом деле по­тенциал экономического роста на волне девальвации, высо­кой внешнеторговой конъюнктуры и вызванного ростом де­нежного предложения увеличения внутреннего совокупного спроса если и не исчерпан окончательно, то близок к ис­черпанию. Экономика находится на грани новой стагнации и роста инфляции. Следовательно, необходимо предпринять специальные действия, осуществить целенаправленную поли­тику для корректировки состояния экономики, поддержания экономического роста и установления контроля над инфля­цией.

В зависимости от ослабления или усиления протекцио­нистского характера деятельности государства можно выде­лить три типа экономических стратегий государственной экономической политики – либеральную, регулируемую и мобилизационную. Либеральная стратегия означает, что эко­номика государства становится все более открытой для сво­бодного движения товаров и капиталов. Если затем государ­ство устанавливает контроль за движением товаров и капи­талов, то для его выживания государство вынуждено усили­вать прямое вмешательство в производство и внешнеэконо­мические связи, и его стратегия становится мобилизацион­ной. Возможен и обратный процесс – переход от мобили­зационной к регулируемой, а затем к либеральной.