Усиление тенденции восточного типа развития

Лекция №12. СОВЕТСКОЕ ОБЩЕСТВО В 20-е—30-е гг. УСИЛЕНИЕ ТЕНДЕНЦИИ ВОСТОЧНОГО ТИПА РАЗВИТИЯ

Сущность и содержание НЭПа. Переход к НЭПу был вынужденной мерой. Во-первых, к началу 20-х годов расчеты большевиков на мировую революцию не оправдались: надо было любыми способами просто выжить. Опираться дальше только на государственное принуждение было невозможно. Об этом свидетельствовали такие важнейшие народные выступления, как восстание в Тамбовской губернии ("антоновщина") и "мятеж" моряков в Кронштадте.

Первые шаги к НЭПу осуществлялись под руководством Ленина. На Х съезде РКП (б) (март 1921 г.) принимается решение о замене продразверстки продовольственным налогом. Это была значительная уступка крестьянству. Теперь оно должно было платить вместо продразверстки продналог, который был в два раза меньше продразверстки. Крестьяне полу­чили право свободно сбывать оставшуюся в их распоряжении продукцию.

Целью НЭПа, по замыслам Ленина, должен быть союз рабочего клас­са и крестьянства, их "смычка", а средством - экономические реформы. С 1921 г. по 1925 г. проводится ряд мер по либерализации экономи­ческой деятельности. Среди них: 1) замена продразверстки проднало­гом; 2) введение свободной торговли; 3) денационализация, т.е. передача в частную собственность мелкой и средней промышленности; 4) перевод государственной промышленности на рыночные основы; 5) воссоздание банковской системы; 6) проведение денежной реформы; 7) снятие запрета на аренду земли и наем рабочей силы на селе; 8) допущение в Советскую Россию иностранного капитала и создание смешанных предприятий.

Все это в сочетании с такими факторами, как твердый полити­ческий режим, который обеспечивал политическую стабильность, цен­трализованное перераспределение прибыли из легкой и пищевой про­мышленности в убыточную тяжелую и транспорт, неэквивалентный обмен с деревней, отказ выплачивать дореволюционную задолженность, при­вели к тому, что с 1921 по 1927 гг. темпы прироста промышленной продукции были довольно высокими. В 1921 г. они составили 42,1 %; в 1922 г. - 30,7 %, в 1923 г. - 62,9 %, в 1924 г. - 16,4%, в 1925 г. - 66,1 %; в 1926 г. - 43,2 %; в 1927 г. - 13,3 %.

Но чем дальше страна продвигалась по пути НЭПа, тем труднее становилось поддерживать такие высокие темпы. Это объяснялось сле­дующими причинами. Вначале действовал так называемый, "восстано­вительный эффект". Его суть в том, что в промышленности использовалось уже имевшееся, но простаивавшее ранее оборудование, а в сель­ском хозяйстве вводились в оборот заброшенные ранее земли. В конце 20-х годов, когда закончился восстановительный период, стране потребовались большие капиталовложения в промышленность. Без таких средств реконструировать старые заводы, создать новые отрасли про­мышленности было невозможно.

Делу мог бы помочь частный капитал, но в силу политических со­ображений его не допускали в крупную и во многих случаях и в среднюю промышленность. Население, не уверенное в прочной стабилизации режима, не спешило вкладывать свои деньги в сберегательные кассы, а хранило их в тайниках или пускало в коммерческий оборот. Нельзя было рассчитывать на иностранные кредиты: для этого необходимо было уплатить царские долги.

Накопление ресурсов внутригосударственного сектора в конце 20-х годов по сравнению с1913 г. было значительно ниже. Так, фондоотдача за это время упала на 25%, прибыли в промышленности было получено на 20% меньше, на железно­дорожном транспорте в 4 раза.

В сельском хозяйстве вследствие ликвидации крупных помещичьих хозяйств и дроблении крестьянских хозяйств товарность сельскохозяйственной продукции резко сократилась. Если норма товарности сельскохозяйственных продуктов (без учета внутридеревенского оборота) составила в 1913 г. около 23,8 %, то 1923/24 гг. - 16,1 %; в 1926/27 гг. - 18,3 %.

Рекомендуемые материалы

Все эти факторы негативно сказались на социальных результатах НЭПа. С со­циальной точки зрения от политики НЭПа в наибольшей степени, пожалуй, выиг­рало одно крестьянство. По сравнению с дореволюционным периодом крестьяне стали лучше питаться. Так, потребление молока выросло в 2,8 раза, картофеля - в 2,5 раза, мяса – в 2 раза, хлеба - в 1,1 раза. Рабочие оказались в худшем положении: зарплата рабочих в 1925/26 гг. в среднем по промышленности составила 93,7 % довоенного уровня. Не случайно, среди представителей рабочего класса было не­мало недовольных новой экономической политикой. Аббревиатура "НЭП" неред­ко в их среде расшифровывалась как «новая эксплуатация пролетариата". В дере­вне тоже находилось немало недовольных НЭПом. Это прежде всего сельская бе­днота (в 1927 г. 28,3 % крестьянских хозяйств РСФСР не имели рабочего скота, 31,6 % - пахотного инвентаря, 18,2 % - коров).

В 20-х годах в принципе возможны были два варианта развития НЭПа. Первый - трансформация НЭПа в рыночную модель. В этом случаи отечественный капитал устремляется в производство предметов потребления, аграрный сектор, внутриторговые опера­ции. В таком случаи произошла бы явная стагнация производства средств произ­водства. Второй вариант: дальнейшее сокращение рыночных начал, жесткий пере­ход к административным методам, закрытие всех каналов перелива капиталов в аграрный сектор, концентрация всех материальных и финансовых ресурсов на производстве средств производства, оборонной промышленности. Это позволяло бы развить производство средств производства и в дальнейшем провести модер­низацию производства предметов потребления и аграрного сектора. Негативным аспектом такого пути было резкое сокращение, а то и отсутствие материальных стимулов к труду, а это прямой путь к внеэкономическому принуждению, наси­лию над личностью, давление и всевозможные запреты.

Таким образом, к концу 20-х годов четко вырисовывалась два пути: продолже­ние НЭПа по первому варианту, как предлагал Бухарин и его окружение, и пере­ход к насильственному, форсированному строительству "социализма" в городе и деревне. На такой путь направляла страну группа Сталина.

Коллективизация сельского хозяйства – экономическая основа индустриализации. Каждый из названных путей модернизации был болезненным, так как модер­низация предполагает довольно высокий процент накопления, идущего на расши­рение воспроизводства средств производства. Для нашей страны такие осложне­ния были особенно болезненными, так как ни займов, ни колоний у нее не было. За счет каких же ресурсов удалось довести за годы первой (1928 - 1933 гг.) пятилетки ежегодную долю накоплений до 30-40 %, вместо 10 %, полученных в сере­дине 20-х годов?

Важнейшим и, пожалуй, основным резервом индустриализации стало сельское хозяйство страны, точнее человеческие и материальные ресурсы, которыми рас­полагала деревня. Гордиев узел проблем деревни: нищета, бескультурье, убогость, аграрное перенаселение и др., которое накапливалось с середины ХIХ века, боль­шевистская партия попыталась разрешить одним простым решением - политикой коллективизации.

Сплошная коллективизация не решила, да и не могла решить социальных за­дач, связанных, например, с улучшением материального положения крестьянства. Хотя повышение уровня грамотности сельского населения, приобщение его к мас­совой культуре, положительные сдвиги в медицинском обслуживании, ликвида­ция всевозможных эпидемических заболеваний, характерных для дореволюцион­ного периода, все это было налицо. Но это были как бы побочные результаты сплошной коллективизации. В целом коллективизация призвана была осуще­ствить другие задачи. Это вытекало из идеи, что все отрасли народного хозяйства, все сферы общественной жизни должны подчиняться нуждам промышленного производства. Для создания индустриальной экономики не требовалось даже об­щего роста сельскохозяйственного производства. Для этого надо было, во-пер­вых, лишь его переструктурирование и такое повышение эффективности труда, при котором можно было бы уменьшить количество занятых в сельском хозяйстве в соотношении с расширением спроса на рабочую силу в промышленности, во-вторых, поддерживать при меньшем числе занятых производство продовольствия на необходимом уровне, и, наконец, в-третьих, обеспечивать снабжение промыш­ленности незаменяемым техническим сырьем.

За решение этих задач пришлось платить дорогую цену, в том числе и челове­ческими жертвами. Поздней осенью 1929 г. начались активные нападки на круп­ные крестьянские хозяйства. Сигнал к атаке поступил сверху. Он содержался в ря­де выступлений Сталина. Призыв сверху был не только услышан, но и активно поддержан деревенскими низами.

В январе-феврале 1930 г. был принят ряд партийно-государственных документов, в которых определялась судьба раскулаченных. В постановлении ЦК ВКП(б) "О ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации" (30 января) отмечалось, что в этих районах необходимо не только отменить аренду земли и закрепить применение наемного труда, но и конфисковать у кулаков средства производства, скот, хозяйственные и жилые постройки, предприятия по переработке сельхозпродукции и семенные запасы.

Раскулачивание сплошь и рядом носило характер не экспроприации основных средств производства, а конфискации всего имущества, вплоть до предметов быта. В одном сообщении Сталину о раскулачивании в Сибири говорилось: "Работа по конфискации у кулаков развернута и идет на всех парах. Сейчас мы ее развернули так, что аж душа радуется, мы с кулаком расправляемся по всем правилам современной политики, забираем у кулаков не только скот, мясо, инвентарь, но и семена, продовольствие и основное имущество. Оставляем их в чем мать родила".

В начале 1930 г. раскулачивание становится основным средством ускорения коллективизации. Печать призывала к решительным действиям против кулаков, в числе которых оказывались не желающие вступать в колхозы середняки и даже бедняки. В самом начале коллективизации у руководства был план целенаправ­ленного использования репрессированных в качестве дешевой рабочей силы на строительстве конкретных промышленных объектов. Отсюда запрет на "разбегание кулаков куда им угодно", т.е. на произвольно выбранные ими фабрики или заводы.

Производительные силы сельского хозяйства начали подрываться, нависла угроза полного развала сельского хозяйства. Это вынудило партийно-государ­ственное руководство страны пойти на временные уступки. В марте 1930 г. Ста­лин переложил ответственность за насилие в коллективизации на местные органы власти. Было принято постановление ЦК ВКП(б) "О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении". В постановлении истинный виновник "пере­гибов" и "извращений" - сталинское руководство - обвиняло исполнителей соб­ственных указаний. Местные работники, обвиненные в "перегибах", снимались с работы, исключались из партии, отдавались под суд. Начался массовый выход из колхозов. С марта по июнь 1930 г. процент коллективизации сократился с 58 до 24. Но с осени 1930 г. начался второй "подъем" колхозного движения.

В ходе хлебозаготовок зимой 1932 - 1933 гг. население ряда станиц Северного Кавказа за невыполнение плана хлебозаготовок было выселено в Сибирь, Казахстан. Разразился голод. Погибло несколько миллионов крестьян. Как уже отмечалось, раскулаченным семьям была уготована роль рабочей силы в системе ГУЛАГа.

В 1930 г. в основных зерновых районах СССР было раскулачено 337563 кула­цких хозяйства и выслано в отдельные районы 115231 семья. В 1931 г. в зерновых, потребляющих районах было раскулачено 250 тысяч крестьянских хозяйств и выслано 265795 семей.

Если в 1930 г. были высланы в основном действительно зажиточные, крепкие хозяйства, то в следующем году в число высланных попали так называемые подкулачники, т.е. нередко не только середняки, но и беднота. В Северный край в 1930 г. было выслано 46 тысяч раскулаченных семей. Из них 35 тысяч подали заявление на неправильное раскулачивание. Для разбора этих заявлений была создана специальная комиссия, которая признала, что 22,3 % семей из числа подавших заявление были раскулачены и высланы "неправильно и сомнительно".

Информация в лекции "6. Рекомендации по определению типа наследования признака" поможет Вам.

Раскулаченные семьи направлялись в отдаленные районы Севера, Урала, Сибири, Дальнего Востока, Казахстана, Якутии, а также внутри краев и областей. Эта кампания была спланирована и осуществлена органами ОГПУ как крупно-масштабная военная операция.

Основная масса (до 80 %) переселенцев трудилось в промышленности, на но­востройках, в т.ч. на строительстве таких городов, как Магнитогорск, Новокуз­нецк, Хибиногорск и т.д. Около 20 % переселенцев осваивали новые земли, зани­мались сельским хозяйством. Их труд был жестко регламентирован. Они работали в неуставных артелях. С 1938 г. такие артели были преобразованы в колхозы.

Со второй половины 30-х годов положение в сельском хозяйстве начало посте­пенно стабилизироваться. В 1935 г. отменяется карточная система. В 30-е годы из сельского хозяйства высвободилось 15-20 млн. человек. Численность рабочего класса за это время выросла с 9 до 24 млн. человек. Выросла производительность труда в сельском хозяйстве. Накануне коллективизации на 150 - 155 млн. человек ежегодно производили 72 - 73 млн. тонн зерна, более 5 млн. тонн мяса, свыше 30 млн. тонн молока. В конце 30-х - начале 40-х годов на 170 - 200 млн. населения производилось 75 - 80 млн. тонн зерна, 4 -5 млн. тонн мяса, 30 млн. тонн молока. Но перед коллективизацией эту продукцию производили 50 - 55 млн. крестьян единоличников. А после коллективизации - 30-35 млн. колхозников и рабочих совхозов, т.е. на треть работников меньше.

Коллективизация гарантировала быстрое создание минимально достаточных условий индустриализации в той мере, в какой они зависят от переустройства деревни. Колхозная система в условиях жестокого административного хозяйст­венного механизма позволила забирать из деревни до 40 % производимого там зерна, в то время как из доколхозной деревни изымалось только 15 %. Для десятков миллионов колхозников и их детей рост этой доли оборачивался тяжелейшими испытаниями. Крестьянство в массе своей было обречено на недоедание и недопотребление вообще; права и свободы человека ущемлялись в деревне значи­тельно сильнее, чем в городе. Главный итог экономической политики СССР в 20 -30-е годы состоял в форсированном переходе от аграрного общества к индустри­альному.

За годы модернизации было преодолено качественное, стадиальное отстава­ние промышленности страны. В конце 30-х годов Советский Союз стал одним из трех - четырех стран, которые были способны производить любой вид промы­шленной продукции, доступной в то время человечеству. По абсолютным объе­мам промышленного производства наша страна в это время вышла на второе ме­сто после Соединенных Штатов Америки. Особенно поражают высокие темпы промышленного производства. Всего за шесть лет - с 1929 по 1935 гг. Советский Союз сумел увеличить выплавку чугуна с 4,3 до 12,5 млн. тонн. Америке для этого понадобилось 18 лет, Германии - 19 лет.

Несмотря на то, что СССР был огромной страной (170- 200 млн. человек) по производству промышленной продукции на душу населения он приблизился к вы­сокоразвитым индустриальным странам: разрыв оставался в 1,5-4 раза, в то вре­мя, как в 29-е годы он был в 5-10 раз.