Часть 55

С неумолимой последовательностью, планомерно двигался Ермолов на воинственные горские племена. «Они противятся, — сообщал он бывшему инспектору артиллерии Меллер-Закомельскому.— С ними определил я систему медления и, как римский император Август, могу сказать: «Я медленно спешу». Почему горские феодалы были против  введения на Кавказе русского правопорядка? Во-первых, Россия запрещала набеги воинствующих  горцев на их мирных соседей. Во- вторых, потому, что русская власть прекратила на Кавказе работорговлю, которая была важным источником доходов кавказских феодалов.[1]

Ермолов сыграл огромную роль в снижении работорговли на Кавказе. Вот характерный пример его отношения к этому беззаконному явлению. По дороге в Тифлис, направляясь в Персию, в крепости Георгиевской главнокомандующий узнал о некоем, казалось бы, незначительном событии, которое, тем не менее, взволновало всю военную Россию. Речь шла о пленении чеченца­ми майора Грузинского гренадерского полка Павла Шевцова, одного из лучших боевых офицеров Кавказского корпуса и любимого ученика Котляревского.

Шевцов ехал из Шемахи в отпуск повидаться с родными и, чтобы сократить путь, направился не по Военно-Грузинской дороге, а через дагестанские владения, Кубу и Дербент, рассчитывая скорее пробраться в Кизляр, где один из его старших братьев был полицеймейстером.

До Кизляра оставалось всего шесть верст, когда из придорожного кустарника вдруг грянул залп, и партия, сидевшая в засаде, с диким ревом ринулась на путников. Лошадь под Шевцовым была убита, он упал вместе с нею, но едва вскочил на ноги, как целая толпа чеченцев навалилась на него. Отчаяние придало майору силы и мужества — он выхватил шашку. Трое чеченцев были изрублены, остальные отпрянули. Только тогда Шевцов увидел, что остался один. Из девятнадцати его спутников трое успели ускакать в Кизляр; одиннадцать лежали убитыми и трое — тяжело израненными; оба ден­щика майора были взяты в плен; вьюки — разграблены.

А на линии уже подняли тревогу, и по ветру доносились глухие удары пушечных выстрелов. Чеченцам нельзя было медлить. Столпившись в кучу и отвлекая внимание Шевцова, они старались выманить с его стороны последний выстрел, меж тем как один из них скрытно, словно змея, прополз к нему в тыл и внезапным ударом поверг майора на землю. Наброситься на раненого, скрутить его арканами и взбросить на лошадь было делом одной минуты. Теперь оставалось только избежать погони, и шайка, дабы запутать след, пустилась не прямо к горам, а камышами к Каспийскому морю.

А погоня уже неслась из Кизляра. Старший брат Шевцова быстро собрал шестьдесят конных ногайцев, по пути от раненых узнал, что брат его жив, но в плену, и помчался наперерез хищникам. Увидев, что им не уйти без боя, разбойники остановились. Они вывели вперед пленного и объявили, что будут драться до последнего человека, если их не пропустят, однако тотчас зарежут Шевцова. Сам майор, понимая безнадежность своего положения, просил брата не добиваться его освобождения, а уповать на милосердие Божие. В итоге чеченцы, отпустив одного из пленных денщиков, спокойно ушли в горы.

Через несколько дней горцы прибыли в аул Большие Атаги, еще издали возвестив единоплеменников ружейными выстрелами об удачном набеге. Старые и молодые теснились около смелых наездников, разглядывая пленного, а иные из фанатиков подбегали к нему, чтобы плюнуть в лицо, ударить камнем или, обнажив кинжал, показать, с каким наслаждением изрезали бы его на кусочки. Пленного посадили в тесную каморку, набили на него кандалы и, протянув тяжелую цепь сквозь стену сакли, приставили караульных. В таком положении Шевцов оставался около двух месяцев. Чеченцы, не видя с его стороны никаких поползновений к побегу, все-таки ослабили цепи, стали лучше кормить и наконец позволили написать родным, назначив выкуп —  двести пятьдесят тысяч рублей. Таких огромных денег взять было неоткуда. Тогда генерал Котляревский обратился к своему другу контр-адмиралу Головину, и оба они выступили в газетах с воззванием к русскому обществу. По всей России была открыта подписка для посильных приношений. Даже простые солдаты не хотели отстать в этом движении. Так, нижние чины бывшего корпуса графа Воронцова, стоявшие во Франции, решили отдавать на выкуп Шевцова половину своего жалованья. Пожертвования собирались в общую кассу и скоро достигли значительной суммы. Ермолов, узнав об подлом  нападении чеченского отряда и пленении майора Шевцова издал приказ следующего содержания: "Владельцам селений на берегу Терека лежащим:  по открытии, где прошла партия (чеченский отряд), исследуется: точно ли защищались жители или они пропустили мошенников; в сем последнем случае деревня истребляется, жены и дети вырезаются"...[2]

Выезжая из Георгиевской, Ермолов приказал генералу Дельпоццо вызвать всех кумыкских князей и владельцев, через земли которых разбойники провезли Шевцова, заключить их в Кизлярскую крепость и объявить, что если через десять дней они не изыщут средств для освобождения майора, то все будут повешены на крепостном бастионе.«Такая решительная мера,— писал В. А. Потто,— заставила арестованных подумать о спасении уже собственной жизни, и они скоро успели склонить горцев понизить сумму выкупа до десяти тысяч рублей. Но Ермолов не хотел платить и этих денег от имени русского правительства; он вступил в секретные переговоры с аварским ханом, «с другом всех мошенников» — так называет его сам Ермолов, и устроил дело так, чтобы тот вел переговоры от собственного лица и предложил на выкуп собственные деньги. Пока дело улаживалось, Ермолов все время держался в стороне, и только тогда, когда Шевцов уже был на свободе, он, как бы в виде особой милости, приказал возвратить аварскому хану истраченную им сумму.[3]

Рекомендация для Вас - 7.1 ПИ Web-приложений.

Таким образом, только энергии Ермолова и обязано было это тяжелое дело скорым окончанием (через два-три года Шевцов после ряда замечательных подвигов был уже командиром Куринского полка, и только несчастный случай — внезапная болезнь — оборвала в 1822 году его блестящую карьеру- прим. авт.)

Сафайри Бейтуганов пишет, что исследователи истории Кавказской войны обыкновенно обходят молчанием Кабарду. Между тем именно Кабарде придавалось ключевое значение в планах русского правительства.  Действительно, окружив Чечню военными крепостями, Ермолов приступил к усмирению Кабарды.В 1820 году Ермолову удалось привлечь на свою сторону Малую Кабарду и противопоставить ее Большой. По указанию Ермолова 14 кабардинских  аулов, замешенных в оказании помощи мятежникам в марте 1822 года было переселено на левый берег Терека. А.С.Пушкин, вернувшись из минеральных вод, 24 сентября 1820 года пишет своему брату: " Черкесы нас ненавидят. Мы вытесняем их из привольных пастбищ; аулы их разорены, целые племена  уничтожены... Дружба мирных черкесов ненадежна: они всегда готовы помочь буйным своим единомышленникам... Здешняя сторона полна молвы об их злодеяниях... Кинжал и шашка - суть члены их тела, а младенец начинает ими владеть прежде, нежели лепетать. У них убийство - простое телодвижение. Пленников они сохраняют в надежде на выкуп, но обходятся с ними с ужасным бесчеловечием. Недавно поймали мирного черкеса, выстрелившего в солдата. Он оправдывался тем, что ружье его слишком долго было заряжено.[4]

[1]  См.Доливо-Добровольский А.В. Генералы великих войн. кн.1 А.В. Доливо-Добровольский-С-Пб., 2006, с 672.

[2] См. Уманец Ф.М. Проконсул Кавказа историческая монография.-С-ПБ.,1912, с.47.

[3] См  Михайлов О.М. Генерал Ермолов: Исторический роман; Переписка А.П.Ермолова с П.Х.Граббе.- М., 2002.

[4] Цит. по: Бейтуганов С. Кабарда и Ермолов ( очерки истории). - Нальчик, 1993, с.131.