Философия как порождение кризисного сознания

            Вопрос 3. Философия как порождение кризисного сознания.

            В ходе развертывания кризисного состояния людей охватывает страсть к наблюдению и познанию мира, страсть, которая за­ставляет их отворачиваться от всех практических интересов и в замкнутом круге познавательной деятельности в периоды, посвя­щенные такому исследованию, стремится заниматься и действи­тельно занимается только чистой теорией. Иными словами, чело­век становится незаинтересованным зрителем, наблюдателем мира — он оказывается философом, или, вернее сказать, отныне жизнь его приобретает восприимчивость к мотивам, возможным лишь внутри этой установки, к новым целям и методам мышле­ния, в рамках которых наконец возникает философия и сам он становится философом. По мнению Платона и Аристотеля, вид­ных представителей древнегреческой философии периода ее пер­вого расцвета, философия восходит к удивлению. Такой кризисный поворот, разумеется, имел свою фактичес­кую мотивацию в конкретных обстоятельствах исторического бытия. В этой связи Гуссерль считает необходимым объяснить, что возникновение послекризисной теоретической установки имеет свою фактическую мотивацию в конкретных обстоятель­ствах исторического бытия. Следует объяснить, как это удивле­ние, при том образе жизни и жизненном горизонте, которые были свойственны греку VII в. до н.э. при свойственных ему взаимоотношениях с окружающими его высокоцивилизованны­ми народами, могло появиться и утвердиться, сперва в отдель­ных людях, а затем во всей культуре. Естественно, теоретический интерес тоже возник из удивления. Любопытство  представляет собой некоторое отклонение: интерес, поднявшийся над непосредст­венными жизненными интересами и отменивший их. Человек с кризисным сознанием наблюдает прежде всего многообразие народов, своих и чужих, каждый вместе с окружа­ющим его миром, вместе с традициями, богами, демонами, с мифологическими силами, составляющими для каждого народа самоочевидный реальный мир. Сталкиваясь с разительными кон­трастами, он начинает отличать представления о мире от реаль­ного мира, и для него встает новый вопрос — вопрос об истине, но не о житейской истине косно державшейся традиции, а об истине самой по себе, которая для всех, кто не ослеплен привя­занностью к традиции, идентична и универсально значима. Наконец, благодаря отдельным личностям, таким, как Фалес и др., возникает новый тип человека, чья профессия — творить философскую жизнь, философию как новую форму культуры. Такая тенденция к распространению философии не ограничива­ется пределами народа, у которого она возникла. В отличие от всех прочих созданий культуры, развитие интереса к философии никак не связано с почвой народных традиций. Даже чужезем­цы научаются понимать и участвовать в мощном потоке куль­турных перемен, изучаемых философией.