Неправильный перевод
В современных условиях появление неправильного перевода может возникнуть из-за особенностей национального языка, специфических поговорок и словесных конструкций. Известен случай, когда переводчик-синхронист в ООН неправильно понял выступавшего советского представителя, использовавшего в своей речи русскую поговорку: «А воз и ныне там». Переводчик, решив, что речь идет о Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), перевел: «А Всемирная организация здравоохранения не принимает никаких шагов в данном направлении». Возник скандал, который удалось погасить только после разъяснения смысла высказывания представителя СССР[1].
Без знания терминологии того периода, когда был создан источник, невозможно правильно понять содержание его информации и образные приемы ее передачи. В Волынской летописи есть рассказ о том, как полки князя Владимира, позаимствованные у него князем Кондратом на время борьбы с князем Болеславом, осадили в 1281 г. город Гостинец: «сташа около города, аки борове велицеи». С сарказмом В.О. Ключевский припоминал, как «один историк, недолго думая, решился написать: «Стали около города, как большие свиньи». Поправляя незадачливого переводчика, В.О. Ключевский указывал ему, что «борове» - это темный еловый лес и в таком переводе смысл фразы становится «не только понятен, но и поэтичен»[2].
В текстах летописей, актовых и законодательных документов существует очень много лексических форм, которые требуют терминологического разъяснения.
Например, «пожилое» - плата за пользование двором; «повоз» - подводная повинность; «боярское дело» - барщина; «четверть» - пахотный участок, засеваемый четвертью ржи и размером примерно в 0,5 десятины и т. п.
Выражение «отцелуется» означало в тексте Соборного уложения 1649 г. «принесение присяги» (можно вспомнить слово «целовальник»).
Летописное словосочетание – «копья ся не снимают» - подразумевало, что воинские подразделения должны оставаться на боевых постах.
Соблюдение принципа историзма остается важнейшим при лексико-терминологическом анализе. Этот принцип предполагает, что термины необходимо «объяснять условиями, в которых они создавались», что надо учитывать изменение их содержания «в связи с развитием самой исторической действительности». Кроме того, необходимо «строго отделять объективное содержание того или иного термина от его возможных субъективных искажений в источниках», а также при переводе их на современный язык исследователем или публикатором[3].
Незнание особенностей исторической лексики неоднократно приводило к ошибкам в публикациях и исследованиях.
Например, в первом издании «Слова о полку Игореве» слово «шеломя» - холм было передано с прописной буквы, так как его восприняли за название села: «О русская земля! Уже за Шеломянемъ еси…» В последующих изданиях также встречались курьезные переводы отдельных мест. Так, широко известное место в плаче Ярославны: «На Дунаи Ярославны глас слышит: полечу зегзицею незнаемь, рано кьчеть: полечу, рече, зегзицею по Дунаеви…» - традиционно передавалось словами: «На Дунае слышен голос Ярославны, кукушкою в безвестии рано (она) кукует: «Полечу, - сказала, кукушкою по Дунаю…»[4]
Рекомендуемые материалы
Однако наблюдательный зоолог Н.В. Шарлемань обратил внимание славистов и историков, что кукушки вдоль рек не летают.
Кроме того, известно, что на юге, близ р. Десна, у населения до сих пор сохранилось слово «гигичка» или «зiгiчка», которым обозначают «чайку»[5].
В соответствии с этими открытиями в современных изданиях «Слова о полку Игореве» слово «зегзица» переводится как «чайка»[6].
Язык – это живой организм, он очень живо реагирует на изменение материальной, политической и социокультурной обстановки. Как средство общения, а в исторических текстах – средство передачи информации, язык способен эволюционировать под влиянием исторического процесса и прогресса. Отмирают устаревшие слова, появляются новые лексические и грамматические формы.
В связи с исчезновением каких-либо реалий из языка уходят слова-историзмы.
Например, некоторые слова со временем перестали появляться в исторических документах, так как вышли из обихода обозначаемые ими понятия: гридин – воин, мечник – оруженосец. В Древнейшей Правде и в «законе Русском» упоминалось понятие «челядин», что означало совершенно бесправного раба. «Такое содержание вкладывалось в термин роба и автором берестяной грамоты XI в. Но поскольку рабский труд не стал основой производства, термин челядь постепенно утрачивает первоначальное значение и сливается с понятием люди в качестве обозначения всего зависимого населения. В XII в. слово челядин встречается лишь как анахронизм. Из широкого понятия челядь выделились два новых: закуп и обельный, или полный холоп»[7].
С конца XVII – начала XVIII в. из русских документов «пропало» слово «чекан» и заменилось на слово «штемпель», так как вместо ручной чеканки монет теперь использовалась чеканка в монетных станах. Вошло в употребление слово «монета» как одно из значений старого слова «деньги» - слитки металла определенной формы, веса, пробы и достоинства.
Развитие языка привело к вытеснению слов-архаизмов, которые делятся на лексические и семантические архаизмы.
Лексические архаизмы – слова, устаревшие в целом и исчезнувшие.
Например: «подружие», означавшее в Остромировом евангелии 1056 – 1057 гг. слово «жена»; «гудец» - песенник, музыкант – слово, упоминавшееся в Волынской летописи и в «Стоглаве»; «онъде» - «там» - в Лаврентьевской летописи; «желя» - «скорбь», «плач», «терзание» - в Ипатьевской летописи.
Исчезло из языка выражение «быть в ответе», что значило в старину «быть в посольстве». До XIX в. в текстах встречалось слово «пользовать» в современном языке замененное словом «лечить». Из современного языка исчезло слово «толмач», которое до начала XVI в. постоянно использовалось в значении «переводчик».
Смысл слов, вышедших из употребления, часто забывался. Поэтому переписчики или редакторы пытались найти ему аналог в современном им языке. Так, было утеряно значение слова «коць» - часть княжеской одежды в редакциях «Жития князя Михаила Черниговского». «В поздних списках и редакциях появилось вместо него вполне понятные редакторам, хотя в большинстве и неверные в данном случае, слова «мечь», «гривна злата», «венец», «конец», «бармы» и т.п.»[8]
Семантические архаизмы – слова, которые сохранились в языке, но употребляются в современном языке в ином значении.
Например, в русском языке сохранилось слово «муж», оставшееся со времен Русской Правды. Им теперь определяется семейный статус человека. Однако в Киевской Руси оно обозначало княжеского дружинника и свободного человека[9]. В литературных произведениях XIX в. слово «муж» иногда использовалось как синоним слова «мужчина».
Приведем яркий пример неправильного перевода семантического архаизма. В языке XIX – XX вв. сохранилось слово «заложить» в значении – отдать что-либо в качестве залога под какую-то ссуду. Однако в XIV – XV вв. оно имело другой смысл. Не учитывая этого обстоятельства, один историк, комментируя 43 статью Псковской судной грамоты об арендаторе рыбного участка, который «заложил весну» , дал такое объяснение: «арендатор заложил своему хозяину свою часть весеннего урожая». В.О. Ключевский в своем курсе лекций по источниковедению, поправляя незадачливого историка, иронически призывал студентов: «Потрудитесь в русском сельском хозяйстве отыскать весенний урожай, который и в XV в., несомненно, не существовал»[10]. И далее он разъяснял: в Псковской судной грамоте слово «заложить» происходило от слова «запереложить», т.е. отказаться от эксплуатации данного рыбного участка в течение ближайшей весны.
При лексико-терминологическом изучении текстов следует иметь в виду, что в течение длительного времени отдельные слова могли постепенно менять свое значение. Например, с Х в. известно слово «погост», которое со времен княгини Ольги использовалось как обозначение места сбора дани. По словам Б.А. Рыбакова, погост представлял собой микроскопический феодальный организм, внедренный в гущу крестьянских «вервей». Погост был «некоей крепостцей, острожком со своим постоянным гарнизоном. Люди, жившие в погосте, должны были быть не только слугами, но и воинами»[11]. В языке ХIX в. слово «погост» ассоциировалось с административно-территориальным комплексом: церковь – село - погост (кладбище). В современном языке значение слова «погост» сузилось и сохраняется лишь как архаичная форма для обозначения места захоронения людей (кладбища).
Приведем и другой пример. Слово «соха» до XIV в. использовалась как синоним слов «сук», «кол», «палка». От этого значения образовалось слово «посох». Однако с XIV в. «сохой» стали называть новое орудие пахоты – двузубое рало, а позднее к этому добавилось еще и название единицы площади налогового обложения (от этого – «посоха» - «посошное войско»).
В древнем и современном русском языке многие слова имели несколько значений. Слово «буй» могло использоваться в значении «смелый», «сильный», «дерзкий», а также – «несмышленый», «глупый».
«Слово «дьнь» употреблялось одновременно в значении день (в противоположность ночи), сутки, пора, время пути, дневная работа и даже просто работа…»[12]
Слово «раб», обозначавшее социальный статус (холоп), могло использоваться в смысле подчиненного или зависимого положения человека в обществе, как уничижение своей личности перед выше стоящим начальником в каком-либо письменном прошении. При датировании документов необходимо иметь в виду, что Екатерина II запретила использование слова «раб» в подобном значении.
[1] См.: Степанов С. Психологические подсказки на каждый день. - М., 2003. С. 278.
[2] Ключевский В.О. Источники русской истории. Т. VII. C. 12.
[3] См.: Иванов Г.М. Исторический источник и историческое познание. - Томск, 1973. С. 150.
[4] Орлов А.С. Слово о полку Игореве. - М., 1946. Изд. 2-е. С. 85.
[5] См.: Шарлемань Н.В. Заметки натуралиста к «Слову о полку Игореве» // Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы. - М. - Л., 1951. Т. VIII. С. 54, 57.
[6] См.: Памятники литературы Древней Руси. XII в./ Перевод О.В.Творогова. - М., 1980. С. 386.
Рекомендуем посмотреть лекцию "4 - Структура и свойства биологических мембран".
[7] Пронштейн А.П. Методика исторического источниковедения. С. 156.
[8] Пронштейн А.П., Данилевский И.Н. Вопросы теории и методики исторического источниковедения. С. 87.
[9] См.: Тихомиров М.Н. Пособие для изучения Русской Правды. - М., 1953. С. 75 – 83, 87, 94.
[10] Ключевский В.О. Источники русской истории. Т. VII. C. 12.
[11] Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII – XIII вв. М., 1982. С 365.
[12] Пронштейн А.П. Методика исторического источниковедения. С 91 – 92.
