📚 Коллекция ответов по предмету Супервизия в деятельности психолога в Синергии – большая база! 💯

… – это высказывание участника группы, когда любое утверждение произносится от первого лица и на основании собственного опыта

… – это защитное поведение супервизанта с целью уменьшить тревогу, первичной целью которого является самозащита супервизируемого от ощущаемой угрозы

… – это письменное или устное соглашение, которое заключают супервизор и супервизируемый, проясняющее ответственность обеих сторон и решение формальных вопросов

… – это проявления, которые обнаруживаются в ходе обсуждения терапевтического случая и могут стать основой психотерапевтической работы

… – это эмоциональные и поведенческие реакции терапевта, консультанта, возникающие в результате проецирования им своих проблем на проблемы клиента, и это проецирование может быть связано или не связано с переносом клиента

… дает возможность поиска ответов в себе самом, это возможность использовать особенности метода для исследования своих собственных особенностей и работы с ними

… на супервизию – это не просто проблема, с которой столкнулся психотерапевт в ходе работы с клиентом, но и определение результата, с которым, он хочет закончить супервизорскую сессию

… психотерапевта своей работы с клиентом – основа формирования запроса на супервизию

… работы супервизанта – это метод оценки профессионального развития супервизируемого, который ведется для рефлексии терапевтического опыта терапевта

… супервизия – это вариант супервизорской сессии, когда психотерапевт супервизант предоставляет супервизору те или иные материалы психотерапевтической работы (индивидуальной, семейной, групповой)

… супервизия – это супервизия по долгосрочному контракту, заключенному супервизором с группой супервизируемых психотерапевтов

… тренинга определяются навыками, знаниями и умениями, которые его участники должны усвоить по завершении обучения

«Первым» супервизором был …

В основе рассмотрения супервизорского стиля с позиций проведения супервизорской сессии лежат такие диады, как «…» (укажите 2 варианта ответа)

В процессе работы с супервизором к зоне ответственности супервизируемого терапевта относятся такие позиции, как … (укажите 4 варианта ответа)

В ходе исследований были выявлены такие основные черты мужчин-супервизоров, как … (укажите 3 варианта ответа)

Важное значение при обсуждении супервизорского стиля … (укажите 2 варианта ответа)

Ввиду отсутствия четких критериев эффективности специалиста помогающей профессии его деятельность предполагает максимальное участие внутреннего …

Вопросы … обычно задаются в связи с ответами на вопросы «открытия пространства», «предпочтения» и «развития истории», и вплетаются в другие типы вопросов

Вопросы, открывающие пространство, помогают найти собственные … психотерапевта для разрешения проблемы

Встреча супервизора и супервизанта, на которой они знакомятся и заключают контракт на работу, – это … встреча

Главное при определении функции супервизии в ходе каждой сессии – это …

Говоря о профессиях супервизора и психотерапевта, можно утверждать, что супервизор – это …

Групповая супервизия должна основываться на … (укажите 2 варианта ответа)

Групповые форматы психологической работы дают возможность ответить на такие вопросы, как «…» (укажите 3 варианта ответа)

Деструктивная функция супервизии «перекладывание ответственности» проявляется, когда супервизор …

Деятельность специалистов помогающих профессий сопряжена с такими трудностями, как … (укажите 3 варианта ответа)

Деятельность специалистов помогающих профессий творческая, а, следовательно, …

Для осуществления помогающей деятельности осознанно и целенаправленно применяются специальные … (укажите 2 варианта ответа)

Запрос на супервизию – это …

К видам контрпереноса относят … (укажите 2 варианта ответа)

К параметрам, отличающим балинтовские группы от классических супервизорских по принципу формирования, относится то, что они … (укажите 3 варианта ответа)

К рефлексивным вопросам относятся … (укажите 3 варианта ответа)

К факторам, делающим работу психотерапевта уникальной, относят … (укажите 2 варианта ответа)

К формальным признакам тренингового формата, отличающим его от терапевтической группы, относят … (укажите 3 варианта ответа)

К числу статических факторов, влияющих на супервизорские отношения, относятся такие как … (укажите 4 варианта ответа)

К эффективным супервизорским стилям относятся такие, как … (укажите 3 варианта ответа)

Когда супервизор берется решать проблемы супервизируемого, переоценивая свою компетентность и возможности, это является одним из признаков «супервизорской …»

Образовательная или формирующая функция супервизии активизируется в …

Определяющий фактор в формировании супервизорских отношений – это …

Основная задача ведущего супервизорской группы заключается в …

Основная цель института супервизии – … специалиста помогающей профессии

Основной вопрос, который предполагает сбор ожиданий участников тренинга: «…»

Основной навык, необходимый для обеспечения качественной супервизии, – создание пространства для … супервизии

Основные положения, предваряющие начало работы супервизорской группы, включают … (укажите 2 варианта ответа)

По мнению психотерапевтов, особенности работы с супервизорами противоположного пола заключаются в том, что они … (укажите 2 варианта ответа)

Помогающие профессии предполагают постоянное общение и работу с людьми и относятся к системе «человек – …»

Преимущество групповой супервизии заключается в … (укажите 3 варианта ответа)

Принцип, состоящий в учете закономерности групповой динамики, который необходимо учитывать при проведении тренинга, – это принцип … группы

Психолог, психотерапевт, социальный работник, который на основе анализа своей работы с клиентом формулирует для себя вопрос или констатирует наличие затруднений в процессе работы, – это …

Работа терапевтической группы отличается от тренинга тем, что она имеет … (укажите 2 варианта ответа)

Систематический метод, в котором проводится супервизия называется … супервизии

Сопротивление, сила воздействия, уровень близости, параллельные процессы входят в понятие … отношений

Супервизор – это психотерапевт, обладающим … супервизионной работы.

Супервизорский … – это манера, в которой супервизор работает с супервизируемым терапевтом и отвечает ему

Супервизорский … предполагает партнерские отношения

Супервизорский альянс предполагает … отношения

Такой прием, как …, позволяет снизить уровень тревоги до приемлемого и найти другие приспособительные механизмы совладания

Тренеру на этапе определения потребности клиента необходимо предпринять такие действия, как …

Укажите правильный порядок работы психотерапевта с контрпереносными чувствами:

1. оформить контрперенос в эмпатический инсайт
2. исследовать особенности контрпереноса
3. принять факт существования контрпереноса
4. отметить, какой именно контрперенос возник

Установите последовательность 5–8 шагов работы балинтовской группы:

1. обратная связь от руководителя группы докладчику
2. ответы группы на запросы докладчика и свободная дискуссия
3. докладчик дает информацию о своих ощущениях
4. формулирование докладчиком вопросов, которые он хотел бы вынести на обсуждение

Установите последовательность вопросов, которые характеризуют уровень профессионального развития психотерапевта согласно эволюционной модели супервизии:

1. Каковы наши взаимоотношения?
2. Смогу ли я помочь этому клиенту?
3. Как взаимосвязаны процессы в терапевтической и супервизорской ситуации?
4. Смогу ли я справиться с этой работой?

Установите последовательность измерений согласно их содержанию в контексте семимерной модели супервизии:

1. исследование внутренних процессов терапевта
2. исследование процесса отношений в супервизии
3. исследование внутренних процессов супервизора
4. исследование широкого контекста

Установите последовательность фаз работы супервизорской группы первого варианта, когда один из участников группы в устной форме делает доклад по одному терапевтическому случаю, а его доклад адресуется супервизору и остальным участникам группы:

1. доклад по терапевтическому случаю одного из участников
2. концептуализация
3. обобщение супервизора
4. эмоциональная обратная связь участников группы

Установите последовательность этапов формирования индивидуального терапевтического стиля:

1. непроизвольное «впитывание» транслируемого стиля
2. изобретательное отношение к способам работы других
3. возможность следовать диалогу стилей
4. дифференциация содержания и процесса психотерапевтического сеттинга с последующим принятием одних элементов контакта и отвержением других

Установите правильную последовательность шагов при подготовке тренинга по задачам заказчика:

1. определение потребности клиента
2. прояснение существующей ситуации: выявление причин, по которым персонал не действуют сейчас так, как должен
3. формулирование целей и задач тренинга
4. сбор ожиданий участников

Установите соответствие между «слоями» группового психологического тренинга и их описанием:

Установите соответствие между видами неэффективных супервизорских стилей и поведенческими характеристиками:

1. Аморфный стиль
2. Неподдерживающий стиль
3. Терапевтический стиль
4. события в терапии с клиентом связываются исключительно с личными проблемами супервизанта
5. непроясненность ожиданий терапевта, малая структурированность и руководство
6. холодность, отчужденность, критика, враждебность, акцент на сопротивлении супервизанта

Установите соответствие между видами очной супервизии и их характеристиками:

Установите соответствие между видом супервизии и ее определением:

Установите соответствие между измерением и его содержанием (задачами супервизора) согласно семимерной модели супервизии:

1. Измерение 1
2. Измерение 2
3. Измерение 3
4. Измерение 4
5. наблюдать и осознавать, что происходит в ходе супервизорской сессии, получить максимально точное описание клиента
6. обсуждать вопросы относительно причинно-следственных связей между интервенциями и процессами в терапевтической сессии, определять их эффективности
7. изучить осознанные и неосознанные взаимодействия между клиентом и терапевтом
8. изучать контперенос психотерапевта

Установите соответствие между категорией «супервизорских игр» и их описанием:

1. Манипуляция уровнем требований
2. Саморазоблачение
3. Уменьшение неравенства
4. Контроль над ситуацией
5. Роль неопытного специалиста
6. супервизанты обращаются с просьбами дать советы по поводу клиента или ищут утешения у супервизора, высказывают просьбы о помощи
7. супервизанты используют лесть, селективную информацию, чтобы повлиять на супервизорские оценки
8. супервизируемые готовят вопросы для того, чтобы увести супервизора в сторону от своих действий
9. супервизанты рассказывают о себе, вместо того чтобы демонстрировать профессиональные навыки
10. супервизируемые фокусируются на своих знаниях и пытаются доказать, что супервизор не такой уж и сильный

Установите соответствие между методическими приемами, применяемыми в ходе супервизии, и их описанием:

1. Моделирование
2. Дидактически инструкции
3. Сократический метод
4. супервизор предлагает свой взгляд на ситуацию, формулирует предположения, использует свое воображение
5. супервизор дает свою психотерапевтическую диагностику клиента на основе теоретического подхода
6. супервизор с помощью вопросов, гипотез и сценариев привлекает внимание супервизанта к активному обсуждению проблемы

Установите соответствие между методическими приемами, применяемыми в ходе супервизии, и их описанием:

Установите соответствие между моделями супервизии и их характеристиками:

1. Модель специфической ориентации
2. Модель развития
3. Интегративная модель
4. Процессуальная модель
5. ориентирована на процесс отношений между супервизором и консультантом, предполагает семь фокусов внимания в супервизии
6. соответствует теории и методологии какого-либо отдельного направления или школы психотерапии
7. по мере того, как развивается психотерапевт, изменяются и его взаимоотношения с супервизором, и способы, и стратегии самой супервизии
8. базируется на подходе к психотерапии как к стратегии и тактике терапевтического контакта, независимо от выбора стратегии воздействия

Установите соответствие между понятием и его определением:

Установите соответствие между понятием и его определением:

Установите соответствие между понятиями и их характеристиками:

1. Влияние гендерных факторов
2. Ролевая неопределенность
3. Ролевой конфликт
4. основаниями являются различия в социальном, экономическом, политическом, финансовом положении и физической силе, принятые в обществе образцы поведения для мужчин и женщин (роли и ожидания)
5. имеет отношение к ожиданиям супервизора и его методам оценки
6. относится к ожиданиям супервизируемого, связанным с ролью студента (контрастной роли терапевта)

Установите соответствие между типами вопроса и их смысловыми значениями в ходе супервизии:

Установите соответствие между уровнем профессионально развития специалиста и его потребностями в ходе супервизии:

1. Ученик
2. Младший коллега
3. Коллега
4. потребность понимать и принимать свои ограничения, разделить свой опыт с супервизором
5. потребности в структурированной обратной связи и в чувствительности супервизора к разочарованиям терапевта по поводу несовершенства своей работы
6. потребности в развитии основных навыков, структурной обратной связи, оценке профессионального поведения, помощи в рассмотрении терапевтического процесса в целом, дидактических интервенциях

Установите соответствие между уровнем профессионального развития супервизируемого и его потребностями:

1. Ученик
2. Младший коллега
3. Коллега
4. рекомендации и инструкции супервизора, знание теории, интересные идеи/лайфхаки опытного коллеги, случаи из практики, знание правил, умение слушать
5. формирование компетентности, целей, направлений работы, автономия, поддержка, эмоциональное осознавание, профессиональный рост, профилактика рабочего стресса, критическая обратная связь
6. коллегиальная поддержка, критическая обратная связь, новые идеи, методы работы

Установите соответствие между функцией супервизии и выражающим ее действием со стороны супервизора:

Цель супервизорской группы по сравнению с индивидуальной супервизией является в большей мере … целью

Ознакомьтесь с индивидуальной супервизорской сессией с начинающим психологом- консультантом.СВ – супервизорПС – психолог-консультантКл – клиенткаСВ:?ПС, запрос психолога к супервизору: Не могу справиться в работе с клиенткой, у которой конфликт с родителями.СВ: Что, по- вашему, можно отнести к контрольным моментам нашей работы?ПС: Я смогу не оправдывать клиентку и не обвинять родителей.СВ: Сколько времени вы можете потратить на разбор ситуации? ПС: Две или три сессии.СВ: Тогда обговорим условия контракта? СВ: Что вы считаете нужным рассказать для начала работы?ПС: У меня есть протокол нашей беседы. Ко мне пришла на консультацию девушка, которая не может построить отношения с родителями. Говорит, что очень их любит, но в последнее время они стали относиться друг к другу как враги. Она переживает, что ее постоянно раздражают их замечания. Она сказала, что пыталась им доказать, что она уже взрослая и не надо ее так опекать, но они не понимают. Но при этом она делает ошибки, мелкие, дурацкие, но как будто подтверждает им, что она без них не справится. И она чувствует, что мама видит ее ошибки и как будто ее все время укоряет: «Я вот тебе говорила, предупреждала, а теперь сама мучайся». У меня у самой аналогичный конфликт с родителями, я встаю на сторону девушки и не понимаю, что делать дальше. Я в тупике.Протокол:Кл: Это, пожалуй, один из извечных конфликтов, порождающий много споров и обсуждений. Столкновение произошло довольно давно, но хорошо запомнилось. Основными сторонами конфликта являются старшее поколение в лице родителей (отца и матери) и подрастающее поколение, то есть лично я в 17 лет.ПС, запись в протоколе: Тип конфликтной ситуации в данном случае – конфликт между личностью и группой, поскольку в данном случае оба родителя занимали активную позицию в конфликте. КЛ: Предметом конфликта послужило желание родителей распоряжаться моим временем по своему усмотрению.ПС, запись в протоколе: Объект конфликта – время клиентки.Кл: Мое время по сути всегда находится в дефиците, и из-за него и возник спор. То есть дело было не в том, что я выполняю и чего не выполняю. Родителям было принципиально важно, когда я это делаюРодители хотели утвердить свои правила моего времяпровождения во всем. Их они считали верными и логичными со своей точки зрения. Для меня же мотивом являлось желание изменить сложившийся стереотип «домашнего ребенка», показать, что преуспеть абсолютно во всем вышеперечисленном невозможноДействия родителей заключались в прямом указании того, что и когда мне делать, и до определенного возраста это правильно и действенно. Со своей стороны я эти указания пытался выполнять в меру своих возможностей, но принцип «успеть все, но кое-как» мне не свойственен, поэтому на что-то времени не оставалось, а попытки объяснить ситуацию не приводили к пониманиюМать и отец в тот период очень много времени проводили на работе, поэтому не замечали, когда прихожу я и как это время трачу. Приходя вечером уставшими домой, они видели простую картину – какие-либо домашние дела не выполнены. То есть получалось, что я приношу мало пользы семье. В это время я сижу за компьютером и уверяю их, что дел по учебе все еще много. При этом им было уже абсолютно неинтересно занята ли я делом или «просиживаю штаны». Задавался логичный вопрос, что же я делала днем. О личной жизни они знали крайне мало, из чего строились предположения, что время тратится и на этоПС, запись в протоколе: У родителей сложилось впечатление ленивого неуспевающего ребенка, и впечатление это было, скорее всего, подкреплено домыслами о том, чего они не знали.Кл: С моей же стороны все было проще. Выполняя пожелания родителей, я проводила все больше времени уделяла учебе. Но также нельзя было забывать о друзьях, хоть каком-то отдыхе. Тут же добавилась и личная жизнь, «съедающая» кучу времени. Расставить правильно приоритеты тогда было сложно. Я пробовала объяснить ситуацию, но понимания не нашла. Лишь постоянно слышала, что я должна успевать все выполнять по учебе и что моя личная жизнь пока не имеет серьезных перспектив, а помощь родителям это «единственное, о чем мы просим». Слова в этом духе подтолкнули к более «взрослому» решению проблемы.ПС, запись в протоколе: Описанные выше обстоятельства создали напряженною обстановку в общении, усталость и раздражительность.Кл: Все это подтолкнуло меня к дальнейшим действиям.Инцидент. Очередной вечер. Родители вместе поздно возвращаются домой. Я занимаюсь своими делами и не проявляю интерес к тому, что творится в другой части квартиры. Простые бытовые дела должны были лечь на чьи-то плечи, и именно мой отрешенный вид, по мнению родителей, стал последней каплей.Конфликт разворачивался довольно стандартно. Отец и мать резко высказали свое недовольство сложившейся ситуацией, что, безусловно, меня сильно задело. Попытки доказать свою «небесполезность» встретили новую волну «враждебных» доводов о моем бездействии в их отсутствие. Они вновь говорили, каким образом я обязана тратить свое время.Кульминацией конфликта стало затрагивание других аспектов моей жизни яростной критикой, на что мне уже в отчаянии пришлось убеждать их в непонимании. Старшим поколением вскоре было найдено простое решение – прямое управление моим временем. Высказаны прямые требования: столько-то времени за компьютером и учебой, столько по дому, точно по часам спать. Воплощать свои планы они начали естественно сразу, изъяли средства коммуникации и выключили компьютер. Вот теперь я понимаю, что я не могу с ними жить. Но и уйти из дома не могу. Как я их оставлю, ведь они меня любят. Я не знаю, что делать.ПС, запись в протоколе: Я очень сочувствую девушке. Мне все время хотелось сказать:
«А знаешь как у меня? И что я им только не говорила!». Конечно, виноваты родители, ведь они старше и опытнее, в конце концов, могут почитать литературу о конфликтах в семье и подумать над своим. Они неправы, но я не знаю, как помочь клиентке ведь мое сочувствие ей не поможет.СВ: В каком состоянии вы находитесь сейчас?ПС: Мне неуютно. Я понимаю, что попалась на ерунде. И ничего не могу с собой
поделать.СВ, запись в протоколе: ПС оценивает себя, неприятное чувство усиливается присутствием СВ, возможно ПС думает сейчас: «А зачем пришла и надо ли было вообще приходить?»СВ: Вы в тупике, и ваше состояние понятно. Вам комфортно в таком состоянии? ПС: Нет. Мне плохо, тем более что я знаю, что оно помешает нашей работе.СВ: (молчит)ПС: (молчит)СВ дает возможность ПС справиться со своим состояние самой. Молчание в одну–две минуты нормальное, рабочее. Две–три минуты уже говорят о том, что ПС внутри переживает, борется. Если молчание длится дольше, то надо особенно внимательно следить за невербальными проявлениями супервизанта. Длительность паузы будет зависеть от жесткости СВ. Она может вообще не заговорить до конца сессии. Это крайний вариант. Как правило, СВ все же идет на уступку, помогает ПС преодолеть возникающий барьер молчания. Но такой посыл может быть расценен как проявление слабости и в дальнейшем использоваться ПС как инструмент для воздействия на СВ. Надо четко контролировать стажера и не допускать манипуляций.СВ: Как вы сейчас себя чувствуете? Какие методы вы обычно применяете для возвращения в состояние «здесь и сейчас»?ПС: Надо применить любые экстренные методы, чтобы прийти в состояние «здесь и сейчас». Записали цели и проверили контрольные маркеры.Какие психические защиты активизировались у психолога в ходе работы с клиенткой?

Ознакомьтесь с индивидуальной супервизорской сессией с начинающим психологом- консультантом.СВ – супервизорПС – психолог-консультантКл – клиенткаСВ:?ПС, запрос психолога к супервизору: Не могу справиться в работе с клиенткой, у которой конфликт с родителями.СВ: Что, по- вашему, можно отнести к контрольным моментам нашей работы?ПС: Я смогу не оправдывать клиентку и не обвинять родителей.СВ: Сколько времени вы можете потратить на разбор ситуации? ПС: Две или три сессии.СВ: Тогда обговорим условия контракта? СВ: Что вы считаете нужным рассказать для начала работы?ПС: У меня есть протокол нашей беседы. Ко мне пришла на консультацию девушка, которая не может построить отношения с родителями. Говорит, что очень их любит, но в последнее время они стали относиться друг к другу как враги. Она переживает, что ее постоянно раздражают их замечания. Она сказала, что пыталась им доказать, что она уже взрослая и не надо ее так опекать, но они не понимают. Но при этом она делает ошибки, мелкие, дурацкие, но как будто подтверждает им, что она без них не справится. И она чувствует, что мама видит ее ошибки и как будто ее все время укоряет: «Я вот тебе говорила, предупреждала, а теперь сама мучайся». У меня у самой аналогичный конфликт с родителями, я встаю на сторону девушки и не понимаю, что делать дальше. Я в тупике.Протокол:Кл: Это, пожалуй, один из извечных конфликтов, порождающий много споров и обсуждений. Столкновение произошло довольно давно, но хорошо запомнилось. Основными сторонами конфликта являются старшее поколение в лице родителей (отца и матери) и подрастающее поколение, то есть лично я в 17 лет.ПС, запись в протоколе: Тип конфликтной ситуации в данном случае – конфликт между личностью и группой, поскольку в данном случае оба родителя занимали активную позицию в конфликте. КЛ: Предметом конфликта послужило желание родителей распоряжаться моим временем по своему усмотрению.ПС, запись в протоколе: Объект конфликта – время клиентки.Кл: Мое время по сути всегда находится в дефиците, и из-за него и возник спор. То есть дело было не в том, что я выполняю и чего не выполняю. Родителям было принципиально важно, когда я это делаюРодители хотели утвердить свои правила моего времяпровождения во всем. Их они считали верными и логичными со своей точки зрения. Для меня же мотивом являлось желание изменить сложившийся стереотип «домашнего ребенка», показать, что преуспеть абсолютно во всем вышеперечисленном невозможноДействия родителей заключались в прямом указании того, что и когда мне делать, и до определенного возраста это правильно и действенно. Со своей стороны я эти указания пытался выполнять в меру своих возможностей, но принцип «успеть все, но кое-как» мне не свойственен, поэтому на что-то времени не оставалось, а попытки объяснить ситуацию не приводили к пониманиюМать и отец в тот период очень много времени проводили на работе, поэтому не замечали, когда прихожу я и как это время трачу. Приходя вечером уставшими домой, они видели простую картину – какие-либо домашние дела не выполнены. То есть получалось, что я приношу мало пользы семье. В это время я сижу за компьютером и уверяю их, что дел по учебе все еще много. При этом им было уже абсолютно неинтересно занята ли я делом или «просиживаю штаны». Задавался логичный вопрос, что же я делала днем. О личной жизни они знали крайне мало, из чего строились предположения, что время тратится и на этоПС, запись в протоколе: У родителей сложилось впечатление ленивого неуспевающего ребенка, и впечатление это было, скорее всего, подкреплено домыслами о том, чего они не знали.Кл: С моей же стороны все было проще. Выполняя пожелания родителей, я проводила все больше времени уделяла учебе. Но также нельзя было забывать о друзьях, хоть каком-то отдыхе. Тут же добавилась и личная жизнь, «съедающая» кучу времени. Расставить правильно приоритеты тогда было сложно. Я пробовала объяснить ситуацию, но понимания не нашла. Лишь постоянно слышала, что я должна успевать все выполнять по учебе и что моя личная жизнь пока не имеет серьезных перспектив, а помощь родителям это «единственное, о чем мы просим». Слова в этом духе подтолкнули к более «взрослому» решению проблемы.ПС, запись в протоколе: Описанные выше обстоятельства создали напряженною обстановку в общении, усталость и раздражительность.Кл: Все это подтолкнуло меня к дальнейшим действиям.Инцидент. Очередной вечер. Родители вместе поздно возвращаются домой. Я занимаюсь своими делами и не проявляю интерес к тому, что творится в другой части квартиры. Простые бытовые дела должны были лечь на чьи-то плечи, и именно мой отрешенный вид, по мнению родителей, стал последней каплей.Конфликт разворачивался довольно стандартно. Отец и мать резко высказали свое недовольство сложившейся ситуацией, что, безусловно, меня сильно задело. Попытки доказать свою «небесполезность» встретили новую волну «враждебных» доводов о моем бездействии в их отсутствие. Они вновь говорили, каким образом я обязана тратить свое время.Кульминацией конфликта стало затрагивание других аспектов моей жизни яростной критикой, на что мне уже в отчаянии пришлось убеждать их в непонимании. Старшим поколением вскоре было найдено простое решение – прямое управление моим временем. Высказаны прямые требования: столько-то времени за компьютером и учебой, столько по дому, точно по часам спать. Воплощать свои планы они начали естественно сразу, изъяли средства коммуникации и выключили компьютер. Вот теперь я понимаю, что я не могу с ними жить. Но и уйти из дома не могу. Как я их оставлю, ведь они меня любят. Я не знаю, что делать.ПС, запись в протоколе: Я очень сочувствую девушке. Мне все время хотелось сказать:
«А знаешь как у меня? И что я им только не говорила!». Конечно, виноваты родители, ведь они старше и опытнее, в конце концов, могут почитать литературу о конфликтах в семье и подумать над своим. Они неправы, но я не знаю, как помочь клиентке ведь мое сочувствие ей не поможет.СВ: В каком состоянии вы находитесь сейчас?ПС: Мне неуютно. Я понимаю, что попалась на ерунде. И ничего не могу с собой
поделать.СВ, запись в протоколе: ПС оценивает себя, неприятное чувство усиливается присутствием СВ, возможно ПС думает сейчас: «А зачем пришла и надо ли было вообще приходить?»СВ: Вы в тупике, и ваше состояние понятно. Вам комфортно в таком состоянии? ПС: Нет. Мне плохо, тем более что я знаю, что оно помешает нашей работе.СВ: (молчит)ПС: (молчит)СВ дает возможность ПС справиться со своим состояние самой. Молчание в одну–две минуты нормальное, рабочее. Две–три минуты уже говорят о том, что ПС внутри переживает, борется. Если молчание длится дольше, то надо особенно внимательно следить за невербальными проявлениями супервизанта. Длительность паузы будет зависеть от жесткости СВ. Она может вообще не заговорить до конца сессии. Это крайний вариант. Как правило, СВ все же идет на уступку, помогает ПС преодолеть возникающий барьер молчания. Но такой посыл может быть расценен как проявление слабости и в дальнейшем использоваться ПС как инструмент для воздействия на СВ. Надо четко контролировать стажера и не допускать манипуляций.СВ: Как вы сейчас себя чувствуете? Какие методы вы обычно применяете для возвращения в состояние «здесь и сейчас»?ПС: Надо применить любые экстренные методы, чтобы прийти в состояние «здесь и сейчас». Записали цели и проверили контрольные маркеры.В чем нашел выражение «параллельный процесс» в представленном фрагменте супервизорской сессии?

Ознакомьтесь с ситуацией, представленной в работе И. А. Погодина «Диалоговая гештальт-терапия: психотерапия переживанием».Групповой терапевт Анжелика, женщина 32 лет, обратилась за супервизией по поводу нестабильности в организации своей практики групповой терапии. Сложность заключалась в том, что спустя непродолжительное время после начала работы каждой ее группы участники один за другим покидали ее. Это, в конце концов, приводило к необходимости останавливать и закрывать группу. Происходящее озадачивало Анжелику. Она решила исследовать те механизмы, которые приводили к такому исходу в жизни ее терапевтических групп. Я попросил Анжелику рассказать немного о том, каким образом развивается жизнь текущей группы и каковы, в связи с этим, ее переживания. В своем рассказе Анжелика, описывая себя, сообщила о том, что одним из самых больших своих профессиональных достоинств как терапевта она считала способность выдерживать групповую агрессию. На мою просьбу описать хотя бы одну из последних терапевтических сессий она рассказала следующее. Испытывая недовольство к ведущей группы, Анжелике, один из участников выражает свою злость, к нему вскоре присоединяется другой участник. Анжелика при этом выглядит невозмутимой и с легкой улыбкой на лице поощряет их к высказыванию своей злости. При этом любые попытки этих людей добиться от Анжелики какой бы то ни было реакции не завершаются успешно. Именно такое свое поведение Анжелика рассматривала как устойчивость к групповой агрессии. Я спросил Анжелику, что же на самом деле она чувствует в тот момент, когда участники группы злятся на нее. Удивленно взглянув на меня, она ответила: «Ничего. Они же имеют право злиться на меня. Тем более, что это продвигает терапевтический процесс. Поэтому следует дать им возможность разместить свои чувства». На мой вопрос о том, имеет ли она в этот момент права на свои эмоциональные и другие реакции, Анжелика ответила, что считает их не очень уместными. Любые мои попытки восстановить чувствительность Анжелики к агрессии в ее адрес терпели неудачу за неудачей. Тогда я попросил Анжелику внимательно прислушаться к тем телесным реакциям, которые возникают у нее в описываемые моменты групповой работы. Наиболее интенсивным оказалось ощущение давления в области спины, как будто «тяжелая плита легла на спину сверху». Я предложил Анжелике апмлифицировать это ощущение при помощи давления на ее спину своим телом. Она согласилась, и я нажал своими руками на верхнюю часть ее спину, что в полной мере, по словам Анжелики, моделировало ее телесные переживания. Далее я постепенно начал усиливать давление. Оно становилось все сильнее и сильнее, что не вызывало никакой реакции Анжелики.Какой вид «игры» демонстрирует супервизант? Какой вид сопротивления стоит за этой «игрой»?

Ознакомьтесь с ситуацией, представленной в работе И. А. Погодина «Диалоговая гештальт-терапия: психотерапия переживанием». Дмитрий, мужчина 37 лет, начинающий строить свою частную практику психотерапевта, обратился за супервизией по поводу беспокоящего его случая терапии, которую он вел уже около 3 месяцев. Напряжение в терапевтическом контакте возрастало на протяжении всех этих трех месяцев, и сейчас достигло своего пика. Дмитрий даже думал о перспективе прекращения терапии под каким-нибудь предлогом. Его клиентка Софья, молодая женщина 32 лет, обратилась за терапией на фоне усложнившихся семейных отношений. Ее жизнь с мужем становилась для нее все более невыносимой, оба супруга старались все реже бывать вместе. На момент начала терапии Софья всерьез задумывалась над разводом. Через непродолжительное время после начала терапии Софья, по словам Дмитрия, начала соблазнять его: приходила на сессии в довольно откровенной одежде, намекала о том, что не против встречаться с ним вне рамок терапевтических сессий. Дмитрий же с самого начала встречи с такого рода сексуальным контекстом терапии был практически парализован. При этом он пытался «держаться молодцом»: выяснив запрос клиентки, предлагал довольно яркие эксперименты, как правило, смещая фокус внимания терапии с явно беспокоящего его сексуального контекста. На момент обращения за супервизией, однако, он был истощен. Я обратил внимание Дмитрия на зону его переживаний, связанного с описываемой им ситуацией. В ответ я услышал лишь то, что он «очень хочет разобраться с тем, каким образом работать с Софьей дальше». Эти слова, однако, были сказаны Дмитрием с довольно выраженной тревогой.Происходящее в нашем разговоре вызвало у меня сочувствие к Дмитрию и выраженное беспокойство оттого, что супервизируемому приходилось игнорировать свои чувства и желания в процессе психотерапии. По какой-то причине он утратил способность не только переживать свои реакции на соблазнение клиентки, но даже и осознавать их. Разумеется, что ни о какой возможности свободного выбора речи и не шло. Вместо этого своими множественными размышлениями о возможных терапевтических интервенциях Дмитрий создавал для себя некоторую иллюзию выбора. Я поделился с ним своими переживаниями на этот счет. Дмитрий растерялся. Я попросил его не пытаться придумывать «хороший способ терапии с Софьей», а остаться некоторое время со своей растерянностью. При этом я рекомендовал ему наблюдать за тем, что будет происходить дальше. Любопытно, что освобождение выбора почти всегда происходит через осознание и принятие факта его невозможности в актуальной ситуации. В противном случае энергия контакта будет тратиться на воспроизводство множественных способов его замены привычными способами организации контакта.Дмитрий стал рассказывать мне о растерянности, которая возникает у него в ответ на попытки Софьи соблазнить его. Спустя некоторое время в ситуации появляется также сильный стыд от слишком высокого уровня откровенности разговора, к которому призывает его Софья, и страх, почти ужас от осознания того, что их отношения могут стать «нетерапевтическими и противоречащими профессиональной этике». Дмитрий, с одной стороны, жутко боялся, что его могут обвинить в профессиональном злоупотреблении, с другой – опасался, что если он позволит себе «ожить как мужчина» в отношениях с клиенткой, то это может «разрушить ее». Похоже, что такой «психологический суицид», который выбирал Дмитрий, несмотря на дискомфорт, был все же лучшей «альтернативой» блокированного в свободе выбора. Слово «альтернативный» я заключил в кавычки, так как оно предполагает одномоментное существование другого, отличного способа действия, которого у Дмитрия не было. Сессия от сессии в процессе терапии он выбирал одно и то же – избегать прямого разговора с Софьей о сексуальном контексте терапевтической ситуации. Он даже не возвращал клиентке те паттерны ее поведения, которые просто бросались в глаза. Я попросил Дмитрия более подробно рассказать мне о том, как он переживает свой стыд и страх. Прямой разговор на тему сексуальности был на удивление трудным для Дмитрия. Все время нашего диалога он «прятался» за соображения о терапевтической целесообразности. Стоило значительных усилий вернуть в супервизию витальность переживания. Я спросил Дмитрия: «Чем чреват для тебя разговор с Софьей относительно замечаемого тобой соблазнения?». В ответ он сказал, что рассматривает свободу своих ответных реакций как в некотором смысле инцест, поскольку «терапевтические отношения должны быть изолированы от секса».В ходе разговора также выяснилось, что Софья весьма привлекательная для Дмитрия женщина. Я спросил его, что может случиться, если он позволит в диалоге с клиенткой заметить ее привлекательность и свой мужской отклик на это. Интересно, что в представлениях Дмитрия разговор о привлекательности и собственно сексуальный акт были практически тождественны. Это не могло не вызвать моего изумления, чем я и поделился с ним: «Можешь ли ты поддерживать разговор с Софьей о сексуальном аспекте ваших отношений и при этом сохранять терапевтический контакт?». И добавил свое мнение о том, что проявления сексуальности в процессе психотерапии не столько помеха терапевтическом альянсу, сколько поддержка его. Тот факт, что Софья женщина, а Дмитрий мужчина, было бы недальновидно игнорировать даже в смысле самой терапии. Оставшуюся часть супервизии мы посвятили восстановлению переживания Дмитрием комплекса чувств, относящихся к описываемой ситуации.На ближайшей сессии после супервизии терапевтической сессии Дмитрий не стал игнорировать вновь возникший сексуальный контекст, в котором разворачивалась психотерапия, выбрав его переживать. Это позволило реанимировать терапевтический процесс и дало возможность появиться новым, очень важным для Софьи темам. При этом интересно, что сексуальная тематика оказалась лишь посредником для появления иных тем в терапии и была фигурой терапии лишь непродолжительное время. Так, восстановленная свобода выбора у терапевта позволила реабилитировать естественное течение терапевтического процесса. Кроме того, у него появились новые профессиональные ресурсы и осознание, что разговор о сексе и сам секс – не одно и то же. Свобода в первом является неотъемлемой частью терапии, второе же, скорее, исключает ее возможность. Какой запрос на супервизию на самом деле был предъявлен в представленном случае?

Ознакомьтесь с супервизионной сессией, представленной в работе И. А. Погодина «Диалоговая гештальт-терапия: психотерапия переживанием».Одна из участниц, Ольга, выбрала в качестве терапевта другого участника, Николая. Николай попросил меня о включенной супервизии. Это означало, что он хочет иметь возможность в случае необходимости остановить сессию и попросить о профессиональной поддержке до окончания терапевтической сессии. Ольга стала рассказывать о недавно произошедшем стрессовом событии, где она, по ее словам, нуждалась в заботе и поддержке со стороны близкого человека, с которым начала встречаться относительно недавно. Однако по ходу рассказа складывалось впечатление, что вела она себя крайне непоследовательно, одновременно прося молодого человека о помощи и сообщая ему, что справится сама. Выглядела Ольга в момент рассказа очень печальной, все время плакала, но как будто не замечала сидящего напротив Николая. Ольга все время повторяла, что не хочет плакать и демонстрировать свою беспомощность. По ее мнению, она, беспомощная и уязвимая, никому не нужна. Далее содержание ее рассказа сфокусировалось вокруг обиды на молодого человека за то, что «в момент, когда он особенно нужен, его никогда не бывает рядом». Казалось, Ольга «накручивает» себя этим – в процессе сессии она становилась все более отчаявшейся и агрессивной. По ходу рассказа Ольги поведение Николая менялось довольно значительно. В начале сессии он был очень активен, расспрашивал Ольгу, интересовался деталями события и ее переживаниями. Однако с течением времени Николай становился все более молчаливым и растерянным. Содержательно это совпало с появлением отчаянных жалоб Ольги на молодого человека. В этот момент Николай попросил Ольгу остановить сессию и обратился ко мне за супервизией. Николай сказал, что растерян, очень встревожен и не знает, что делать дальше. В нашем разговоре вскоре стало очевидно, что его растерянность связана с удержанием и попытками игнорировать актуальный процесс переживания. Я сфокусировал внимание Николая на осознавании им его чувств в последней трети сессии. Он сказал, что отчетливо замечает желание сбежать от Ольги или хотя бы отойти немного подальше. Ответственность, которую в процессе сессии Ольга делегировала Николаю, была для него чрезмерной. Однако сообщить Ольге об этом своем желании и чувстве было для него невозможным. В этом случае, по его словам, он «чувствовал бы себя последним негодяем, бросившим несчастную и беспомощную женщину в трудной для нее ситуации». Николай оказался зажат в чудовищные тиски необходимости быть рядом с Ольгой, уже вызывающей у него отвращение, расплачиваясь при этом чувством вины. Выбор был не из легких, и делать его предстояло именно Николаю. Я сказал, что признаю его право быть свободным и отдалиться от клиента, но выбор он должен сделать сам, поскольку ответственность за него он может нести только в одиночку. Я лишь могу находиться с ним в этот «момент истины». Николай поблагодарил меня и вернулся в сессию с Ольгой. Она по-прежнему чувствовала себя в отчаянии и, плача, прерывисто дышала, как будто задыхаясь. Разговор их продолжался какое-то время. Затем Николай произнес: «Мне очень трудно об этом говорить, но сейчас как будто хочется немного отдалиться от тебя». В этот момент Ольга захлебнулась в рыданиях. Она сказала, что чувствует себя брошенной, испытывает чудовищную боль, которая как бы пронзает ее насквозь. В эту же секунду Николай встрепенулся, его свободное до этого тело снова напряглось. Он наклонился вперед, стал тем самым ближе к Ольге, и начал неловко оправдываться в связи со своими словами. Казалось, он снова парализован. Так продолжалось еще некоторое время, когда Николай снова на фоне тревоги и истощения обратился за супервизией. Он начал разговор с того, что жалеет, что отверг Ольгу, поскольку это лишь нарушило контакт и никак не повлияло на его свободу. Я спросил, правда ли, что он не почувствовал себя более свободным. Он ответил, что почувствовал, но продолжалось это всего несколько секунд до начала обвинений в отвержении со стороны Ольги. Тогда я поинтересовался, как произошло, что он так быстро утратил вновь приобретенную свободу. Николай сказал, что как только Ольга стала обвинять его и захлебываться в рыданиях, он почувствовал очень интенсивную вину, которая «отрезвила» его. Он снова «бросился спасать ее, но не знал, как это сделать». «Каково тебе быть беспомощным в своих попытках спаси Ольгу от боли и одиночества?» – поинтересовался я. Николай осознал свою растерянность, вину, злость и снова выраженное желание сбежать. Более того, он чувствовал себя уязвленным как мужчина. Так, как будто бы «он зажат в крепкие тиски в казалось бы хрупких, но на поверку очень сильных руках Ольги». Я поддержал его и продолжил: «А есть ли у тебя возможность, не предавая себя и свое желание быть свободным в приближении/отдалении от Ольги, поддерживать ее в переживании этого непростого момента в отношениях?». Николай удивился этому вопросу и ответил, что это, по всей видимости, было бы непросто для него и для Ольги. Я согласился, сказав, что возможно, это очень рискованно и что я сочувствую ему. И добавил, что это также очень честно, особенно учитывая то, что он рассказывает о своем переживании происходящего. И в конце супервизии я снова заметил, что выбор того, как поступить в сессии, остается за ним самим. Николай снова вернулся в сессию. В этот раз он оказался значительно более последовательным. Несмотря на довольно жесткую в своей манипуляции позицию Ольги. Николай смог оставить за собой устойчивую позицию и при этом поддержать процесс переживания Ольги их отношений. По видимости, именно благодаря этой устойчивой позиции Ольга оказалась перед необходимостью осознать некоторые непродуктивные паттерны построения ею отношений с мужчинами вообще и со своим молодым человеком в частности. Заканчивалась эта непростая сессия довольно продуктивно на фоне появившейся в терапевтическом контакте благодарности – благодарности за честность и, как ни парадоксально, за заботу. Какая форма супервизии представлена о описываемом случае?

Ознакомьтесь с супервизионной сессией, представленной в работе И. А. Погодина «Диалоговая гештальт-терапия: психотерапия переживанием».Одна из участниц, Ольга, выбрала в качестве терапевта другого участника, Николая. Николай попросил меня о включенной супервизии. Это означало, что он хочет иметь возможность в случае необходимости остановить сессию и попросить о профессиональной поддержке до окончания терапевтической сессии. Ольга стала рассказывать о недавно произошедшем стрессовом событии, где она, по ее словам, нуждалась в заботе и поддержке со стороны близкого человека, с которым начала встречаться относительно недавно. Однако по ходу рассказа складывалось впечатление, что вела она себя крайне непоследовательно, одновременно прося молодого человека о помощи и сообщая ему, что справится сама. Выглядела Ольга в момент рассказа очень печальной, все время плакала, но как будто не замечала сидящего напротив Николая. Ольга все время повторяла, что не хочет плакать и демонстрировать свою беспомощность. По ее мнению, она, беспомощная и уязвимая, никому не нужна. Далее содержание ее рассказа сфокусировалось вокруг обиды на молодого человека за то, что «в момент, когда он особенно нужен, его никогда не бывает рядом». Казалось, Ольга «накручивает» себя этим – в процессе сессии она становилась все более отчаявшейся и агрессивной. По ходу рассказа Ольги поведение Николая менялось довольно значительно. В начале сессии он был очень активен, расспрашивал Ольгу, интересовался деталями события и ее переживаниями. Однако с течением времени Николай становился все более молчаливым и растерянным. Содержательно это совпало с появлением отчаянных жалоб Ольги на молодого человека. В этот момент Николай попросил Ольгу остановить сессию и обратился ко мне за супервизией. Николай сказал, что растерян, очень встревожен и не знает, что делать дальше. В нашем разговоре вскоре стало очевидно, что его растерянность связана с удержанием и попытками игнорировать актуальный процесс переживания. Я сфокусировал внимание Николая на осознавании им его чувств в последней трети сессии. Он сказал, что отчетливо замечает желание сбежать от Ольги или хотя бы отойти немного подальше. Ответственность, которую в процессе сессии Ольга делегировала Николаю, была для него чрезмерной. Однако сообщить Ольге об этом своем желании и чувстве было для него невозможным. В этом случае, по его словам, он «чувствовал бы себя последним негодяем, бросившим несчастную и беспомощную женщину в трудной для нее ситуации». Николай оказался зажат в чудовищные тиски необходимости быть рядом с Ольгой, уже вызывающей у него отвращение, расплачиваясь при этом чувством вины. Выбор был не из легких, и делать его предстояло именно Николаю. Я сказал, что признаю его право быть свободным и отдалиться от клиента, но выбор он должен сделать сам, поскольку ответственность за него он может нести только в одиночку. Я лишь могу находиться с ним в этот «момент истины». Николай поблагодарил меня и вернулся в сессию с Ольгой. Она по-прежнему чувствовала себя в отчаянии и, плача, прерывисто дышала, как будто задыхаясь. Разговор их продолжался какое-то время. Затем Николай произнес: «Мне очень трудно об этом говорить, но сейчас как будто хочется немного отдалиться от тебя». В этот момент Ольга захлебнулась в рыданиях. Она сказала, что чувствует себя брошенной, испытывает чудовищную боль, которая как бы пронзает ее насквозь. В эту же секунду Николай встрепенулся, его свободное до этого тело снова напряглось. Он наклонился вперед, стал тем самым ближе к Ольге, и начал неловко оправдываться в связи со своими словами. Казалось, он снова парализован. Так продолжалось еще некоторое время, когда Николай снова на фоне тревоги и истощения обратился за супервизией. Он начал разговор с того, что жалеет, что отверг Ольгу, поскольку это лишь нарушило контакт и никак не повлияло на его свободу. Я спросил, правда ли, что он не почувствовал себя более свободным. Он ответил, что почувствовал, но продолжалось это всего несколько секунд до начала обвинений в отвержении со стороны Ольги. Тогда я поинтересовался, как произошло, что он так быстро утратил вновь приобретенную свободу. Николай сказал, что как только Ольга стала обвинять его и захлебываться в рыданиях, он почувствовал очень интенсивную вину, которая «отрезвила» его. Он снова «бросился спасать ее, но не знал, как это сделать». «Каково тебе быть беспомощным в своих попытках спаси Ольгу от боли и одиночества?» – поинтересовался я. Николай осознал свою растерянность, вину, злость и снова выраженное желание сбежать. Более того, он чувствовал себя уязвленным как мужчина. Так, как будто бы «он зажат в крепкие тиски в казалось бы хрупких, но на поверку очень сильных руках Ольги». Я поддержал его и продолжил: «А есть ли у тебя возможность, не предавая себя и свое желание быть свободным в приближении/отдалении от Ольги, поддерживать ее в переживании этого непростого момента в отношениях?». Николай удивился этому вопросу и ответил, что это, по всей видимости, было бы непросто для него и для Ольги. Я согласился, сказав, что возможно, это очень рискованно и что я сочувствую ему. И добавил, что это также очень честно, особенно учитывая то, что он рассказывает о своем переживании происходящего. И в конце супервизии я снова заметил, что выбор того, как поступить в сессии, остается за ним самим.Николай снова вернулся в сессию. В этот раз он оказался значительно более последовательным. Несмотря на довольно жесткую в своей манипуляции позицию Ольги. Николай смог оставить за собой устойчивую позицию и при этом поддержать процесс переживания Ольги их отношений. По видимости, именно благодаря этой устойчивой позиции Ольга оказалась перед необходимостью осознать некоторые непродуктивные паттерны построения ею отношений с мужчинами вообще и со своим молодым человеком в частности. Заканчивалась эта непростая сессия довольно продуктивно на фоне появившейся в терапевтическом контакте благодарности – благодарности за честность и, как ни парадоксально, за заботу. На основании информации о супервизорских стилях определите, в какой роли выступает супервизор в описанном случае.

Ознакомьтесь со случаем, представленным в работе И. А. Погодина «Диалоговая гештальт-терапия: психотерапия переживанием». Описываемый случай имел место во время проведения учебно- терапевтического интенсива. События происходили в группе терапевтов. Большая часть участников – молодые начинающие специалисты, для некоторых из них это был первый опыт более или менее длительной работы с клиентами. С первой же супервизионной встречи терапевты жаловались на то, что оказались в жестком поле отвержения со стороны своих клиентов. Им приходилось слышать фразы вроде этих: «Мне не хочется проходить терапию у такого слабого и неопытного терапевта, как ты», «Я хотел выбрать себе другого терапевта, но остался только ты», «Чем же такой молодой и незрелый терапевт, как ты, можешь мне помочь?», «Я не верю в нашу с тобой терапию». Супервизонная группа проходила в основном в режиме жалоб терапевтов и их обсуждения того, как с этим стоит обходиться. Ни слова не звучало о том переживании, с которым сталкиваются терапевты. Стоило немалых усилий, чтобы обратить их внимание на особенности проживания этого момента. Но, так или иначе, они удерживались в зоне чувств чрезвычайно короткое время, снова переключались на обсуждения предъявляемых сложностей. Я спросил: «Как вам кажется, имеете ли вы право на те чувства, которые вы испытываете, сталкиваясь с отвержением?». Этот вопрос заставил их остановиться в зоне переживания и обнаружить в себе возникающее в ответ боль, страх, стыд, обиду, гнев. Обмениваясь своими чувствами, участники группы ощутили себя менее одинокими и более устойчивыми. Мой вопрос: «Как вы думаете, можно ли из ваших переживаний, о которых мы с вами сейчас разговариваем, сделать основу для терапевтических интервенций с вашими клиентами?» поддержал терапевтов в осознавании того простого факта, что сам терапевтический контакт с теми чувствами и потребностями, которые он вызывает, способен регулировать терапевтическую работу. На вечерней группе терапевты делились тем, насколько эффективным оказался для терапии прямой и честный разговор с клиентами о том, что они (терапевты) тоже могут быть ранены последними и испытывать боль, обиду. Почти в каждом из описываемых терапевтами случаев терапевтический альянс начал складываться. Более того, клиенты стали говорить о своей боли, обиде и страхе, которые они старались избегать и не замечать. Таким образом, легализованная ранимость и хрупкость парадоксальным, на первый взгляд, образом сформировали большую устойчивость участников терапевтического контакта. Это позволило им сохранять стабильность не за счет сверхусилий самообмана, а благодаря доверию к контакту и чувствительности к тем феноменам, которые в нем появлялись. Оказалось, что нет эффективнее интервенции, направленной на восстановление и поддержание контакта, чем интервенции, основанные на чувствительности к нему. Какова была основная цель ведущего на начальном этапе работы супервизорской группы в описанном случае?

Ознакомьтесь со случаем, представленным в работе И. А. Погодина «Диалоговая гештальт-терапия: психотерапия переживанием». Описываемый случай имел место во время проведения учебно- терапевтического интенсива. События происходили в группе терапевтов. Большая часть участников – молодые начинающие специалисты, для некоторых из них это был первый опыт более или менее длительной работы с клиентами. С первой же супервизионной встречи терапевты жаловались на то, что оказались в жестком поле отвержения со стороны своих клиентов. Им приходилось слышать фразы вроде этих: «Мне не хочется проходить терапию у такого слабого и неопытного терапевта, как ты», «Я хотел выбрать себе другого терапевта, но остался только ты», «Чем же такой молодой и незрелый терапевт, как ты, можешь мне помочь?», «Я не верю в нашу с тобой терапию». Супервизонная группа проходила в основном в режиме жалоб терапевтов и их обсуждения того, как с этим стоит обходиться. Ни слова не звучало о том переживании, с которым сталкиваются терапевты. Стоило немалых усилий, чтобы обратить их внимание на особенности проживания этого момента. Но, так или иначе, они удерживались в зоне чувств чрезвычайно короткое время, снова переключались на обсуждения предъявляемых сложностей. Я спросил: «Как вам кажется, имеете ли вы право на те чувства, которые вы испытываете, сталкиваясь с отвержением?». Этот вопрос заставил их остановиться в зоне переживания и обнаружить в себе возникающее в ответ боль, страх, стыд, обиду, гнев. Обмениваясь своими чувствами, участники группы ощутили себя менее одинокими и более устойчивыми. Мой вопрос: «Как вы думаете, можно ли из ваших переживаний, о которых мы с вами сейчас разговариваем, сделать основу для терапевтических интервенций с вашими клиентами?» поддержал терапевтов в осознавании того простого факта, что сам терапевтический контакт с теми чувствами и потребностями, которые он вызывает, способен регулировать терапевтическую работу. На вечерней группе терапевты делились тем, насколько эффективным оказался для терапии прямой и честный разговор с клиентами о том, что они (терапевты) тоже могут быть ранены последними и испытывать боль, обиду. Почти в каждом из описываемых терапевтами случаев терапевтический альянс начал складываться. Более того, клиенты стали говорить о своей боли, обиде и страхе, которые они старались избегать и не замечать. Таким образом, легализованная ранимость и хрупкость парадоксальным, на первый взгляд, образом сформировали большую устойчивость участников терапевтического контакта. Это позволило им сохранять стабильность не за счет сверхусилий самообмана, а благодаря доверию к контакту и чувствительности к тем феноменам, которые в нем появлялись. Оказалось, что нет эффективнее интервенции, направленной на восстановление и поддержание контакта, чем интервенции, основанные на чувствительности к нему. Какой аспект работы супервизорской группы оказался в центре внимания ведущего в описанном случае?