Малахов В.С._ Филатов В.П. Современная западная философия (1998) (Малахов В.С._ Филатов В.П. Современная западная философия (1998).pdf), страница 12

МинкинаDer Romerbrief. Milnchen, 1919; KirchlicheDogmatik. Zurich, 1932-1955.ien, 1982.БАРТ (Barthes) Ролан (19151980) — франц. литературовед. Одиниз основателей Центра по изучениюмассовых коммуникаций (1960),проф. Практической школы высшихзнаний (1962), руководитель кафедрылитературной семиологии в Коллежде Франс (с 1977). Погиб в автокатастрофе.Радикальность семиологическогопроекта, выдвинутого Б.

в 50-е годызаключалась в стремлении написатьисторию литературной политики буржуазии, основываясь на историчности отношения литературных производителей к средствам труда и его продуктам (напр., к используемому языку или романной форме). Власть буржуазии представляется ему более глубоким явлением, чем институты представительства и репрессии, в которыхона внешне локализована.

Видимостьсамоустранения буржуазии из политических институтов общества объясняется тем, что этот класс претендуетззпредставлять всех, универсализуетсвой частный интерес. Практикуемыев национальном масштабе буржуазные нормы воспринимаются общественным сознанием как очевидные,причем, чем шире эти представленияраспространяются, тем в большей степени они «натурализуются».

Стремясьупразднить историю, буржуазия порождает миф* как «деполитизированную речь». В 50-е годы Б. полагал, чтосуществует язык, который мифическим не являлся, и что таков язык человека-производителя. Везде, где спомощью речевой практики мир изменяют, а не сохраняют в виде образа, где язык прямо связан с изготовлением предметов, метаязык, каковым является миф. становится невозможным. Язык, по Б., не являетсяпростым орудием содержания, он активно это содержание производит.Поэтому литература не может мыслить себя вне власти*, вести независимую от политического измеренияжизнь.

Это и заставляет Б. из традиционного историка литературы статьисториком семиотических практикопределенного класса или, как выражается он сам, стать историком самыхковарных знаков, которыми обществометит писателя, — знаков очевидности. Максима политической семиологии — любая деполитизация мираосуществляется в политических целях.Не существует «незаинтересованногонаблюдателя» власти, открывающейсебя для бескорыстного созерцания. Вподобной «незаинтересованности»проявляет себя, по Б., активное утверждение созерцательного отношения к миру как ценности.В конце 60-х и особенно в 70-егоды Б. постепенно отходит от марксисткого радикализма ранних работ и,пройдя в первой половине 60-х годовчерез увлечение научной семиотикой,приходит к проблематике текста иписьма* как полноценных аналоговсоциальной революции.

Здесь источник двойственности позиции Б., проходящей через многие его работы: содной стороны, революция в письме34Батайпредставляет собой нечто «полное», всебе завершенное, ни в чем внешнемне нуждающееся (текстуальный слепок революции); с другой стороны,признается — хотя чем дальше, темреже — что раскол внутри языка неотделим от социального раскола и чтобез «действительной универсальности» создание абсолютно революционного литературного языка являетсяфикцией. Эта переориентация связана с крупным политическим событием: в результате потрясшего Францию кризиса 1968 года семиологияпережила существенную трансформацию.

То, что в 50-е мыслилось Б. каквзаимодополняющее (письмо есть ивременный слепок социальной революции, и ее преддверие), в 70-е начинает противопоставляться: макрореволюционные преобразования видятся как неизбежная рутинизациясерии точечных текстуальных микрореволюций. Теперь основной задачейполитической семиологии остановится разложение иерархии языков, закрепленной в системе жанров, и ее подосновы, наррации (повествования,рассказа, сказа). В отличие от текста,который сам производит условия своей возможности, наррация стремитсяпочерпнуть свое основание извне. Б.подводит наррацию под раскритикованную Марксом созерцательную позицию предшествующей философии.Наррация всегда «правдива», как всето, что стремится просто отражать.Революционный порыв, «великоеНет» обществу возможны, однако,лишь в пределах наррации.

Для тогочтобы объявить миру о его тотальномнеприятии, необходимо использоватьязык инструментально, т.е. быть вэтом отношении на стороне власти. Вподлинно революционном письме,которое, по Б., теперь и есть сама революция, нет достаточного пространства для того, чтобы провозгласитьреволюцию социальную. Обычно дляборьбы с идеологией* писатели используют языковой арсенал, наработанный той же идеологией, не видя вэтом никакого противоречия.

Взгля-ды Б. повлияли на авторов круга «ТельКель»*, «новых философов» и ряддругих мыслителей, близких структурализму.М.К. Рыклин('Пулевая степень письма // Семиотика.М, 19S3; Третий смысл // Строение фильма.М.,1984; Лабрюйер: от мифа к письму //Памятные книжные даты. М.,1988;Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М,1989; S/Z. М., 1994; Мифологии. М.,1996;Школы Роб-Грийе не существует // РобГрийе А. Проект революции в Нью-Йорке.М.,1996;.Mythologies. P., 1957; Sade.Fourier, Loyola.

P., 1971; L'empire dessignes. Geneve, 1970.G3 Костиков Г.К. Ролан Барт— семиолог,литературовед // Избранные работы.Семиотика. Поэтика. М., 1989; Зенкин С.Н. Ролан Барт — теоретик и практик мифологии // Мифологии. М.,1996. •БАТАЙ (Bataille) Жорж (18971962) — франц. философ, писатель,экономист. С 1924 — сотрудникфранц. Национальной библиотеки.Редактор журналов «Documentes»(1929-30), «Critique» (основан в 1946)и др. В основе философского творчества Б.

лежит своеобразное прочтениеГегеля сквозь призму ницшеанства, вчастности, его концепция господина ираба. Господин по Гегелю, — тот, ктопостоянно рискует жизнью. Это —такое «для-себя-бытие», которое непривязывается к наличному бытию,хотя и остается зависящим от истории, труда, а также от тех, кто трудится. Самосознание господина остаетсяпродуктом его воспризнания в движении истории и опосредования произведенными Другим вещами.

Сохранять жизнь, поддерживать себя вней, относиться к смерти* с уважением в тот самый момент, когда ей надозаглянуть в лицо, — таково, по Б.,условие воспроизведения господства,да и всей истории, которую господство только и делает возможным. Этому миру внеположна только абстрактная негативность неопосредованнойсмерти.

В этом пункте Б. делает основной для своей концепции мыслительный ход, который, правда, в дол-Баухговременной перспективе ведет к выходу за пределы философии: онобъявляет абсолютную негативностьсмерти (а также экстаза, желания безцели и т.д.) чистой позитивностью допредставления, или суверенностью.Суверенность, по его утверждению,внеположна знанию как миру опосредования и воспризнания. Суверенность опирается на чистую случайность, на то, что можно назвать «игрой сингулярностей».

Отсюда Б. выводит и невозможность выделенияфилософствования как особого жанра, отграниченного от других жанровпосредством устанавливаемых априорным путем критериев, и инкорпорированность философствования вряд других семиотических практик —литературную, художественную, этнологическую. Сущность того, к чемустремился Б., можно определить как«ускользание от определения». Темсамым он «ускользал» и от авторствакак «маски», прирастание которойпревращает человека в какого-то определенного индивида — в философаили писателя, экономиста или нумизмата, но не позволяет совмещать эти«амплуа».0Сад и обычный человек // Маркиз де Сади XX век.

М.,1992; Суверенный человекСада // Там же; Из «Внутреннего опыта»// Ступени. Философский журнал.СПб., 1994, № 2(9); Гегель, смерть ижертвоприношение // Танатография эроса.СПб., 1994; Theoriedela religion. P., 1948;L'Erotisme. P., 1957; La Sommeatheologique. P., 1972.БАУМАН (Bauman) Зигмунт(p.

1925) — польско-брит, философ исоциолог. В 1954-68 преподавал вВаршавском ун-те, в 1960-68 был главным редактором польского журнала«Studia Sociologiczne». С 1971 — проф.ун-та в Лидсе (Великобритания), специалист в области истории социальной философии, методологии социального познания, социологии культуры и политики. Ранние работы Б.были связаны с осмыслением марксистской* традиции в социальной философии. Позже центральная тема ис-35следований — логика развития социальной теории в XX в. Значительноеместо в его работах занимает анализмодерна и постмодерна*, понимаемых как самостоятельные и одновременно неразрывно связанные культурно-исторические периоды. Б. изучал процессы вытеснения трудовойэтики эпохи модерна установкой потребления — центральной для организации общества и производства наэтапе постмодерна. Параллельно импроанализирована динамика социального статуса и роли интеллектуалов: замена «законодательной» функции, предполагавшей обладание универсально валидным знанием и обеспечение им структур власти, на «интерпретативную», осуществляющуюсвязь между ценностными ориентациями локальных сообществ.

Постмодерновое состояние общества рассматривается им как утверждение новых, более продуктивных принциповфункционирования социальной системы в целом, а не только каких-либовыделенных областей, напр., культуры или искусства. Б. провел различиемежду постмодернистской социологией, занимающейся выработкой интеллектуальных стратегий, и социологией постмодернизма, которая дистанцированно, с помощью рационально-научных средств анализируетпостмодерновое общество.jjОт паломника к туристу // Соцологический журнал.

1995, №4; Culture as Praxis.L., 1972; Socialism, The Active Utopia. L.,1976; Hermeneutics and Social Science. L.,1978; Memories of Class. L., 1982; Legislators and Interpreters: on Modernity, Postmodernity and Intellectuals. Cambridge,1987; Freedom. Oxford, 1988; Modernityand Holocaust. Cambridge, 1989; Modernity and Ambivalence. L., 1990; PostmodernEthics. L., 1993.БАУХ (Bauch) Бруно (1877-1942) нем. философ, представитель баденской школы неокантианства*. Преподавал философию в ун-тах Фрейбурга, Галле и Йены. Стремился преодолеть раздробленность философии наотдельные дисциплины и найти такой36Башлярподход к философской проблематике,который дал бы возможность рассматривать теорию познания, онтологию*и аксиологию* как внутренне взаимосвязанные разделы единой системы.По Б., структура истины и структурапредмета познания неотделимы другот друга.