диссертация (Взаимодействие России и Китая в сфере региональной безопасности в Центральной Азии механизмы и стратегии), страница 12

В некоторой промежуточной областиправительствам сложно проследить, когда слабо выраженные дружественныеотношения переходят во враждебные и наоборот. Даже в отношениях самых166Уолферс A. Противоборство и сотрудничество: очерк международной политики Теория международныхотношений: Хрестоматия / Сост., науч. ред.

и коммент. П.А. Цыганкова. – М.: Гардарики, 2002. С.340-34143дружественных государств обычно присутствует скрытый конфликт, которыйможет внезапно разгореться». 167 Высказывание Уолферса также подходит дляхарактеристики отношения СССР и КНР во второй половине 20 в., когда двестраны именно из дружественных союзников превратились во врагов, и из-завлияния такого исторического опыта многие скептики и даже последователиконцепции «китайской угрозы» сомневаются в прочности дружественноговзаимодействия России и Китая на сегодняшний день, беспокоятся о том, чтоКитай является будущей угрозой России, особенно при том, что существуютнекие недоказанные показатели скрытого конфликта между двумя странами.Однако сегодняшние отношения всеобъемлющего партнерства и стратегическоговзаимодействиямеждуРоссиейиКитаемвкорнеотличаютсяотсоветско-китайского альянса в 1950-х гг., и историческая трагедия вряд липовторится.Раскол советско-китайского альянса является естественным результатом наособомисторическомфонехолоднойвойныимеждународногокоммунистического движения.

Его можно легко объяснить, опираясь на теориимеждународных отношений. Как пишет A. Уолферс, «хотя дружественныеотношения между участниками альянса бывают самые тесные, какими толькомогут быть отношения между независимыми государствами, особенно в военноевремя, было бы ошибкой недооценивать специфические черты, характерные длялюбых союзнических отношений и в военное, и в мирное время.» …«Наибольшую угрозу для дружественных отношений представляют обоюдныеподозрениясотрудничающихсторонвнадежностиданныхдругдругуобязательств относительно будущей взаимопомощи.

В военное время наиболееразрушительны подозрения одного из участников альянса в намерении другогоучастника заключить сепаратный мир с общим врагом. Поскольку в альянсахредко прибегают к принуждению, а используют методы дипломатического167Уолферс A. Противоборство и сотрудничество: очерк международной политики Теория международныхотношений: Хрестоматия / Сост., науч. ред. и коммент. П.А. Цыганкова. – М.: Гардарики, 2002.

С.34544убеждения, особенно важна деятельность, направленная на предотвращение илиразрешение внутрикоалиционных конфликтов» 168 . Одной из важных причинначаласоветско-китайскогосоветскимруководствомрасколаявляетсяполитикаинициированная«мирноготогдашнимсосуществования»скапиталистическим миром, которая вызвала недовольство китайской стороны,считалась капитулянтством и предательством Москвы, и вызвала подозрениекитайцев в будущей взаимопомощи Москвы при возможной будущей войне сСША и Тайванем. Кроме этого, как комментирует Джервис, «это, конечно, неозначает,чтоосновныенамерениягосударствявляютсяединственнымипеременными, которые определяют, как они будут реагировать на угрозы иконцессии.

Необходимо изучить детали и контекст ходов, операционный кодкаждой стороны и конкретные цели, которые проводятся и приписываются другим.Невсестатус-квоилиагрессивныесилыведутсебяодинаковоилиинтерпретируют другие действия таким же образом. Таким образом, мы неутверждаем, что шаги к примирению будут рассматриваться как признак слабоститолько государством, которое стремится изменить статус-кво.

Эта интерпретацияможет исходить из гораздо более условного анализа альтернатив, доступныхдругому государству. Точно так же попытка увеличить власть может увеличитьиллюзорную несовместимость, даже если существует высокая степень реальнойнесовместимости сторон. Но эти квалификации не должны скрывать важностьнамерений каждой стороны в определении того, какая модель, пожалуй,наилучшим образом подходит.»169 Когда из-за идеологических причин Москва иПекин твердо стояли на своих позициях и не имели желания сделать уступки,которые возможно рассматривать как проявление своей слабости передсоперником и нарушение статус-кво, который является выгодным для себя, тогдаестественно, дальнейший раскол советско-китайского альянса и эскалация их168Уолферс A.

Противоборство и сотрудничество: очерк международной политики Теория международныхотношений: Хрестоматия / Сост., науч. ред. и коммент. П.А. Цыганкова. – М.: Гардарики, 2002. С.342-343169Jervis R., Perception and Misperception in International Politics. Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1976. P.10245полномасштабного конфликта были неизбежны.Нынешние дружественные отношения России и Китая в корне отличаютсяот альянса 1950-х годов, поэтому развитие событий в рамках советско-китайскогораскола не может быть экстраполировано на текущие отношения России и КНР.СегодняшниеотношениявзаимодействиямеждувсеобъемлющегоРоссиейипартнерстваКитаемиявляютсястратегическогоновымтипоммежгосударственных отношений. Как пишет Томас С.

Уилкинс, «стратегическоепартнерство» - это новый тип союзничества в международных отношениях,которыйполучилсерьезноевоплощениеименнопослеприменениякроссийско-китайским соглашениям о безопасности, сделанным в 1996 году (хотяизначально термин был применен к сближению Москвы и Вашингтона послеокончания холодной войны). С тех пор этот термин регулярно используетсяМосквой и Пекином в их официальных дискурсах, а также стал активноприменяться для описания типов союзничества между другими государствами(например, США-Индия, Япония-Австралия, НАТО-ЕС).170По мнению Уилкинса, стратегическое партнерство не является синонимомальянса или коалиции, в целом согласованного определения этого термина вмеждународных отношениях в настоящее время.

171 Уилкинс дает следующееопределение«стратегическогопартнерства»:это«структурированноесотрудничество между государствами (или другими «акторами») для совместногоиспользования экономических возможностей или более эффективного разрешенияпроблем безопасности, чем можно было бы сделать по отдельности»Стратегическиепартнерство-явление«транс-государственное»,172.котороепроисходит как на межгосударственном уровне, так и на уровне частных(негосударственных)информации,170игроковнавыковидвухресурсов,государств.которыеПомимодолжныпредоставлениябытьобъединены,Wilkins T. ‗Alignment‘, not ‗alliance‘ – the shifting paradigm of international security cooperation: toward a conceptualtaxonomy of alignment / Thomas S. Wilkins // Review of International Studies (2012), 38, - P.

67171Тамже172Wilkins T. Russo–Chinese Strategic Partnership: A New Form of Security Cooperation? / Thomas S. Wilkins //Contemporary Security Policy (2008), 29, p. 36346стратегическое партнерство также позволяет партнерам разделить риски.173Стратегическое партнерство имеет следующие свойства. Во-первых, оноорганизовано вокруг общей цели (обеспечение безопасности), известной как«системный принцип» (например, защита идеи многополярного мира), а неконкретную задачу, такую как сдерживание или борьба с враждебнымгосударством. Поэтому стратегические партнерства основаны главным образом наобщих интересах и не всегда на общих ценностях, как это может быть характернодля более укоренившихся альянсов. Во-вторых, стратегические партнерскиеотношения в первую очередь имеют общую цель, а не основаны напротиводействии общей угрозе.

Исходя из этого, никакой «враг», государство неопределяется партнерством как «угроза», хотя партнерство может быть созданодля сотрудничеств в сфере безопасности и противодействия таким угрозам, кактерроризм, сепаратизм или например, религиозный фундаментализм. В этомсмысле, возможно, стратегическое партнерство соответствует концепции Т.

Полаоб «асимметричных балансирующих» институтах, с потенциалом «мягкогобалансирования» на втором плане. 174 В-третьих, стратегические партнерстваимеют тенденцию носить неформальный характер и влекут за собой невысокуюстоимость обязательств, не будучи явно оформленными в конкретном договоре осоюзе, который обязывает участников к жестким действиям. Это позволяетпартнерам сохранять большую степень автономии и гибкость, нежели притрадиционных военных союзах с их жесткими обязательствами. Это, конечно же,не исключает двусторонних деклараций, касающихся конкретных проблем, идругих мер укрепления доверия. В-четвертых, наряду с более традиционнымипроблемами безопасности важной сферой стратегического партнерства можетбыть экономическое сотрудничество в «функциональных областях».

Это отражаетзначимость экономических процессов, а также военной мощи для статуса173Wilkins T. ‗Alignment‘, not ‗alliance‘ – the shifting paradigm of international security cooperation: toward a conceptualtaxonomy of alignment / Thomas S. Wilkins // Review of International Studies (2012), 38, - P. 67174Paul T. V., Wirtz J. J., Fortmann M. Balance of power: theory and practice in the 21st century. – Stanford UniversityPress, 2004.47государств на современной международной арене. Таким образом, хотяопределенно есть некоторые пересечения с феноменом традиционного военногоальянса, коалициями и сообществами безопасности, ни одно из этих понятийполностью не описывает феномен стратегического партнерства.

Имея болеенеофициальный и многоплановый характер, стратегическое партнерство являетсясимволом нового типа отношений союзничества двадцать первого века.175Поэтому, согласно теории Томаса С. Уилкинса, сегодняшние отношениявсеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия между Россией иКитаемявляютсяпрагматическимсотрудничествомнапочвеобщихгосударственных интересов двух стран при современной международнойобстановке перед общими вызовами и угрозами, являются совсем новым типоммежгосударственныхотношений,совпадающимстенденциейразвитиямеждународных отношений в 21 веке.