Том 2. Новые и новейшие социологические теории через призму социологического воображени (С.А. Кравченко - Социология), страница 73

Бурдье отмечает, что в условиях современной социокультурной динамики дифференцировать людей в классыили социальные группы на основании того, что они «размещены в сходных условиях и подчинены сходным обусловленностям, имеют все шансы для обладания сходными1Бурдье, П. О телевидении и журналистике. М. : Фонд научных исследований «Прагматика культуры», Институт экспериментальной социологии, 2002. С. 31—32.2 Там же. С. 34, 35.3 Там же. С. 82—83.332диспозициями и интересами» в принципе теоретически возможно. Однако это будет лишь «возможный класс», «классна бумаге»1.Лучшим критерием для социальной дифференциации,по мнению социолога, является коллективный габитус какструктурирующая структура, которая организует социальные практики и их восприятие в общественном сознании,что можно определить эмпирическим путем.

Коллективныегабитусы формируются конкретными условиями жизни,потребления материальных и духовных благ. Соответственнолюдей, обладающих этими габитусами, можно различатьпо их культурным предпочтениям и их вкусам. Вкус являетсясвоеобразным «маркером» класса или социальной группы.Социолог отмечает, что одним из распространенныхзаблуждений является то, что вкус — природный дар.На самом же деле материалы социологических опросов, проведенных лично П. Бурдье в 1963 и 1967—1968 гг.

и охвативших 1217 человек, показывают корреляцию вкусов с воспитанием, уровнем образования, социальным происхождением.Это проявляется и в политических пристрастиях, и в способности высказывать свое мнение, и в эстетических представлениях. Так, для аристократии характерно отвращениек «простому», обусловленное ее «претензией на аристократичность вкуса, противостоящего “легкому”, “вульгарному”,“поверхностному”, “плоскому”, “фривольному”»2.Желание выделиться, иметь отношение к престижномубренду свойственно акторам, имеющим большой объемсоциального и культурного капитала. Манеры поведения,даже телесные диспозиции не являются врожденным качеством — они есть следствием определенного коллективногогабитуса. Определенные группы людей доверяют им в своихжизненных практиках, считая их «разумным».

Социологзамечает: «практическое знание социального мира предполагает “разумное поведение”, в рамках которого используютсяклассификаторские схемы…, исторические схемы пониманияи оценки, являющиеся продуктом объективного разделенияна классы (возрастные, гендерные, социальные группы)»3.1Бурдье, П. Социология политики.

М.: Socio–Logos, 1993С. 59.Bourdieu, P. Distinction: A Social Critique of the Judgement of Taste.Cambridge: Mass, 1984. P. 486.3 Bourdieu, P. Distinction: A Social Critique of the Judgement of Taste.Cambridge: Mass, 1984. P. 468.2333Подчеркнем, вкусы, будучи продуктом воплощенияструктур общества, изменяют характер социальной иерархии, делают ее более динамичной в современной жизни,но, разумеется, не отменяют социальную дифференциациюкак таковую.Из работы: Бурдье П. Социальное пространство и символическая власть1… Если бы мне нужно было охарактеризовать мою работу в двухсловах, т.е., как это часто делается теперь, наклеить на нее этикетку, я говорил бы о constructivist structuralism2 или о structuralistconstructivism взяв при этом слово структурализм в смысле, сильноотличающемся от того, который ему придает соссюровская илилеви-строссовская традиция.

С помощью структурализма я хочусказать, что в самом социальном мире, а не только в символике,языке, мифах и т.п. существуют объективные структуры, независимые от сознания и воли агентов, способные направлять илиподавлять их практики или представления. С помощью конструктивизма я хочу показать, что существует социальный генезис,с одной стороны, схем восприятия, мышления и действия, которые являются составными частями того, что я называю габитусом,а с другой стороны, — социальных структур и, в частности, того,что я называю полями или группами, и что обычно называют социальными классами…В самом общем виде социальная наука — антропология, социология или история — колеблется между двумя с виду несовместимыми точками зрения: объективизмом и субъективизмом или, еслиугодно, между физикализмом и психологизмом (который можетпринимать различные окраски: феноменологические, семиологические и т.п.).

С одной стороны, согласно старой дюрктеймовскоймаксиме она [социальная наука] может «рассматривать социальные факты как вещи» и устраняться, таким образом, от всего, чемуте обязаны своим существованием в качестве объектов познания(или незнания) в социальном бытии. С другой стороны, она можетсводить социальный мир к представлениям о нем, конструируемымсамими агентами; задача социальной науки заключается в такомслучае в производстве «мнения о мнениях», производимых социальными субъектами.Эти две социальные позиции редко выражаются и тем болееприменяются в научной практике столь радикальным и столь контрастным образом. Можно видеть, что Дюрктейм (вместе с Марксом) наиболее последовательно изложил объективистскую позицию: «Мы считаем плодотворной идею, что социальная жизнь12334Сокращено по источнику: Бурдье, П. Начала.

М. : Socio-Logos, 1994.Конструктивистском структурализме (англ.)должна раскрываться не через концепцию того, кто в ней принимает участие, а через глубинные причины, которые ускользаютот сознания». Но, будучи хорошим кантианцем, он не отрицал,что понять эту реальность можно, лишь применяя к ней логические инструменты. Соответственно, объективистский физикализмсочетается часто с позитивистской склонностью понимать классификации как «операционное» деление или как механическую регистрацию «объективных» разрывов и непрерывностей (например,в распределениях). А наиболее чистые выражения субъективистского видения можно найти, конечно, у Шюца и этнометодологов…Главный вклад так называемой революции структурализмазаключается в применении к социальному миру реляционногоспособа мышления, способа современной математики или физики,который идентифицирует реальность не с субстанциями, а со связями. «Социальная реальность», о которой говорил Дюрктейм, естьансамбль невидимых связей, тех самых, что формируют пространство позиций, внешних по отношению друг к другу, определенныходни через другие, по их близости, соседству или по дистанциимежду ними, а также по относительной позиции: сверху, снизу илимежду, посредине.

Социология в объективистском аспекте является социальной топологией, analysis situs, как называли эту новуюобласть математики во времена Лейбница, анализом относительных позиций и объективных связей между позициями.Этот способ реляционного мышления является отправной точкой построений, представленных в «Различении». Но существуетбольшая вероятность того, что пространство, т.е. связи, ускользаетот читателя, несмотря на обращение к диаграммам и к факторному анализу: во-первых, поскольку субстанциалистский способмышления более легкий и «естественный»; во-вторых, посколькучасто случается, что средства, вынужденно использующиеся дляконструирования и обнаружения социального пространства, могутзаслонить полученные с их помощью результаты.

Группы, конструируемые для объективации занимаемых ими позиций, заслоняют эти позиции; например, в «Различении» главу, посвященнуюфракциям доминирующего класса, кто-то может прочитать какописание различных стилей жизни этих фракций, не заметив тампозиций в пространстве властных отношений — то, что я называюполем власти. Изменение терминологии является, как мы видим,одновременно условием и результатом разрыва с обыденным представлением, связанного с идеей ruling class1.С этого момента изложения можно сравнивать социальное пространство и географическое пространство, внутри которого выделяются области. Это пространство сконструировано таким образом,что агенты, группы или институции, размещенные в нем, имеют1Правящего класса (англ.)335тем больше общих свойств, чем более близки они в этом пространстве, и тем меньше, чем более они удалены друг от друга. Хотяпространственные дистанции — на бумаге — совпадают с социальными дистанциями, тем не менее они не существуют в реальном пространстве.

Так, несмотря на то, что почти всюду можнонаблюдать тенденцию сегрегации в пространстве, когда люди,близкие в социальном пространстве, стремятся стать близкими —по выбору или вынужденно — в географическом пространстве,все же люди, сильно удаленные в социальном пространстве, могутвстречаться, вступать во взаимодействия в физическом пространстве, по меньшей мере, на короткий период или время от времени.Взаимодействия, дающие непосредственное удовлетворение эмпирическим предрасположенностям — а их можно наблюдать, снимать, регистрировать, короче — трогать их пальцами, — заслоняютструктуры, которые в них реализуются. Это один из тех случаев,когда видимое (непосредственная данность) скрывает невидимое,которым она определяется. Таким образом, не учитывается, чтоистина взаимодействия никогда не заключается целиком во взаимодействии в том виде, в каком то предстает наблюдению.

Одногопримера достаточно, чтобы показать различие между структуройи взаимодействием и, одновременно, между структуралистскимвидением, которое я защищаю как необходимый момент исследования, и так называемым интеракционистским видением во всехего формах (в частности, этнометодологией). Я думаю о том, чтоназываю для себя стратегиями снисходительности, когда агенты,занимающие высшие позиции в одной из иерархий объективногопространства, символически отрицают социальную дистанцию(которая от этого не перестает существовать), обеспечивая себетаким образом выгоды от признательности, придаваемой этомучисто символическому отрицанию дистанции: «он простой», «онне гордый» и т.п.; вместе с тем предполагается признание дистанции (приведенные мной фразы предполагают всегда подтекст: «онпрост для герцога», «он не гордый для университетского профессора»).

Короче, можно пользоваться объективными дистанциямитаким образом, чтобы получать преимущества от близости и преимущества от дистанции, т.е. от дистанции и от признания дистанции, которое обеспечивается символическим ее отрицанием.Как можно конкретно зафиксировать эти объективные связи,не сводимые к взаимодействиям, в которых они проявляются? Этиобъективные связи суть связи между позициями, занимаемымив распределении ресурсов, которые являются или могут стать действующими, эффективными, как козыри в игре, в ходе конкурентной борьбы за присвоение дефицитных благ, чье место — социальный универсум.

Основными видами такой социальной властиявляются, согласно моим эмпирическим исследованиям, экономический капитал в его различных формах, культурный капитал,336а также символический капитал — форма, которую принимаютразличные виды капитала, воспринимаемые и признаваемые каклегитимные. Таким образом, агенты распределены в общем социальном пространстве в первом измерении по общему объему капитала в различных его видах, которым они располагают, и во втором измерении — по структуре их капитала, т.е. по относительномувесу различных видов капитала (экономического, культурного…)в общем объеме имеющегося у них капитала…Но так же, как субъективизм предрасположен редуцироватьструктуры к взаимодействиям, объективизм стремится выводитьдействия и взаимодействия из структуры.

Таким образом, главнаяошибка, ошибка теоретизирования, которую мы находим у Маркса,заключается в рассмотрении классов на бумаге как реальных классов, в выведении из объективной однородности условий, обусловленностей и, следовательно, диспозиций, которые вытекаютиз идентичности позиций в социальном пространстве, их существования в качестве единой группы, в качестве класса. Понятие социального пространства позволяет избежать альтернативыноминализма и реализма в области социальных классов: политическая работа, нацеленная на производство социальных классовкак corporate bodies, постоянных групп, обладающих постояннымиорганами представительства, обозначениями и т.п., имеет тембольше шансов на успех, чем более агенты, которых хотят собрать,объединить, построить в группу, близки в социальном пространстве (следовательно, принадлежат к одному классу на бумаге).Классы в марксовом смысле таковы, что их нужно строить с помощью политической работы, которая может быть тем более успешной, чем более она вооружена в действительности хорошо обоснованной теорией и, следовательно, более способна оказать эффекттеории — theorem, что по-гречески означает «видеть», т.е.