Том 1. Классические теории через призму социологического воображения (С.А. Кравченко - Социология), страница 4

Это — новые возможности социальноймобильности, получения образования за рубежом, взаимныеобогащения культур и экономик, преимущества совместногобизнеса с международными компаниями и т.д.Однако для миксофобии есть не меньшие основания, вызванные как раз движением к б льшей открытости.В страну пришли невиданные ранее формы асоциальностии преступлений. Это, в частности, наркомания, работорговля,похищение детей с целью выкупа, торговля человеческимиорганами, игромания, нацизм и расизм, неконтролируемаямиграция и новые формы терроризма.Но, пожалуй, самая главная проблема — новые социальные страхи, порожденные аномией.

На социологическомязыке это понятие означает болезнь общества, проявляющуюся в ценностном вакууме, разрывах в преемственностисоциальных и культурных норм, отсутствии четких представлений об авторитетах, должном, «правильном» и желанномобразе жизни, что в прямом смысле дегуманизирует социум,человеческие коммуникации и подрывает демократическиеи либеральные идеалы, которые совсем недавно казалисьуниверсальными. Всего лишь 20 лет назад мы знали, что этозло где-то очень-очень далеко и уж нас-то никогда не затронет.

Не просто коснулось, а пришло практически в дом каж1 Merton, R. The Unanticipated Consequences of Purposive Action //American Sociological Review, 1936. Vol.114дого россиянина. Были востребованы сотни новых законов,которые прежде были просто не нужны.Вместе с тем, в ином культурном контексте здравыйсмысл может существенно противодействовать открытости.Практически все религиозные деятели выступают противоткрытости своей веры.

Некоторые избегают даже контактов с «иноверцами», выступают против браков с представителями иной религии. Очевидно, есть традициями выработанные защитные механизмы: начни процесс открытостии немедленно возникнут «чуждые», конкурирующие ценности, ставящие под вопрос и «незыблемые» идеи, и всюморальную систему.Представления о сложных последствиях открытостистали входить и в здравый смысл жителей западных стран,столкнувшихся с непредвиденными последствиями открытости.После серии демократических революций в России и Восточной Европе американский социальный теоретик ФрэнсисФукуяма пишет книгу «Конец истории» (1992 г.), в которойпровозглашается завершение прежнего идеологическогопротивостояния и всемирная победа идеалов либерализма,основанных на принципах открытости границ для развитиярынков, политического сотрудничества, реализации прави свобод человека1.Однако почти мгновенно проявился парадокс: западноеоткрытое общество не выдержало «взрыва» открытости,произошедшего в тоже время не только в Европе, но и в других регионах мира, которые принято именовать Востокоми Югом.

Не торжество идеалов либерализма, а сложное взаимодействие культур и ценностей, включая их открытое столкновение, стало реальностью в современном мире.Свой вклад в глобальную открытость привнес и Интернет, давший людям возможность для самокоммуникаций,практически независимых от государственных структур,места своего проживания и времени общения.И вот уже авторитетный британский социолог ЗигмундБауман в недавно опубликованной работе «Текучие времена» (2009 г.) пишет о том, что во всех странах мира сталоутверждаться принципиально иное знание, способствующееобразованию культурных гибридов и «текучих» ценностей,что повлекло смену идеалов в глобальном масштабе.

Начался1Фукуяма, Ф. Конец истории. М., 1992.15переход от социально-правового государства к «государствуиндивидуальной безопасности». Конкретные причины тому,считает социолог, в дисфункциональности современногогосударства в отношении обеспечении коллективной безопасности, защиты гражданского общества, наконец, в дисфункциональности и дерегуляция современных войн и вооруженных конфликтов: прежние институты социальногоконтроля — мораль, традиции, авторитеты уже не функционируют, а новые еще не функционируют1.Если же руководствоваться общеизвестным канонамсоциологической науки, то подобное развитие событийможно было в значительной степени прогнозировать.Еще в прошлом веке социологи аргументировано доказали, что любая скачкообразная смена политических, экономических или религиозных ценностей, независимо от иххарактера и содержания, неизбежно приводит к социальнойдезорганизации, к разрушению механизма социального контроля и, соответственно, к деструктивным действиям в видероста асоциальности, преступности, самоубийств и т.п.Кроме того, людям кажется, что они сознательно преобразуют общество в желаемом направлении, но значительная часть творения на деле оказывается неосознаваемой,а последствия — непредвиденными.

Социологическая наукадавно пришла к выводу, что попытки реализации планов(революционных или радикально-реформистских), существенно нарушающих привычные модели мировосприятиялюдей, их поведения, разрушающих устоявшиеся связимежду различными социальными группами, функции государственных и общественных структур, как правило, оборачиваются последствиями нежелательного толка для членовобщества.Приведем пример. Все мы знаем, каким экономическими моральным бременем легли на российское общество проблемы мигрантов, в частности, россиян из бывших советскихреспублик.

Здравый смысл подсказывает, что достаточнонакормить этих людей и дать им жильё, чтобы сделать ихсчастливыми или, по крайней мере, свести на нет их деструктивное поведение, вспышки социального и криминальногонасилия. Однако, очевидно, что это слишком узкий подходк проблемам.

Нужно ещё создать рабочие места. Но и этого1 Bauman, Z. Liquid Times. Living in an Age of Uncertainty. Cambridge :Polity Press, 2009.16мало. Необходимо адаптировать этих людей к новым культурным реалиям.Подобные примеры можно продолжать и продолжать.Очевидно, здравый смысл имеет свою специфику, а наука —свою.

Попытки же подменить здравым смыслом науку приводили к тому, что вожди, идеологи, миссионеры, возможно,искренне хотели, как лучше, а получалось «как всегда».Более того, россияне на своем опыте познали, что подчасздравый смысл есть не что иное, как мир социальных иллюзий, парадоксальное сочетание светлых и зловещих образов,которые подавляют свободную волю человека, превращаяего в атом толпы. Мировосприятие нескольких поколенийроссиян основывалось на том, что наш строй, народ, нашивожди — «самые лучшие», а нищета и террор — это от многочисленных «врагов», как внешних, так и особенно внутренних.Приведенные примеры свидетельствуют о сложных взаимоотношениях здравого смысла и научного социологического знания.Вместе с тем, подчеркнем, социология не противостоитздравому смыслу.

Социологии как науке весьма важноучесть характер знания здравого смысла: по Аристотелю —это знание, основанное на способности постигать свойствообъектов с помощью чувств; существует особое направление (феноменологическая социология), изучающее знаниеповседневного мира, мнения и суждения, свойственные«простым» людям.Не менее важен ещё один принципиальный момент.Социологи исходят из того, что здравый смысл относителен во времени и пространстве. Он в значительной степениисторичен, на нем есть определенный налет религиозныхверований и идеологических воззрений.

Он также культурнообусловлен: отнюдь не все, что является здравым и рациональным, скажем, в Америке считается таковым в европейских странах, России или на Востоке.Вместе с тем, сам дух современной социологическойнауки проявляется в самокритичности, в признании ограниченности любой социальной теории, которая «стареет»,перестает отражать ускоряющуюся динамику социума.Современные социологии решительно выступают против социологического редукционизма — попыток объяснениясущности всех общественных явлений посредством социологического знания через, соответственно, социологические17понятия и категории. В равной степени они против вульгарного социологизма — огрубленного, упрощенного и одностороннего истолкования общественных явлений, когда однаиз функций явления абсолютизируется, представляетсяв качестве единственно значимой, а затем «универсализируется», предстает как «закон» общественного развития.Кто не слышал: «Богатые богатеют, а бедные беднеют».Обычно это суждение относят к странам, нациям и к отдельным социальным группам.

Были даже попытки обосновать«объективный закон углубляющейся экономической дифференциации» (К. Маркс), согласно которому богатствоконцентрируется все у меньшего числа людей, ибо составляющие большинство населения средние слои и особеннорабочий класс беднеют.Однако исследования, проведенные выдающимся российско-американским социологом П. Сорокиным, показали,что данный «закон» отражал лишь временную тенденцию,к тому же ограниченную культурным своеобразием европейских стран. Уже с середины XIX в.

в США начала увеличиваться реальная заработная плата рабочих и служащих.Подобная ситуация с конца XIX — начала XX в. стала проявляться и в странах Европы и Японии. Проанализировав жеданные за более длительный период времени, П. Сорокинпришел к выводам, которые вообще опровергают вышеприведенный постулат: благосостояние существенно меняетсяот одной страны к другой, от одной группы к другой; в истории семьи, нации или любой другой группы не существуетустойчивой тенденции ни к обогащению, ни к обнищанию.Таким образом, чтобы проникать в глубинную суть социальных явлений, дать им возможно более полную интерпретацию, социологи используют комплексное знание.

Ониучитывают как повседневное знание здравого смысла, таки систематически работают над совершенствованием своеготеоретико-методологического инструментария, предлагаявсе новые, более совершенные теории анализа социума.1.2. Èñòîðè÷åñêèå è íàó÷íûå ïðåäïîñûëêè âîçíèêíîâåíèÿñîöèîëîãèèПромышленная революцияИндустриальная революция основывалась на передовых достижениях в естественных науках, внедряла новые18машины и технологии. Но не только это. Вместе с техникойприходил и новый социальный порядок, радикально преобразовывавший все сферы общественной жизни. Его характерными особенностями стали: фабричная система хозяйствования, урбанизация, невиданные ранее взаимодействиябольших групп людей, вовлечение женщин в политику, экономику, общественную жизнь.Строительство предприятий и разрастание городоввызвало огромные по тем временам миграционные потоки.Множество крестьян покидали свои земельные наделыи отправлялись на фабрики, меняя при этом не только сферусельскохозяйственной деятельности, но и уклад жизни, привычные образцы социального поведения.

Расшатываетсяпатриархальная семья, главой которой является старшиймужчина. Возникает и быстро растет слой управленческойбюрократии, а с ним и рационализируются капиталистические производственные отношения. Но ещё в течение длительного периода времени это приводило к благополучиюлишь небольшого числа собственников, в то время как подавляющее большинство людей подвергалось нещадной эксплуатации.Великая Французская революция 1789 г.Революция, провозгласив идеалы всеобщей свободыи равенства, братства и счастья, устранила от власти феодалов. Вместе с тем она разрушила средневековое сословномонархическое устройство, социально значимые формыповедения, закрепленные в традициях. Ненамереннымипоследствиями тому стало утверждение невиданных ранееморально-этических норм — на смену ценностям ЦарстваБожия приходили ценности благосостояния, жажды властии славы, комфорта и удовольствий.

В этих условиях поведение масс людей как богатых, так и бедных стало направлятьсяиррациональными страстями и вожделениями. В беспрецедентном масштабе вспыхивают социальные катаклизмы, распространяются деструктивные действия и хаос.Французская революция изначально подпитывалась теоретиками Просвещения (Ш. Монтескьё, Ж.-Ж. Руссо и др.),их верой в силу рационализма, который-де, опираясь на естественнонаучные открытия, способен устроить жизнь всехлюдей к всеобщему благополучию. Они утверждали доминирующую роль разума, рациональность в мыслях и действиях,необходимость преодоления всех форм несвободы, исходили19из того, что человечество в принципе может стать совершенным, а несовершенство связывали с «отсталыми» формамизнания. Представители рационализма стремились обосновать законы познания, природы и общества.Классик социологии Эмиль Дюркгейм, творчество которого будет рассмотрено в главе 5, назвал Ш.