Диссертация (Контекстуальные обстоятельства как элемент состава преступления по международному уголовному праву), страница 28

Non-State Actors in World Politics: A framework. N. Y., 2001. P. 3–4.135Вместе с тем, как верно отмечает профессор В.А. Карташкин, «указанныеавторы (аналогично многим другим) бессистемно смешивают субъекты, организованные на основе экономических интересов (корпорации), субъекты, отстаивающие идеологические догмы (религиозные институты, различные НПО),субъекты, руководствующиеся профессиональными интересами и ценностями(аналитические группы), субъекты, объединяемые общими этническими корнями (этнические меньшинства, диаспоры). В основе такого подразделения, помысли их авторов, находятся процессы, вызванные глобализацией и негосударственной трансграничной деятельностью»239.Безусловно, такого рода классификация находится вне границ международного уголовного права и не применима к организациям в рамках составапреступления против человечности.Вместе с тем политический контекст в преступлениях против человечности, как видится, существует тогда, когда или государственная власть осуществляет подавление, подчинение собственного народа либо его части, или в противовесей сам народ либо его часть, объединенные в организацию, использует методы,подобные государственным, для достижения собственных политических целей.Обращаясь к работе КМП по подготовке Проекта Кодекса против мира ибезопасности человечества, необходимо отметить, что когда речь идет о политическом контексте в преступлениях против человечности, зачастую приводится в пример Проект 1991 г., который предполагал наличие широкого кругасубъектов политики240.

Однако и на более ранних этапах своей деятельностиКМП затрагивала данный вопрос. Такого рода положения содержались уже вПроекте 1954 г. Так, преступление против человечности, в соответствии с положениями данного документа, представляет собой «бесчеловечные акты органов государства или частных лиц против гражданского населения, такие какКарташкин В.А., Саакян С.Г. Международная конвенция для защиты всех лиц от насильственных исчезновений и развитие сотрудничества государств по правам человека // Юристмеждуна-родник. 2007. № 1. С. 11–21.240Draft Code, 1991, commentary on art.

21. Рara. 5.239136убийства, истребления, порабощения, депортация, гонения политического, расового, религиозного или культурного характера, если такие акты совершеныпри исполнении или в связи с другими преступлениями, определенными внастоящей статье»241. Таким образом, уже в 1954 г. КМП презюмировала, чтопреступление против человечности – это не всегда результат политики государства. В Проект была заложена идея допустимости квалификации нападения награжданское населения в качестве преступления против человечности даже вслучае, если такое нападение совершено частными лицами.

Сама формулировкадостаточно спорная ввиду отсутствия точного определения частных лиц. И вэтом смысле Проект 1991 г. намного более конкретен, но при этом все так жедалек от ответа на исследуемый вопрос.Рассматривая прецедентное право органов международной уголовной юстиции, необходимо отметить, что данный вопрос фактически не затрагивалсяНюрнбергским трибуналом, что является вполне закономерной тенденцией.Ведь каждое из совершенных во время Второй мировой войны и подпадавшихпод юрисдикцию Нюрнбергского трибунала преступлений было неразрывносвязано с политикой государства. В связи с этим вопрос об организации каксубъекте политической деятельности не рассматривался.Достаточно интересные положения, в свою очередь, содержит прецедентное право МТБЮ.В решении по делу Тадича (Prosecutor v.

Tadic) было указано, что сложившаяся после Второй мировой войны концепция преступлений против человечнос-типредполагала совершение преступного деяния исключительно в рамках государственной политики, как это было в нацистской Германии. Вместе с тем Судебнаякамера МТБЮ пришла к выводу, что она в своей деятельности и компетенции несвязана учением, сложившимся в прошлом. Более того, Трибунал обязан применять положения, которые существуют в международном обычном праве на мо241Report of the International Law Commission to the General Assembly, Draft Code of OffencesAgainst the Peace and Security of Mankind // U.N. Doc. A/2691; U.N. GAOR, 9th Sess., Supp. № 9, 1954,ch. 3, art.

2. Рara. 11.137мент рассмотрения конкретного дела. По мнению Судебной камеры, субъектамиполитики в рамках преступлений против человечности могут быть силы, которыехотя и не являются законным правительством, но фактически осуществляют контроль над определенной территорией либо свободно передвигаются в пределахданной территории, являясь юридически не признанными со стороны международного сообщества242. В подтверждение своей позиции Судебная камера ссылалась на решение Федерального апелляционного суда Второго судебного округаСША по делу Кадич против Караджича (Kadic v. Karadzic) от 18 июня 1996 г., всоответствии с которым «негосударственные акторы» могут быть признаны ответственными за совершение геноцида – «самой вопиющей формы преступленияпротив человечности, так же как и военного преступления»243.Необходимо отметить, что такой подход к определению признаков организации видится достаточно ограниченным и не позволяющим четко определитькруг субъектов политики в рамках преступления против человечности, допустимых МТБЮ.

В частности, не совсем ясно, что Трибунал имел в виду, когдауказывал на способность организации свободно передвигаться в пределахопределенной территории. Также достаточно спорной видится формулировка отом, что организация фактически не является законным правительством, ведьсамо по себе разграничение понятий «государство» и «организация» уже предполагает, что организация не связана с действующей властью.Вместе с тем намного более подробно данный вопрос был рассмотрен впрактике МУС.

Римский статут МУС, как это было указано выше, впервыенормативно закрепил возможность совершения преступления против человечности в рамках политики организации.Так, в решении по делу Жермен Катанга и Матье Нгуджоло Чуи (Prosecutor v. Germain Katanga and Mathieu Ngudjolo Chui) Судебная Палата МУС впервые достаточно подробно проанализировала исследуемый вопрос. Было указа-242243Prosecutor v. Tadic, Case № IT-94-1-T, Judgement. May 7, 1997. Рara. 654.Kadic v.

Karadzic, 70 F.3d 232 (2nd Cir. 1995), cert. denied, 64 U.S.L.W. 3832. 18 Jun., 1996.138но, что «в соответствии с пп. а п. 2 ст. 7 Римского статута МУС кроме территориальной распространенности и направленности на значительное количествожертв нападение должно быть организованным и спланированным… Нападение должно осуществляться в целях проведения общей политики с привлечением государственных либо частных ресурсов»244.

По нашему мнению, данноерешение содержит достаточно спорные положения. В частности, ссылаясь наположения «Комментариев к Проекту кодекса преступлений против мира ибезопасности 1991 г.»245, Суд пришел к выводу, что субъектами политики могутбыть как группа лиц, которая управляет определенной территорией, так и любая организация, обладающая средствами и ресурсами для осуществления широкомасштабного либо систематичного нападения на гражданское население.Таким образом, Суд выделял три обязательных признака организации:объединение группы лиц, иерархия и общая цель.В этом смысле МУС пошел по пути, избранному ранее МТБЮ, и достаточно широко толковал исследуемое понятие. Такой расширенный подход копределению организации, на наш взгляд, размывает пределы юрисдикцииМУС и может привести к тому, что субъектом политики в рамках преступленияпротив человечности может быть признана любая организованная преступнаягруппа, что не является целью международного уголовного правосудия.В целом данную тенденцию уже сегодня можно наглядно проследить в деятельности МУС.

В частности, в рамках промежуточных докладов ПрокурораМУС преступлениями против человечности были названы преступные деяния,совершенные наркокартелями в Мексике246. В данном случае возникает логичный вопрос: преследуют ли наркокартели в своей деятельности цель в виде широкомасштабного либо систематичного нападения на гражданское население?Либо же сами по себе нападения являются следствием деятельности по неза244International Criminal Court. Prosecutor v. Germain Katanga and Mathieu Ngudjolo Chui,ICC-01/04-01/07-717. Pre-Trial Chamber I. Decision on the Confirmation of Charges. 30 September, 2008.

Para. 396.245Draft Code, 1991, commentary on art. 21. Рara. 5.246Spencer T. A Complementarity Conundrum: International Criminal Enforcement in the MexicanDrug War’ Vanderbilt // Journal of Transnational Law. 2012. № 45 (599). Р. 609–614.139конному обороту наркотиков, и если так, можно ли квалифицировать такогорода деяния в качестве преступлений против человечности?Нельзя не согласиться с утверждением, что подобные организации имеютзначительные сферы влияния на территории государства, на которой они находятся, однако это не означает контроль над какой-либо территорией.

Более того, данные организации могут создавать вооруженные формирования, как это ипроизошло в Мексике, но, вместе с тем, созданы они были, как видится, не дляцеленаправленных нападений на гражданское население, а для расширениясобственной сферы влияния.Члены наркокартелей, виновные в убийствах, пытках, изнасилованиях имногих других преступлениях, могут и должны быть привлечены к ответственности по внутригосударственному уголовному праву. Однако такого рода действия не находятся в плоскости международного уголовного права и не согласуются с понятием политики организации в рамках Римского статута МУС.Признавая же субъектами политики в рамках преступления против человечности наркокартелей, подобных тем, что существуют в Мексике, мы автоматически переносим в сферу международного уголовного права и преступления террористических групп, как то террористические акты неорелигиозной секты АумСинреке либо Аль-Каиды, что, на наш взгляд, не допустимо.Возвращаясь к деятельности МУС в этом направлении, необходимо отметить,что она также достаточно противоречива.

В решении Палаты предварительногопроизводства II о санкционировании в соответствии со ст. 15 Римского статута расследования ситуации в Республике Кения вопрос об организации как субъекте политики в рамках преступления против человечности был рассмотрен детально. Судпришел к выводу, что «организация» для целей ст. 7 Статута не обязательно должнабыть «государствоподобной», а ее основным признаком является способность совершать акты, посягающие на основные человеческие ценности 247. Характер орInternational Criminal Court. Situation in the Republic of Kenya. № ICC-01/09. Pre-Trial Chamber II.