Диссертация (Контекстуальные обстоятельства как элемент состава преступления по международному уголовному праву), страница 17

Именно в этот день Резолюци-81ей 260 (III) Генеральной Ассамблеи ООН была принята Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него138. Статья 2 данной Конвенции установила, что под геноцидом понимаются действия, совершаемые снамерением уничтожить полностью либо частично какую-либо национальную,этническую, расовую или религиозную группу как таковую.К деяниям, образующим преступление геноцида, относятся:а) убийство членов такой группы;б) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы;в) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненныхусловий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожениеее;г) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такойгруппы;д) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую139.До принятия данного международного договора преступление геноцида поправу можно было назвать «преступлением-призраком».

Ведь на протяжениисвоей истории человечество не раз становилось свидетелем актов массовогоуничтожения людей по мотивам их национальной, расовой либо религиознойпринадлежности. Данные деяния оставались безымянными и безнаказанными.Прежде чем осознать действительную степень угрозы подобных деяний, международное сообщество прошло сквозь все ужасы Второй мировой войны.Устав Нюрнбергского трибунала не содержал нормы, регламентирующейпреступление геноцида.

Преступного деяния с подобным названием на тот момент не существовало даже в доктрине международного уголовного права. Та-Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказания за него. Утверждена Резолюцией 260 А (III) Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций от 9 декабря 1948 г. //U.N. Doc. A/RES/260 A (III), приложение 78 UNTS 277.139Там же.13882ким образом, Нюрнбергский трибунал, не обладая юрисдикцией по отношениюк преступлениям геноцида, в своем приговоре фактически установил его признаки, квалифицировав деяния нацистских преступников в качестве преступлений против человечности. В частности, указывалось, что «…из представленных доказательств явствует, что, во всяком случае, на Востоке массовыеубийства и зверства совершались не только в целях подавления оппозиции исопротивления германским оккупационным войскам.

В Польше и СоветскомСоюзе эти преступления являлись частью плана, заключавшегося в намеренииотделаться от всего местного населения путем изгнания и истребленияего…»140. Таким образом, в понимании Нюрнбергского трибунала геноцид –это система преступных действий, направленных на физическое уничтожениегруппы населения141.Анализируя судебную практику иных международных уголовных трибуналов ad hoc необходимо отметить, что в решении по делу Крстича Апелляционная камера МТБЮ справедливо указывала, что «среди особо тяжких преступлений данный Трибунал обязан наказать преступления геноцида, которыевыделяются как требующие особого осуждения и позора»142.

Кроме того, какверно отмечает Ю.В. Пузырева, «трибунал в своих решениях по уголовным делам указал, что важнейшим элементом преступления геноцида, среди прочего,является определение цели этого преступления»143. МТР, в свою очередь, придавал преступлению геноцида статус «преступления преступлений»144.На сегодняшний день понятие преступления геноцида закреплено в ст. 6Римского статута МУС145 и фактически дублирует положения, регламентированные ранее в Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказа-Нюрнбергский процесс над главными военными преступниками. Т. VII.

М., 1957. С. 384–389.Трайнин А.Н. Избранные произведения. Защита мира и уголовный закон. М., 1969. С. 409.142Prosecutor v. Krstich, IT-98-33-T, Judgement. 19 Apr., 2004. Рara. 36.143Пузырева Ю.В. Международный трибунал по бывшей Югославии. «20 лет успеха?» // Московский журнал международного права. М., 2014. № 2(94). C. 21–36.144Prosecutor v. Kambanda, ICTR-97-23-S, Judgement and Sentence. 4 Sept., 1998. Рara. 16.145Римский статут Международного уголовного суда // Док.

ООН A/CONF. 183/9 от 17 июля1998 г.14014183нии за него.Контекстуальный элемент преступления геноцида в виде явной линии аналогичного поведения, направленного на полное либо частичное уничтожениезащищаемой группы, либо поведения, которое само по себе могло привести ктакому уничтожению, в свою очередь, впервые прямо регламентирован Элементами преступления МУС.По мнению К. Кресса, «контекстуальный элемент преступления геноцидане следует рассматривать как дополнение к его объективному элементу (actusreus), однако он является точкой отсчета в процессе определения реалистичности намерения совершить геноцид»146.Необходимо отметить, что несмотря на отсутствие нормативного регулирования в данной сфере Международные уголовные трибуналы ad hoc, действовавшие до принятия Элементов преступления МУС, в своих решениях последовательно устанавливали контекстуальные обстоятельства в составе преступления геноцида.С принятием Элементов преступлений МУС положения относительноконтекстуального элемента в преступлении геноцида получили достаточночеткую формулировку.

Однако остается не разрешенным вопрос относительнонеобходимости установления широкомасштабности деяния для квалификацииего в качестве преступления геноцида. В тоже время нельзя не согласиться с юристом-международником А. С. Мартиросян, которая подчеркивает, что при рассмотрении преступления геноцида «одним из наиболее важных вопросов является«контекст массовости» и «контекст локализации» проявлений геноцида»147.И в этом смысле одним из наиболее проблемных аспектов контекстуальных обстоятельств преступления геноцида является его соотношение с сингулярными преступными деяниями. Способно ли лицо единолично посредством146Cress C. The Crime of Genocide and Contextual Elements. A Comment on the ICC Pre-TrialChamber's Decision in the Al Basir Case // J.

Int. Criminal Justice. 2009. № 7 (2). Р. 297.147Мартиросян А.С. Геноцид в решениях современных международных трибуналов: дис. ...канд. юрид. наук: 12.00.08. Краснодар, 2014. С. 88.84спорадического акта насилия совершить геноцид?Ответ на данный вопрос видится достаточно туманным и напрямую связанс вопросами политики, которые будут рассмотрены в следующей главе. Говоряо сущности геноцида, Р. Лемкин справедливо указывал на то, что «термин «геноцид» предназначается для обозначения скоординированного плана различных действий, направленных на уничтожение важнейших основ национальныхгрупп, с целью уничтожения самих групп»148. Именно в данной максиме, нанаш взгляд, заложено фундаментальное начало геноцида.

Статус общественноопасного деяния как международного преступления предполагает достаточнуюстепень определенности его признаков. Подобная определенность вряд ли возможна в случае, если речь идет о спорадических актах насилия. Более того, допуская идею о возможности квалификации единичных актов насилия в качествепреступления геноцида, мы фактически вступаем в противоречие с генезисомданного международного преступления.В целом действительно преступление геноцида есть в некотором смыслепродолжение преступления против человечности.

Безусловно, концепция рассматриваемого состава преступления в международном уголовном праве представляет собой самостоятельную независимую конструкцию.Вместе с тем преступление геноцида – это все же его базовые начала, которые были заложены еще в состав преступления против человечности. Обязательными контекстуальными обстоятельствами для преступления против человечности, в свою очередь, являются широкомасштабность либо систематичность нападения на гражданское население. На наш взгляд, в корне невернобыло бы оставить без внимания взаимосвязь преступления против человечности и преступления геноцида. Обусловлена такого рода позиция не только историческим процессом развития рассматриваемого состава преступления, но ицелями и задачами международного уголовного права в целом.

Более того, ещедо выделения преступления геноцида как самостоятельного международного148Lemkin R. Axis Rule in Occupied Europe. Washington, 1944. Р. 79.85преступления Юридический комитет Комиссии Объединенных Наций по деламвоенных преступлений пришел к выводу о недопустимости отнесения единичных преступных деяний к преступлениям против человечности.Безусловно, каждое из перечисленных в ст.

6 Римского статута МУС преступных деяний представляет собой геноцид в случае, если оно совершено снамерением полного либо частичного уничтожения идентифицируемой группы.Кроме того, А.Г. Кибальник верно указывает на то, что «наличие такого намерения у виновного отличает геноцид от иных преступлений против человечности»149. Однако, что более важно, автор подчеркивает, что «одним из наиболееважных вопросов являются «контекст массовости» жертв и «контекст локализации» проявлений геноцида»150.По общему правилу, сингулярные преступные акты не входят в обозримый интерес международного уголовного права как преступления геноцида.В частности, Окружной суд Иерусалима рассматривал кампанию по совершению геноцида нацистского руководства как таковую, а не индивидуальныепреступные деяния151.

МТР принял за основу своей деятельности ответ на вопрос о том, существовал либо не существовал общенациональный геноцид вРуанде в 1994 г.152. МТБЮ в своих решениях руководствовался максимой обобщей преступной деятельности153. Именно этот подход положен в основу Римского статута и Элементов преступлений МУС.Определяя контекстуальные обстоятельства преступления геноцида в виде совершения деяния в контексте явной линии аналогичного поведения, направленногопротив идентифицируемой группы, составители Элементов преступлений МУСтем самым вывели на орбиту международного уголовного права массовые актынасилия, составными частями которых, безусловно, являются индивидуальные преКибальник А.Г., Мартиросян А.С. Геноцид в решениях международных трибуналов по Руанде и бывшей Югославии: монография.

М.: Юрлитинформ, 2015. С. 60.150Там же.151Attorney-General of the Government of Israel v. Eichmann, Judgment. 12 Dec., 1961. 36 Int’l LRep (1968) 79.152Prosecutor v. Akayesu, ICTR-96-4-T, Judgment. 2 Sept., 1998. Рara. 469.153Prosecutor v. Krstich, IT-98-33-T, Judgment. 2 Aug., 2001. Рara. 549.14986ступные деяния, не входящие, однако, сами по себе в круг интересов МУС.Вместе с тем необходимо отметить, что индивидуальные преступные деяния в ряде случаев теоретически могут быть квалифицированы в качестве преступления геноцида, однако исключительного, если поведение лица само по себе может привести к уничтожению идентифицируемой группы полностью либочастично.По мнению ряда ученых, контекстуальный элемент геноцида в нынешнемего виде отражает тенденции, отрицающие допустимость квалификации сингулярного преступного акта в качестве преступления геноцида.

Сторонникомданной позиции, в частности, является профессор Р. Краер (R. Cryer)154.Другие ученые, такие как, например, Т.Г. Дадуани, указывают, что «частьгруппы, в отношении которой замышлено совершение данного преступления,должна быть по численности достаточно большой по отношению ко всей группе в целом»155.Для разрешения рассматриваемого вопроса необходимым видится изучение прецедентного права Международных уголовных трибуналов ad hoc. В тоже время Международные уголовные трибуналы ad hoc в своих решениях зачастую занимали достаточно категоричную позицию, указывая на противоречия,существующие, по их мнению, по вопросу допустимости отнесения сингулярных преступных деяний к преступлениям геноцида.Одним из наиболее значимых в этом смысле решений является решениеАпелляционной камеры МТБЮ по делу Елесича. В частности, Трибунал пришел к выводу, что фактически можно предположить существование ситуации, вкоторой у лица существовало намерение, направленное на уничтожение идентифицируемой группы.