Диссертация (Контекстуальные обстоятельства как элемент состава преступления по международному уголовному праву), страница 14

– Р. 100.114Cassese A. International Criminal Law. N. Y.: Oxford University Press, 2003. Р. 91.67характеризует деяние с качественной точки зрения. Широкомасштабность, встрогом смысле, представляет собой количественную составляющую преступления. Данная характеристика описывает масштаб преступного деяния. Онавключает в себя массовые, частые, крупномасштабные деяния значительнойтяжести, совершаемые коллективно против гражданского населения.Кроме того, необходимо отметить альтернативный характер широкомасштабности и систематичности в составе преступления против человечности.Так, для квалификации преступного деяния в качестве преступления против человечности доказыванию подлежит только одно из данных контекстуальныхобстоятельств.

В то же время в большинстве случаев наличие одного из вышеуказанных контекстуальных обстоятельств, безусловно, влечет за собой наличие другого.2.2. Контекстуальные обстоятельствав составе военных преступленийКонтекстуальные обстоятельства в составе военных преступлений, как онина сегодняшний день закреплены в ст. 8 Элементов преступлений МУС, выражены в виде указания на ситуацию вооруженного конфликта международноголибо немеждународного характера и связь преступного деяния с данным вооруженным конфликтом.При этом не существует требования осознания виновным лицом факта существования вооруженного конфликта или его характера как международногоили немеждународного, однако обязательным условием является осознание виновным фактических обстоятельств, определяющих существование вооруженного конфликта в целом115.115Some Preliminary Reflections on the Mens Rea Requirements of the Crimes of the ICC Statute andof the Elements of Crimes // Man’s Inhumanity to Man.

Essays in Honour of Antonio Cassese / ed. byL.C. Vohrah et al. The Hague, 2003. Р. 11–40.68Кроме того, п. 1 ст. 8 Римского статута МУС регламентированы дополнительные контекстуальные обстоятельства состава военного преступления. Данные контекстуальные обстоятельства определены следующим образом: «Судобладает юрисдикцией в отношении военных преступлений, в частности, когдаони совершены в рамках плана или политики или при крупномасштабном совершении таких преступлений»116. Исходя из текста вышеуказанной нормыможно предположить, что данные контекстуальные обстоятельства являютсяальтернативными и факультативными для Суда.

Кроме того, можно сделатьвывод, что единственная задача подобных положений состоит в содействииверному разрешению вопросов подсудности. Вместе с тем это не совсем так.Подробно данный вопрос будет рассмотрен в следующей главе.Для верного понимания контекстуального требования в рамках исследуемого состава преступления необходимым видится проанализировать эволюциюкаждого из его структурных компонентов.

При этом особое внимание стоитуделить анализу понятия вооруженного конфликта и его характера (международный либо не международный). В этом смысле конструкция, использованнаясоставителями Римского статута МУС при определении контекстуального элемента, призвана подчеркнуть связь (nexus) между индивидуальным преступнымдеянием и вооруженным конфликтом. Связь с вооруженным конфликтом является центральным компонентом контекстуальных обстоятельств и, соответственно, именно на нем должен быть сделан основной акцент.Сам по себе контекстуальный элемент, установленный для военных преступлений, является критерием отнесения международных преступлений ккомпетенции органов международной уголовной юстиции.

Более того, связьпреступного деяния с вооруженным конфликтом позволяет дифференцироватьего от преступления против человечности и преступления геноцида.Таким образом, природа контекстуальных обстоятельств в составе военных преступлениях идентична для всех составов международных преступле-116Римский статут Международного уголовного суда // Док.

ООН A/CONF. 183/9 от 17 июля 1998 г.69ний. В частности, умышленные убийства, изнасилования, пытки, сексуальноерабство, уничтожение имущества признаются преступлениями и в военное, и вмирное время. Кроме того, они могут быть квалифицированы и как преступления против человечности, и как военные преступления, и как геноцид. В связи сэтим без определения контекстуальных обстоятельств отнесение индивидуального преступного деяния к тому либо иному составу международного преступления не представляется возможным.Ж. Пикте писал: «Корни гуманитарного права глубоки. Законы войны также стары, как сама война, а война так же стара, как жизнь на Земле»117. Этоубедительный тезис, позволяющий проследить достаточно интересную особенность международного уголовного права в сфере преследования лиц, совершивших военные преступления.Несмотря на многовековую историю существования законов и обычаеввойны, которые впоследствии послужили фундаментом для формирования международного гуманитарного права, долгое время ни один международно-правовой акт не предусматривал уголовной ответственности за их нарушение на международном уровне.Международное сообщество неизменно сталкивалось с обескураживающими злодеяниями, которые несла в себе война, однако принимало их скореекак данность, как неизбежную жертву на пути к победе или поражению.

Анализируя данный вопрос, профессор Н.А. Зелинская подчеркивает, что «историясвидетельствует о том, что попытка учреждения международного уголовногосуда после Первой мировой войны была отвергнута именно потому, что противоречила сложившейся международной практике: лица, виновные в инициировании и ведении агрессивной войны, никогда не подвергались уголовным санкциям»118.Пикте Ж. Развитие и принципы международного гуманитарного права: Курс, прочит. виюле 1982 г. Жаном Пикте в Страсбургском ун-те в рамках информ. сессии, орг.

Межд. ин-том правчеловека / пер. М. : Международный Комитет Красного Креста, 1993. С. 100.118Зелинская Н.А. Политические преступления в системе международной преступности / Одесская национальная юридическая академия. Одесса: ФЕНIКС, 2003. С. 179.11770Вместе с тем две мировые войны XX столетия продемонстрировали мирудеяния невиданного до этого масштаба и цинизма, что предопределило изменение ранее существовавшего отношения к преступным деяниям, которые совершаются в ходе вооруженных конфликтов.Необходимо согласиться с тезисом о том, что 1945 г. стал отправной точкой принципиально новой политики мирового сообщества по вопросам международного уголовного права. В этот период международное сообщество избрало существенно новый подход к построению международного общения, именуемый «правом на мир», отказавшись от концепции «права на войну».Предпосылкой к этому, в частности, стал закрепленный в п.

4 ст. 2 УставаОрганизации Объединенных Наций всеобщий запрет на применение силы, чтоозначало допустимость применения силы только для целей сохранения мира.И здесь, вероятно, необходимо привести слова Ф.Ф. Мартенса, которыйписал: «Если война у народов диких есть законное средство для захвата собственности врага и совершенного его истребления, если для них она служит занятием наиболее почетным и достойным человека, то, напротив, народы цивилизованные единогласно сходятся в своем приговоре над войною как самымстрашным злом и бедствием, уничтожающим плоды многих лет мирной деятельности и отнимающим жизнь у миллионов людей. Если народы первобытные боготворили войны, если по понятиям великих воинов древнего мира –римлян – копье было символом права собственности, если еще в средние векавойна была «законом феодализма» и нормальным состоянием международной игосударственной жизни, то, напротив, из современных народов ни один не считает возможным открыто признавать войну единственной целью своих стремлений и вполне целесообразным средством для разрешения возникающихстолкновений»119.Однако существующий на практике порядок вещей являет миру все новыевойны, а значит, продолжают совершаться военные преступления.

В связи с119Мартенс Ф.Ф. Восточная война и Брюссельская конференция. СПб, 1879. С. 86.71этим особую актуальность приобретают вопросы верной квалификации подобных общественно-опасных деяний для дальнейшего привлечения к ответственности лиц, их совершивших.Сам по себе термин «военное преступление» в современном его понимании был впервые регламентирован Уставом Нюрнбергского трибунала120, атакже Женевскими конвенциями, принятыми 12 августа 1949 г.121, и Дополнительными Протоколами 1977 г.122 Вместе с тем каждый из данных международно-правовых актов ограничивается регламентацией перечня преступных деяний, которые в целом могут быть квалифицированы в качестве военных преступлений и не содержат элементов рассматриваемого состава преступления.Лондонское соглашение123 послужило фундаментом для создания первогомеждународного уголовного Трибунала ad hoc. Однако многие ученые воспринимали данную идею скептически.