Диссертация (Уголовная ответственность за публичные призывы к совершению противоправных действий), страница 15

1Федеральногозакона«Опротиводействииэкстремистскойдеятельности», относятся к экстремистской деятельности.Решением суда Д. оправдан.88Данный пример, с одной стороны, в очередной раз подтверждаетнедопустимость квалификации содеянного в качестве публичных призывов ксовершению противоправных действий в случаях, когда деяние лицавыразилось лишь в распространении определённых мнений, идей, взглядов.С другой стороны, изложенный пример наглядно демонстрирует, чтоисследуемые нами призывы в обязательном порядке должны оказыватьпсихологическое воздействие не только на сознание адресата, но и на егосвободу воли.Таким образом, представляется возможным утверждать, что для наличияпризнаков уголовно-наказуемых призывов требуется, чтобы они оказывалипсихологическое воздействие на сознание и волю адресатов.

При этомдостаточно хотя бы минимального влияния призывов на свободу воли, нополное отсутствие такого влияния исключает квалификацию содеянного вкачестве публичных призывов к совершению противоправных действий.Вместе с тем, данный вывод непременно порождает вопрос о «верхнем»пределе интенсивности воздействия на свободу воли в ходе исследуемыхпризывов. И здесь необходимо рассмотреть проблему соотношения призывови принуждения.

В науке уголовного права принуждение определяется какПриговор Центрального районного суда г. Прокопьевска Кемеровской области от17 января 2011 г. по уголовному делу № 1-1/2011 / Государственная автоматизированнаясистема Российской Федерации «Правосудие».8879«предъявляемое потерпевшему требование совершить какое-либо действиеили воздержаться от совершения какого-либо действия, совершённое спосягательством на права и законные интересы потерпевшего»89. В.Г.Зарипов при этом уточняет, что принуждение – это «психическое …воздействие на лицо, совершённое вопреки или помимо воли потерпевшего сцелью заставить его совершить какое-либо действие или воздержаться от егосовершения»90.Теоретическидопустимопредположениеотом,чтоуголовно-наказуемые призывы могут быть облечены в форму принуждения, посколькутакже подразумевают психологическое воздействие на адресата с цельюпобудить его к совершению противоправных действий.

Конечно же,изучаемые нами призывы, как правило, не осуществляются посредствомпринуждения. По крайней мере, проведённый нами анализ материаловследственно-судебной практики таких случаев не выявил. Однако какие-либопрепятствия для признания принуждения при наличии иных необходимыхпризнаков возможной формой выражения призывов отсутствуют.В то же время, следует оговорить, что допущение возможностивыражения призывов в форме принуждения отнюдь не означает, чтосоответствующим составом преступления охватывается факт примененияпсихического, а тем более физического насилия, как способов принуждения.В случае если призывы к совершению противоправных действий выражалисьпосредством принуждения и сопровождались применением физического илипсихического насилия, то такое насилие потребует самостоятельнойуголовно-правовой оценки.Следовательно,максимальнаяинтенсивностьпсихологическоговоздействия на свободу воли человека при призывах к совершениюШарапов Р.Д.

Преступное насилие. – М.: Издательство «Юрлитинформ», 2009. –С. 275-276.90Зарипов В.Г. Физическое и психическое принуждение в уголовном праве:понятие, виды, ответственность: Дис. … канд. юрид. наук. – М., 2007. – С. 9.8980противоправных действий может доходить до уровня принуждения. Однакоприменяемое в таком случае насилие может образовывать отдельный составпреступления.Специфичными формами психологического воздействия при призывахявляются внушение и гипноз. Данным видам психического насилия впоследние годы в уголовно-правовой литературе уделяется немало внимания,разработаны их определения и юридически значимые характеристики. Так,Р.А.

Сабитов определяет внушение как «воздействие на человека,приводящее к появлению у него помимо его воли и сознания определённогосостояния,чувства,отношениялибоксовершениюимпоступка,непосредственно не следующего из принимаемых им норм и принциповдеятельности; процесс воздействия на психическую сферу человека,связанный со снижением сознательности и критичности при восприятии иреализациивнушаемогосодержанияинформации,сотсутствиемцеленаправленного и активного его понимания и логического анализа»91.Л.В. Седых формулирует следующее уголовно-правовое определениегипноза – это «изменённое состояние сознания, которое возникло врезультате целенаправленного воздействия на психику лица, сопровождалосьгипнотическими феноменами (каталепсией, искажением восприятия времени,положительнымииотрицательнымигаллюцинациями,амнезией,постгипнотическими внушениями и др.) и применялось в качестве способапреступногодеяния,представляющегоаименно:какцеленаправленноевидапсихическогопротивоправноенасилия,информационновоздействие на психику лица, против или помимо его воли, с цельюприведения последнего либо в беспомощное состояние для совершенияпреступногодеяния(действияилибездействия)вотношенииСабитов Р.А.

Учение о последствиях преступлений: монография. – М.:Юрлитинформ, 2015. – С. 246.9181загипнотизированного лица, либо для принуждения его к совершениюпреступления (серии преступлений)»92.Признаваязапризывамисвойствооказанияпсихологическоговоздействия на сознание и волю их адресатов, необходимо обратитьвнимание на такую категорию, используемую в уголовном праве, какпропаганда.

Данный термин, как известно, широко используется как внормах международных нормативных правовых актов, в зарубежномуголовном законодательстве, так и в УК РФ. Очевидно, что пропагандавесьма схожа с призывами, а в международном праве эти термины нередкоиспользуются как синонимы.По мнению И.И. Барышевой, «пропаганда и призывы – не часть и целое;у них совершенно различный смысл. Призыв никогда не разъясняет сутивзглядов или теории. Он ориентирует слушателя на немедленное действие,не объясняя необходимости его совершения и не определяя последствий.Призыв эмоционален и его суть как раз и состоит в том, чтобы, воздействуяна эмоции слушателя, побудить последнего к какому-либо действию.

Другоедело – пропаганда. Она всегда рациональна. Пропаганда именно объясняет иубеждает, при этом может не содержать призывов к конкретному действию, абыть рассчитана на то, что у слушателя сформируется самостоятельноеубеждение в необходимости совершения действий, содержание которых онопределит также самостоятельно»93. И в развитие своих идей И.И. Барышевапредлагает дополнить ст.

280 УК РФ признаками пропаганды, сохранив приэтом ответственность и собственно за призывы.94На наш взгляд, предложенные рассуждения могут быть оцененыкритически.Преждевсего,следуетуказатьнабезосновательностьСедых Л.В. Преступления, совершаемые с применением гипноза: особенностиквалификации и предупреждения: монография. – М.: Юрлитинформ, 2013. – С. 58.93Барышева И.И. Уголовно-правовое ограничение свободы слова как средствозащиты государственной безопасности: Дис.

… канд. юрид. наук. – Ростов-на-Дону, 2008.– С. 113-114.94Там же. – С. 114.9282утверждения о том, что призыв никогда не разъясняет сути взглядов илитеории. Совершенно не обязательно, чтобы призыв был эмоционален иориентировал адресата на немедленное действие. Имеются основанияполагать, что выводы данного автора идут вразрез с грамматическимзначением слова «пропаганда» в русском языке. Так, в толковом словареС.И. Ожеговапропагандаобъясняетсяследующимобразом:это«распространение и углублённое разъяснение каких-нибудь идей, учений,знаний»95.В этой связи пропаганда также как и призывы предполагаетпсихологическое воздействие на адресата, но только на его сознание, неоказывая при этом влияния на свободу воли человека. В этом и заключаетсяосновное различие пропаганды и призывов.

При этом, как показываютрезультаты проведённого нами анализа материалов следственно-судебнойпрактики, призывы зачастую сопровождаются пропагандой. Ведь чтобыпобудить человека к какому-либо действию, ему нередко требуютсяобъяснения и разъяснения относительно целесообразности и необходимостисовершения соответствующих противоправных действий.Вместе с тем, установление в нормах об ответственности за публичныепризывыксовершению противоправныхдействийодновременно ипредписаний о наказуемости пропаганды соответствующих действийявляется, по нашему мнению, излишним.Интерес представляют рассуждения З.А. Шибзухова, по мнениюкоторогонеобходимотеррористической«признатьдеятельностицельсклоненияобязательнымкосуществлениюпризнакомсоставапреступления, предусмотренного ст.

2052 УК РФ, что позволит: во-первых,устранить неопределённость предписаний ст. 2052 УК РФ и возможность еёОжегов С.И. Словарь русского языка: Ок. 53 000 слов / Под общ. ред. проф.Л.И. Скворцова. – 24-е изд., испр. – М.: ООО «Издательство Оникс»: ООО «Издательство«Мир и Образование», 2007. – С. 434. См. также: Крысин Л.П. Толковый словарьиноязычных слов. – М.: Изд-во Эксмо, 2005. – С. 631.9583произвольного применения; во-вторых, создать надёжные гарантии отнеобоснованного уголовно-правового ограничения свободы слова; в-третьих,привести ст. 2052 УК РФ в соответствие со ст. 5 Конвенции Совета Европы опредупреждении терроризма»96.Думается, идеи, высказанные данным автором, безусловно, не лишеныаргументации.

Однако в контексте проводимого нами исследования вопросовпротиводействия публичным призывам к совершению противоправныхдействий нужно отметить, что нормативное закрепление указанной цели невызвано необходимостью. Обусловливается наше утверждением тем, что приправильном толковании термина «призыв» обозначенная цель и такподразумевается.Болеетого,еёвключениевтекстдиспозицийсоответствующих статей уголовного закона неоправданно переполнит ихконструкцию.Следует отметить, в нормах российского уголовного законодательстваоб ответственности за публичные призывы к совершению противоправныхдействий слово «призыв» закреплено во множественном числе.