Диссертация (Намёк в русском устном межличностном дискурсе прагмасемантический аспект), страница 3

Быков). При намѐкечерез посылку текст представляет собой посылку, а намѐк – вывод. При намѐкечерез дополнительность текст описывает некоторую ситуацию с некоторымактантом, а намѐк осуществляется на противоположную ситуацию с актантами, внекотором смысле противоположными актанту ситуации в тексте (По средам я недаю уроков), или же это соотношение текста и намѐка может быть усложненоприсутствием оценки (Все мои знакомые были либо в кавалерии, либо в пехоте…).

При намѐке через апелляцию к интересам текст описывает ситуацию,осуществление которой не в интересах адресата (Через двадцать минутзакрывается метро). При этом такой намѐк представляет собой побуждениеадресата к действию. При намѐке через двусмысленность необходимымпредставляется учитывать форму высказывания. При таком типе намѐкаисточником двусмысленности является неоднозначность референции. При намѐкечерез иносказание и текст и намѐк представляют собой конкретную ситуацию.Так, высказывание Коля долг не отдаѐт должно быть воспринято как намѐк на то,чтобы собеседник отдал долг говорящему (при этом собеседник и Коляпредставляют собой два разных лица).Рассмотрим другие точки зрения на явление намѐка. Так,А.Н.

Барановопределяет ключом к пониманию феномена намѐка догадку (Баранов 2007: 207).Ссылаясь на указанную в статье И.М. Кобозевой и Н.И. Лауфер нетривиальностьнамѐка, исследователь выделяет два его типа: 1) истинный, или сложный намѐк,требующий решения сложной задачи, непонимание которого не ведѐт ккоммуникативной неудаче, − то есть такой намѐк, который может остатьсянепонятым; 2) регулярный, или продуктивный, намѐк, понимание которогонеобходимо для сохранения связности текста. Таким образом, А.Н.

Барановхарактеризует намѐк с точки зрения полноты выраженности его смысла: намѐкистинный и намѐк регулярный. С такой точкой зрения достаточно трудносогласиться, поскольку представляется, что намѐк, во всяком случае вестественной коммуникации, рассчитан на однозначную интерпретацию и его14непонимание свидетельствует о коммуникативной неудаче, о несостоявшейся егореализации, так как нераспознавание намѐка слушающим в любом случае ведѐт кизменению хода диалога: даже при сохранении «связности» и «осмысленности»[Баранов 2007: 450] текста, содержащего намѐк, в таком случае коммуникация всѐравнонереализуетсяполностью,слушающийкакбыпроигрываетвинтерпретации такого текста. Кроме того, неявно состоявшаяся коммуникативнаянеудача может повлиять на весь процесс дальнейшего общения, в результате чегоговорящему придѐтся либо прибегнуть к новой попытке намекания, либо подругому, возможно, прямо, выразить то, что он хотел сказать.

При этом нужноупомянуть, что, в отличие от И.М. Кобозевой и Н.И. Лауфер, А.Н. Барановвыстраивает типологию намѐков не только на основе материала художественныхтекстов, но и на материале различных публицистических жанров, включаяестественные радио-диалоги и даже рекламу.И.Б. Шатуновский указывает, что «в случае интерпретации намѐков имеетместо динамическое «колебание» между возможностями буквальной и косвеннойинтерпретации, так и не разрешающееся окончательно ни в одну, ни в другуюсторону»(Шатуновский2004:267).Исследовательвыделяетпять«функционально-ситуативных типов» (Шатуновский 2004: 268) намѐков: 1)обусловленныемотивомсохранениялицаадресата;2)обусловленныесохранением собственного лица говорящего; 3) обусловленные незаконностью,уголовной наказуемостью выражаемого содержания: например, побуждение кдаче взятки; 4) «намѐки, использующиеся в публичной полемике, агитации ипропаганде с целью избежать возможного преследования по суду» (Шатуновский2004: 269) за оскорбительное или недостаточно обоснованное содержание,реализуемое намѐком; 5) обусловленные «желанием скрыть передаваемуюинформацию от третьих лиц» (Кобозева, Лауфер 1988).

Дополнительно в рядунамѐков, обусловленных незаконностью выражаемого намѐком содержания,исследовательвыделяеттакже«инсинуации»как«виднамѐка,характеризующийся а) отрицательным, порочащим человека, являющегося егообъектом, косвенным смыслом; б) пресуппозицией ложности, намеренного15искажения действительности посредством возбуждения этого косвенного смыслаговорящим – автором инсинуации» (Шатуновский 2004: 269).Таким образом, И.Б. Шатуновский строит типологию намѐков, исходя из ихобусловленности мотивами, при этом вызывает сомнение, что все перечисленныетипы намѐков всегда отличаются «возможностью буквальной и косвеннойинтерпретации». В этом отношении, как нам кажется, позиция И.Б.

Шатуновскогосближается с точкой зрения А.Н. Баранова, который выделяет так называемыйистинный намѐк. В таком случае, с позицией И.Б. Шатуновского, как и с мнениемА.Н. Баранова, по той же причине согласиться довольно сложно. Кроме того,возможность «колебания» (Шатуновский 2004: 267) при интерпретации намѐкадля слушающего, оставляемая последнему говорящим, сближает, на наш взгляд,намѐк и двусмысленность, которая рассматривается И.Б. Шатуновским каксамостоятельный от намѐка способ косвенного выражения смысла (Шатуновский2004: 271).Особую трудность при изученииопределениеэтогопонятия,преждефеномена намѐка представляетвсего,ввидуегосемантическойпрозрачности. Отметим, что из всех перечисленных концепций намѐка попыткаточного определения этого феномена была предпринята лишь А.Н.

Барановым.Так, исследователь считает, что намѐк является «косвенной формой передачисодержания, приводящей к имплицитной форме выражения этого содержания»(Баранов 2007: 459). Как видно из этого определения намѐка, его ясностьзатушевывается неконкретным представлением о компоненте «содержание».Поскольку А.Н. Баранов рассматривает намѐк больше в когнитивном аспекте, чемв собственно лингвистическом, то такую формулировку, конечно, следуетпризнать удачной, поскольку, действительно, намѐк может осуществляться на чтоугодно, иметь любое содержание, что в плане выражения может отразиться влюбой форме. По-видимому, это объясняется и тем, что намѐк по своей сутинаитеснейшим образом связан с таким свойством передаваемой информации, какеѐ «преобразуемость» (Рогова 2009: 11).

Различные вариации соотношениясодержания и формы легко демонстрируются при помощи литературных16контекстов (в примерах 1 и 2 текстовые фрагменты, с помощью которыхописываетсяпередаваемоеспомощьюнамѐкасодержание,выделеныполужирным шрифтом и подчѐркнуты; фрагменты, описывающие форму еговыражения, выделены полужирным шрифтом):Пример 1:У Кати иная позиция… Что ж, истина об истине тоже рождается в споре!Вася энергично кивнул. Потом он подошел к Кате и даже слегка обнял ее заплечи, чего раньше не делал и в чем был еле уловимый намѐк на желаниеизвиниться.

― Ну… как я? ― Замечательно! ― ответила Катя, ибо поверила,что все было действительно в лучшем виде. [НКРЯ: Анатолий Алексин. Дым безогня (1980-1989)]Пример 2:Никакого декрета о земельных сделках новое правительство так и не издало.Газеты как бы в насмешку над Черновым, над крестьянством, надо всейприниженнойреволюциейсновасообщали,чтоминистрземледелия«проектирует». Но этот слабый намѐк на обещание серьезно взяться заземельную реформу так и не был вырван у коалиции до самого ее развала. [НКРЯ:Н. Н. Суханов. Записки о революции / Книга 4 (1918-1921)]Так, в примере 1 содержание намѐка составляет извинение, котороевыражается с помощью жеста, а в примере 2 содержанием намѐка являетсяобещание, которое выражается словами, причѐм эти слова представляют собойцитируемую речь третьего лица.

В естественном общении в такой формевыражения намѐка можно бы было предположить наличие отличительныхпросодических характеристик.Мы считаем, что полную картину о функционировании феномена намѐкневозможно получить без учѐта коммуникативной среды, ситуации егоиспользования. Особенно важным ситуационный подход становится приизучении естественного общения.

Именно от условий коммуникации зависятмотивы говорящих, условиями ситуации задаются цели общения, а такжеопределяющие эти цели способы выражения намѐка. Рассматривая намѐк в17рамках какого-либо типа общения, можно получить полные данные о егофункционировании в аспекте целей и средств воплощения намѐка, а такжевыявитькультурнуюспецификуфункционированиянамѐкаваспектесоотношения мотивов, целей и средств реализации этого явления. В этом смысле,представляется, что все рассмотренные подходы к изучению намѐка составляютпредпосылки к исследованию этого феномена на материале различных дискурсов,в каждом из которых намѐк как лингвистический феномен представлен поразному как в плане содержания, так и в плане выражения.Рассмотрим также некоторые спорные вопросы, касающиеся соотношенияпонятий намѐка, аллюзии, иронии, косвенного речевого акта, двусмысленности исупернеоднозначности.Так, А.Н.

Баранов отличает намѐк от аллюзии, а также косвенного речевогоакта в рамках выстроенной им типологии. По мнению исследователя, понятиеистинного намѐка не совпадает с понятием аллюзии, а понятие регулярногонамѐка − с понятием косвенного речевого акта, поскольку косвенный речевойакт не совпадает с намѐком в виду конвенциональности формы его выражения, ааллюзия отличается по своей сути от намѐка в силу обязательного наличия у неѐсвойства интертекстуальности (Баранов 2007: 443).И.М.

Кобозева и Н.И. Лауфер не проводят принципиального отличия междуаллюзией и намѐком, в то время как главное отличие намѐка от косвенногоречевого акта исследователи видят в том, что в косвенном речевом актебуквальный смысл не совпадает с его действительным смыслом, а также вобусловленности косвенного речевого акта принципом вежливости (Кобозева,Лауфер 1988: 464-465).М.А. Кириченко видит отличие аллюзии от намѐка в том, что аллюзияпредставляет собой «метафорическое упоминание в разговоре \ тексте реальногополитического, исторического или литературного факта, который предполагаетсяобщеизвестным» (Кириченко 2013: 123).

Такого же мнения придерживается Т.Г.Матулевич, которая понимает аллюзию как «вербальное действие, преднамеренно18(в отличие от реминисценции) осуществляемое отсылкой к некоторому феноменуисторико-культурного фонда» (Матулевич 2009: 44).Наконец, типологию косвенных речевых актов в их отличии от намѐка, атакже «двусмысленных речевых актов» (Шатуновский 2004: 271), иронии и«супернеоднозначности» приводит И.Б. Шатуновский (Шатуновский 2004: 272273). И.Б.