Диссертация (Влияние исторической памяти на польско-российские отношения (1989-2009 гг.)), страница 9

Во второй раздел включены воспоминания политиков Третьей Речи Посполитой иРоссийской Федерации о межвоенном периоде и Второй мировой войне (11 ноября 1918 г. – 3октября 1944 г.). Его основное содержание составляет память поляков о борьбе против агрессорас Востока и о принесенных им страданиях. Борьба и страдания народа во Второй мировой войнестали в Польше своеобразной осью исторической памяти, ее центральным элементом.

В этихвоспоминаниях Советский Союз, зачастую называемый «Россией», играл одну из важнейшихролей. К этому же разделу относится символ польских страданий в XX в. – Катынские расстрелы,а также апогей героической борьбы поляков во Второй мировой войне – Варшавское восстание,поражение которого означало попадание Польши в зависимость от СССР. На контрасте145Нора П. Между памятью и историей. Проблематика мест памяти // Франция-память / П. Нора, М. Озуф, Ж. деПюимеж, М. Винок. СПб, 1999. С. 17.28рассмотрены воспоминания российских политиков о Победе в Великой Отечественной войне(важнейшей части Второй мировой войны для россиян).III. Наконец, третий раздел: 3 октября 1944 г.

– 26 декабря 1991 г. Его основу составилапамять польских политиков о становлении и существовании коммунистического строя в Польше,а также о том влиянии, которое на страну оказывала политика руководства СССР. Еще 21 июля1944 г. по инициативе Москвы был создан Польский Комитет Национального Освобождение(ПКНО), провозгласивший тесный союз Польши и СССР.

Его влияние в стране усилилось, когдапосле поражения Варшавского восстания сопротивление Армии Крайовой (АК) было взначительной степени ослаблено. Верхняя граница раздела – 26 декабря 1991 г. – дата, когдаСоветский Союз, доминировавший над Польшей в 1944–1989 гг., официально прекратил своесуществование. Воспоминания о Перестройке в СССР были последними с точки зренияхронологии реконструкции исторической памяти польских политиков 1989–2009 гг. о СоветскомСоюзе. Однако вследствие того, что к моменту, с которого начинается данное исследование,период Перестройки еще не закончился, а Советский Союз продолжал свое существование,важно обратить внимание на очевидное: не все оценки этого периода, данные польскимиполитиками в 1989–2009 гг., относятся к исторической памяти.

Память, безусловно,формировалась одновременно с тем, как происходили события. Но для того, чтобы оназакрепилась, была осмыслена, должно было пройти некоторое время. В разделе такжерассмотрена российская память о сталинских репрессиях, послевоенном Советском Союзе и егораспаде.Примечательно, что большая часть событий, о которых после 1989 г.

вспоминалипольские и российские (советские) политики, относилась именно к XX в. В первую очередь этообъясняется их близостью во времени, а также значимостью этих событий для тех, кто вспоминалих, для формирования мировоззрения политиков. Чтобы обозначить такого рода память ЯнАссман ввел термин «коммуникативная память». Исследователь отмечает, что она уходит впрошлое примерно на 80 лет и является своеобразной памятью поколений, сменяясь со смертьюих представителей146. Это объясняет символическую важность и эмоциальность многихвоспоминаний о событиях, происходивших после 1 сентября 1939 г.

(для россиян после 22 июня1941 г.) Особое место в подобных воспоминаниях занимала память живых участников событий.Несмотря на то, что в 1989–2009 гг. в Польше неоднократно менялись правящие партии икоалиции, правительства и президенты, можно говорить об определенной преемственности истабильности исторической памяти в рассматриваемый период.

То есть большинствохарактеристик, данных одним и тем же событиям прошлого между 1989 и 2009 гг., достаточно146Ассман Я. Культурная память: Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурахдревности. М., 2004. С. 53.29близки и непротиворечивы. Хотя, безусловно, отдельные оговорки и противоречия, особенномежду представителями различных политических взглядов, имели место. Этого нельзя сказатьоб исторической памяти представителей российской политической элиты. Можно выделитьнесколько ключевых этапов изменения этой памяти: Перестройка, 1990-е гг. и первая половина2000-х гг., вторая половина 2000-х гг.Членами парламентов после 1989 г.

в обоих государствах были сторонники разныхполитических партий. Можно говорить о том, что в Сейме и Сенате Польши, а также в ВерховномСовете СССР и России, который в 1993 г. сменили Государственная Дума и Совет Федерации,была широко представлена историческая память польского и российского общества в различныхвариантах. При этом политики не только выражали память общества, но и формировали ее,являясь важными агентами социализации147.

Это позволяет поместить в центр исследованияименно их историческую память, которая также являлась важным фактором, влияющим наотношения между Польшей и Россией в 1989–2009 гг. Однако, необходимо учитыватьсуществовавшую связь с памятью общества в целом, с которой в отдельных случаях онирасходились, не являясь тождественными148.§1.

Представления современных польских политиков одореволюционной РоссииПервые контакты между Киевской Русью, которую в современной России считаютначальной формой российской государственности149, и Польшей имели место более тысячи летназад. Однако, большую часть истории двусторонних отношений, вплоть до Нового времени,польские политики 1989–2009 гг. практически не вспоминали.Довольно редко в выступлениях представителей польской политической элитырассматриваемого периода можно встретить упоминания древней истории. Как, например, в147Langenbacher E. Collective Memory as a Factor in Political Culture and International Relations // Power and the past:collective memory and international relations / ed.

by Eric Langenbacher and Yossi Shain. Georgetown University Press,Washington D. C., 2010. P. 31.148Bogucki J. Dyplomacja z historią w tle. Problemy historii najnowszej w polskiej polityce wobec Niemiec i Rosji po1989 r. Toruń, 2013. S. 95-96.149Латухина К. Владимир Путин посетил в Манеже выставку "Рюриковичи" // Российская газета. 2014. 4 ноября.URL:http://www.rg.ru/2014/11/04/vistavka-site-anons.html (дата обращения 20.11.2014).30словах сенатора от Бельского воеводства, из комитета «Католическая Избирательная Акция»(КИА) Адама Скупиньского, который 26 июня 1992 г.

коснулся полумифического прошлогорусско-польских связей: «На Востоке живут народы, в чьих жилах часто течет славянская кровь.Нас объединяет общее культурное наследие, как и вера в Евангелие. Лех, Чех и Рус – это нетолько легенда об общих корнях нашей истории и родстве языков»150.Однако основной акцент в воспоминаниях об отношениях Польши и ее восточного соседаделался не на общности интересов, а на конфронтации. Вне зависимости от удаленности событияили явления прошлого во времени память о нем носила явный отпечаток национальнойпринадлежности вспоминавшего.

Так бывший министр иностранных дел Польши Адам ДаниэльРотфельд в своем интервью журналу «Odra» в 2010 г. попытался объяснить причиныпротивостояния Польши и России (Московского царства) тем, что «с[о времен] Ивана Грозного,а с польской стороны – Стефана Батории, наши отношения основывались, мягко говоря, насоперничестве. Оба соседних народа стремились к доминированию на пространстве междуэтническими польскими землями и теми, которые были заселены группами этнических русских.Россия издавна формировалась как имперское государство.

Польша Ягеллонов была РечьюПосполитой многих народов <…> внутренний мир в таких государствах (многоэтнических какПольша Ягеллонов. – А. С.) может опираться только на уважении отличий, особенно религии, атакже языка, обычаев и устройства»151. С одной стороны, Ротфельд подчеркивает, чтообъективной причиной противостояния Польши и Москвы было стремление к завоеваниюгосподства в регионе. С другой, бывший министр противопоставляет имперской Россиимногоэтническую Речь Посполитую, в которой различия, по его мнению, уважались, а неподавлялись.

Вполне понятно, что в национальной исторической памяти собственноегосударство, как правило, выгодно отличается на фоне других152.Одним из относительно «ранних» сюжетов истории, связанных с польско-«российскими»отношениями (отношениями Речи Посполитой и Московского царства) являлась роль поляков вСмуте, имевшей место в начале XVII в. – не самая удобная и выгодная тема для того, чтобы к нейобращаться: поляки выступали в качестве агрессоров (если использовать современныекатегории), которые захватили власть над частью Московского царства, а потом были изгнаны.Так как тема была неудобной для обращения к ней, воспоминания польских политиков особытиях Смутного времени были, скорее, ответом на инициативы российских властей.Например, на учреждение Дня народного единства в память о том, как «22 октября (поЮлианскому календарю – А.

С.) 1612 года после достижения согласия и единения воины150Sprawozdanie stenograficzne z 16 posiedzenia Senatu Rzeczypospolitej Polskiej w dniach 25 i 26 czerwca 1992 r.Warszawa, 1992. S. 96.151Rotfeld A. D. Myśli o Rosji… i nie tylko. Warszawa, 2012. S. 42.152Одним из немногих исключений является историческая память ФРГ о годах нацизма, особенно после 1980-х гг.31народного ополчения под предводительством нижегородского старосты Кузьмы Минина и князяДмитрия Пожарского штурмом взяли Китай-город, самую современную в то время крепостьРоссии <…> Сразу после взятия Китай-города начались переговоры о капитуляции интервентов,которые официально состоялись 26 октября»153.