Автореферат (Апофатическая рациональность и ее трансформация в современной западной философии), страница 7

Жижеком– «не-веры»), которая уравнивает в правах всех возможных богов, но иобременена отнюдь не теологической уверенностью в том, что смысломбытия является воспроизводство различий, не ограниченное никакимтелосом.Радость, которую Дж. Капуто предлагает ощутить, последовав за«верой без догмы», скоро наталкивается на «суету сует», с одной стороны, исовершенную неопределенность своих предметов, с другой. В качестве«механизма», реализующего апофатическую Инаковость, эта «вера» тольколишь повторяет гипотетическую сущность апофазиса, каковая исключает длянее всякую возможность стать экзистенциальным решением, и потому онануждается во вполне конкретной теологизации, которая не может питатьсясуррогатами вроде «американской мечты», предлагаемой Р. Рорти на месторелигии,или«Бога-который-может-быть»Р.Кирни.Разнородностьвоззрений, в которых рассеялась проповедь Будды, уже очень давно явилаэту теологизацию как задачу экзистенции, возможность решения которойнельзя отрицать.

Однако пути такого решения, возможные для западнойментальности, пока еще трудно предположить.Третий параграф «Апофатическое Иное и христианская теология»является своего рода демонстрацией этой трудности, поскольку он посвящен28рассмотрению попыток интенсификации христианского мировоззрения, вкоторых сказывается влияние новой апофатической парадигмы.«Вера без веры» остро выразила нынешнее состояние западнойрелигиозности,котораявзначительнойстепенипоражена«скукойпосещения церкви и унылого повторения умирающей и шаблонной веры» 43, врезультате чего отрицательное богословие стало в значительной мересинонимом отрицания буквальности вероучительных предметов. Но если наодной своей стороне эта религиозность приносит свой догматизм в жертву,увлекаясь «глубиной бытия», призванной заменить «детские картинки»Писания,и«косвенно»утверждаяквази-трансцендентностьввиденедоступности абсолютной степени этой «глубины», то на другой своейстороне она пытается «исправить» философию богословием (Ж.-Л.

Марион)или же богословски покорить философскую инаковость (И. Зизиулас).Это обстоятельство свидетельствует о том, что экзистенция в нашидни, атмосфера которых заставляет вспомнить ситуацию «плюрализмаоткровений», все меньше воодушевляется былой религиозностью и жаждетновой событийности, которую ни апофазис, ни современные суррогатырелигий, ни, тем более, религиозный экстремизм не могут ей обещать.ПринадлежащийЖ.-Л.Марионуопытпрорывав«гипертрансцендентность» нацелен на то, чтобы освободить христианство отфилософского идолатризма.

Такая реакция на исчезновение философскойтрансцендентности, державшейся за счет онто-теологических иллюзий,находит себе оправдание в отрицании возможности понятия Бога,незаконность которого философия предпочитает не замечать. ОтсюдаМарион намечает путь «феноменологии невозможного», которое радикальноотличаетсяотдеконструктивных«невозможностей»толерантности,прощения, дара и т.п. Однако закономерным итогом этого пути, основнымивехами которого являются «отданность», «насыщенный феномен» и43Davies O., Turner D. Introduction / Silence and the Word.

Negative Theology and Incarnation.Cambridge: Cambridge University Press, 2004. P. 2.29«дистанция», становятся апофатические по своей сущности конструкциинепостижимого Творца, «отданного-сущего», кенотической бездонности(весьма напоминающей деконструктивную хору) и другие, которые хотя и неопираются на метафизику превосходства, т.е.

не превращают Бога в высшееСущее, но не могут привести ни к абсурдности творения и «бесстрастнойлюбви» Бога, ни к парадоксальности преображения тварного в нетварное инеслиянномусоединениюБогаичеловека.Вместореактуализациирелигиозности они ведут к интенсификации неоплатонической апофазы,сопротивляющейся наступлению имманентности и Инаковости, что особеннозаметно на фоне собственно негативно-теологической мысли Мариона (врассуждениях о лике, Откровении, отношении любви и знания и других).Сложный и утонченный дискурс Мариона являет собою пример мысли,которая пытается удержать господство Единого, полагая, что именно онообеспечивает спасительную веру в Христа. Рассуждения Иоанна Зизиуласа,напротив, демонстрируют попытку этой веры высказать себя на языкеинаковости не только без какого-либо ущерба для себя, но даже болееадекватно, чем на языке субстанциалистской метафизики.

Правда, нельзясказать, что о. Иоанн ведет речь об апофатической Инаковости, но вконечном счете именно ею мотивирован путь Различия, по которому онпопытался повести православную мысль.Концепция Зизиуласа показательна в том отношении, что онаповторяет отрицание «излишней апофатичности» в богословии, особеннотакой, которая явлена в паламитском догмате о нетварных энергиях. Этоотрицание, кажущееся логически бесспорным, на самом деле не содержит всебе ничего от критики апофазиса. Наоборот, под видом апофазиса здесьотрицается абсурдность синергии, которая не может быть обоснована врамках какой-либо рациональной логики, в том числе апофатической.

Так жекак Троица или немужнее зачатие, синергийное причастие, никак невыводимое из «порядка бытия», который о. Иоанн основывает на личности впротивоположностьсущности,выражаетабсурдность «времененияк30вечности». Противопоставляемое ему «приобщение по личности», ведущее к«полиипостасности Христа», демонстрирует богатство воображения И.Зизиуласа, но оно не способно ни выразить христианскую религиозность наязыке Иного, в парадигме которого личность должна быть эффектом, а непринципом бытия, ни каким-либо образом противостоять апофатическомунаставлению, на какой бы апофазе оно не основывалось.Тем не менее, опыт И. Зизиуласа ценен в том отношении, что оннаправлен против истолкования христианства как продукта «тоталитарных»философских практик, возводимых к неоплатонизму и обвиняемых впричастности к социальным катастрофам ХХ века, – это опыт, от которогоуже не так далеко до развенчания современных мифов о «грехе» онтотеологии, порочном господстве сущего над бытием, счастливой пореосвобождениясимулякровивоцаренияглубиныбытиянаместетрансцендентного Бога, то есть мифа о способности парадигмы Иного иидеологии имманентности изменить человеческую жизнь так, что онаподлинно, а не просто по-другому, достигнет своей сущности.В Заключении подводятся итоги исследования, формулируютсяосновныевыводы,намечаютсяперспективыизученияиразвитиянегативного умозрения.Основныеположениядиссертацииизложенывследующихпубликациях:Монография:Феноменология апофазиса.

СПб.: Изд-во РХГА, 2014. – 242 с.Статьи в рецензируемых изданиях, рекомендованных ВАК:1. Самость и различие // Философские науки. 2008. № 2. С. 47–67.312. Деконструкция апофазиса: опыт синергийного осмысления //Вестник Санкт-Петербургского университета. 2009. Сер. 6. Вып.

2. С. 317–327.3. Заметки о выступлении С.С. Хоружего «Философия Кьеркегора какантропология размыкания» // Вестник РХГА. 2009. Т. 10. Вып. 4. С. 236–239.4. Платон и лектон // Вестник РХГА. 2011. Т. 12. Вып. 4. С. 107–110.5. К спору о синергии // Вестник РХГА. 2012. Т. 13. Вып. 3. С. 75–85.6. Событие мифа // Вестник Академии Русского Балета имениА.Я. Вагановой. 2014. № 3 (32). С. 114–118.7. О вкусе к пустоте // Вестник Академии Русского Балета имениА.Я. Вагановой. 2014. № 4 (33).

С. 104–108.8. О «честной» теологии и «вере без веры» // Вестник РХГА. 2015. Т.16. Вып. 2. С. 167–175.9. «Plane of immanence» and apology of transcendence // Journal ofSiberian Federal University. Humanities & Social Sciences. 2015. № 5. P. 852–863.10. Общение и синергия: к вопросу противопоставления // Вопросыфилософии. 2015. № 7. С. 62–72.11. Об апофатической и теологической негативности // ВестникТверского государственного университета. Серия: Философия.

2015. № 4. С.184–194.12. Апофатический мыслитель и грех отрешенности // ВестникТверского государственного университета. Серия: Философия. 2016. № 1. С.132–146.13. «Слабая» современность // Вестник Академии Русского Балетаимени А.Я.

Вагановой. 2016. № 1 (42). С. 123–130.14. Апофазис и дистанция // Вестник РХГА. 2016. Т. 17. Вып. 2. С. 390–403.15. Апофаза диалектики и ее деконструкция // Вестник Тверскогогосударственного университета. Серия: Философия. 2016. № 2. С. 168–176.32Статьи в других изданиях:Память и событие / Записки Александрийского семинара. 2013.Приложение: Институты памяти в меняющемся мире: сб.

статей поматериалам международной научной конференции. СПб.: Изд-во СПбГУ,2013. С. 142–148.ЭстетическийискусРазличия/Архитектоникасовременногоискусства: От модерна к постмодерну. СПб.: Изд-во Академии Русскогобалета имени А.Я. Вагановой, 2015. С. 17–26.33.