Диссертация (Черты личности в рефлексии и жизненных проявлениях человека), страница 8

Согласованность оценок доброжелательности и открытости опыту была слабой, ностатистически значимой.Здесь же следует отметить высокую степень согласованности самоотчетных и экспертных оценок черт. Брайан Коннелли и Дениз Уонс (Connelly, Ones, 2010) представили данныемета-анализа на этот счет (число выборок k = 263). Они показали, что согласованность особенно велика при коррекции ретестовой надежности и межоценочной надежности между разными39оценщиками, .71 < ρ < .82 для разных черт10.

Это свидетельствует о том, что черты личности неявляются сугубо методическим феноменом, лежащим в плоскости самовосприятия. В то жевремя, полученная согласованность не была абсолютной, что означает присутствие идиосинкратичности – как в оценке самого субъекта, так и в оценке стороннего наблюдателя. Согласованность была наибольшей для экстраверсии и наименьшей для нейротизма и открытости.

Такой паттерн был особенно выражен для оценщиков, мало знакомых с объектом. Частный выводпо этому поводу – личные переживания и тревоги, а также безразличие к искусству и размышлениям малозаметны для среднестатистического коллеги или просто нового знакомого (там же:p. 1110).В отдельном нашем исследовании (Вайнштейн, Щебетенко, 2014) изучалась согласованность самоотчетных черт 152 студентов с экспертными оценками, вынесенными их сокурсниками.

Наибольшую согласованность показала оценка экстраверсии, r = .46, в то время как открытость опыту показала наименьшую согласованность, r = .08. Согласованность оценок доброжелательности и нейротизма была умеренной, r = .29, .20, а добросовестности несущественной, r = .14. В целом, с учетом потенциально возможной поправки на сравнительную ненадежность экспертных оценок11, эти результаты согласуются с данными Коннелли и Уонс.Как отмечалось выше, в ПФТ постулируется типичность, «характерность» адаптаций ―иными словами, зависимость от индивидуального строя черт личности.

В этом отношении логично ожидать, что структура черт личности тем или иным способом выразит себя в структуреХА. Этот аспект, однако, не проработан теоретически. В частности то, что теория Р. МакКре иП. Косты называется «пятифакторной», является скорее данью традиции их исследований: соб-10Средняя неоткорректированная согласованность варьировалась для разных черт в диапазоне .29 < r <.41.11В отличие от 44-пунктной версии Big Five Inventory, которую заполняли студенты самоотчетно, экс-перты заполняли ее укороченную, 10-пунктную версию.

Использовались оценки всего двух случайныхоценщиков, что также снижало межоценочную надежность.40ственно пять факторов образуют состав лишь одного структурного элемента системы личности― базовых тенденций.1.6 Изучение характерных адаптаций за пределами пятифакторной теорииСтруктурная рыхлость и всеохватность ХА очевидно требует их систематизации. Удивительно, но попытки сделать это, изучить структуру ХА, до настоящего времени остаютсяредкими.

Только несколько работ целенаправленно обращены к этому вопросу.В состав ХА в ПФТ включены личные мифы (personal myths) и Я-схемы (self-schemas).Дэн МакАдамс и Дженнифер Полс (McAdams, Pals, 2006), по сути, выводят из состава ХА первые и отчасти – вторые. В этой связи вводится понятие жизненного нарратива (life narrative).Под ним понимается персональная, разворачивающаяся история индивида, связывающая временные моменты жизни в единую систему.

Жизненный нарратив позволяет человеку сохранятьсвою идентичность в разные моменты – несмотря на изменения в ХА. Таким образом, ХА самипо себе изменчивы, в то время как жизненный нарратив создает субъективное впечатление постоянства.Как и в ПФТ, МакАдамс и Полс, в первую очередь, противопоставляют черты личностии ХА. В частности, некоторый аспект личности является «широким, безусловным и деконтекстуализированным» (там же.: p. 207), в то время как ее прочие аспекты являются дробными,контекстуальными, развивающимися в зависимости от времени, места и социальной роли.

Этов основном мотивационные, ценностные и репрезентационные компоненты личности. Описанная двойственная природа личности и порождает потребность в различении базовых черт (тенденций) и ХА.В целом МакАдамс и Полс определяют личность как «(а) уникальную, присущую данному индивиду, вариацию общего эволюционного плана человеческой природы, выраженную вразвивающемся паттерне (б) диспозициональных черт, (в) характерных адаптаций и (г) жизненных нарративов, комплексно и дифференциально помещенных (д) в культурный и социальныйконтекст» (там же: p. 204).41Важную роль ХА выполняют и в кибернетической теории Большой Пятерки (cyberneticBig Five theory, CB5T) Колина ДеЯнга (DeYoung, 2015).

По мнению автора, адекватная теорияличности должна быть основана на кибернетике, исследовании телеологических (goal-directed)саморегулируемых систем. CB5T разворачивает традиционно диспозициональное и, в этомсмысле, статичное устройство личности в русло целеполагания (критику статичности и отсутствия целеполагания в теориях черт см., напр., в Hogan, Foster, 2016). Такое понимание личности сближает, хотя и, видимо, без осознавания того автором, CB5T с традицией советской психологии индивидуальных различий, основанной на системном и деятельностном подходах(А. Н. Леонтьев, 1975; Мерлин, 1986).Согласно CB5T, черты личности и ХА образуют собой полное описание всего, что психологи считают индивидуальными различиями (DeYoung, 2015: p.

34). Однако сами эти понятия подвергаются в CB5T существенной переработке. Черты определяются как «вероятностныеописания сравнительно стабильных паттернов эмоций, мотивации, когниций и поведения – вответ на классы стимулов, которые были представлены в человеческой культуре на протяженииэволюционного времени» (там же: p. 35). Они, тем самым, приравниваются к тенденции находиться в определенных эмоциональных, мотивационных, когнитивных и поведенческих состояниях. Иными словами, черта является «плотностью распределения состояний» (Fleeson, 2001).Поэтому человек может демонстрировать и нехарактерное для его значения данной черты поведение, но – с меньшей вероятностью. Как следствие, точность предсказания поведения наоснове черт достаточно низка при единичном наблюдении, но увеличивается при агрегировании большого числа наблюдений.В отличие от подхода МакАдамса и Полс, черты в CB5T ситуативно специфичны, контекстуализированы.

Для своей активации черты требуют стимулов определенного типа, чтовозвращает нас к классическим трактовкам черты как «предрасположенности проявлять реакцию R при условии S» (Tellegen, 1981: p. 219). «Иллюзия деконтекстуальности» черт, в которойпребывают исследователи, близкие подходу МакАдамса и Полс, по ДеЯнгу, связана с тем, что42обычная черта релевантна широкому кругу стимулов, но далеко не каждому возможному стимулу. Согласно CB5T, черты универсальны, поскольку они являются реакцией на стимулы, постоянно возникающие в процессе эволюции человека.Это создает условия для кросс-культурного соответствия базовой структуры черт.Поскольку черты в CB5T обладают качеством контекстуальности, как тогда их следуетотличать от ХА, и в чем в принципе необходимость такого различения? ДеЯнг считает, тем неменее, эвристичным противопоставление черт личности и ХА, а осуществляется это противопоставление по критерию культурной универсальности.

Черта отражает реакцию на те классыстимулов, которые представлены в каждой человеческой культуре (т.е. универсальные качества). ХА, напротив, отражает реакцию на специфичные, неуниверсальные условия даннойкультуры или жизни конкретного индивида. Так, например, любить веселиться с друзьями –это черта личности, а принадлежать к студенческому братству в американском университете –это ХА; быть осторожным – это черта, а проверять газовую плиту всякий раз выходя из дому –это ХА (DeYoung, 2015: p.

40).CB5T стремится навести порядок в содержании ХА и ограничивает его разнообразиетремя подклассами: цели, интерпретации и стратегии. По сути, тем самым, спектр ХА продолжает ограничиваться мотивационными, ценностными и репрезентационными компонентамиличности. Более того, поскольку критерием различия ХА и черт объявлена культурная универсальность, возникает проблема объяснения подобных качественных отличий между этими двумя структурами личности.1.7 Диагностика Большой Пятерки в российских исследованияхПо оценке Г. А. Глотовой (2016), западные подходы к изучению личности и индивидуальности опираются на многоуровневые эмпирические обобщения, а отечественные – на теоретические обобщения абстрактно-логического типа.

Достоинством эмпирических моделей, помнению автора, «является их тесная связь с практикой, с повседневной жизнью людей и их43обыденными, житейскими обобщениями, реализуемыми в повседневной деятельности и общении» (там же: С. 79).При ассимилировании эмпирических моделей, как и во всем остальном мире, российскиеисследователи используют стратегию психометрической адаптации изначально иноязычныхтестов черт личности. В части ПФМ такие работы возникают в начале 2000-х гг. Одним изпервых заметных (и одним из наиболее популярных) опытов здесь является адаптация японскойверсиипятифакторноймодели(Tsuji, 1998;цит.

по: Хромов, 2000), выполненнаяА. Б. Хромовым (2000, 2010). Автор назвал свою методику «Пятифакторным опросником личности» (5FPQ; Хромов, 2010). При этом речь идет не о переводе англоязычного теста на японский и далее на русский языки, а о создании теста, основанного на японской таксономии. Спецификой этого подхода является качественное противопоставление («биполярность») полюсовкаждого из пяти факторов, «так как каждый полюс черты отражает ее своеобразие» (Хромов,2000: С.