Диссертация (Повествование действующих лиц и его значение в драматургии А. П. Чехова), страница 18

А именнотакая точка зрения совпадает с выше исследованным нами интересом А.П. Чеховак изображению события рассказывания. Соответственно, вернее сказать, что вчеховской драме коммуникация не столько разрушается, сколько расширяет своюграницу.Итак, в этом разделе через анализ сценического изображения событиярассказывания в двух последних пьесах А.П. Чехова «Три сестры» и «Вишневыйсад» мы рассматриваем, каким образом автор представляет общество людейнарративов и их коммуникацию.Поначалу нам нужно заметить, что две последние пьесы, в заглавияхкоторых отражено внимание А.П. Чехова к коллективу, составу группы людей иих судьбе, показывают его своеобразное понимание слова современник,являющегося субъектом так называемого исторического сознания.

Именно вобразахинтеллигентоввгубернскомгородке,покинувшихМосквуипереживающих минорную жизнь с исчезающей мечтой вернуться обратно («Трисестры»), и очаровательной аристократки и ее поклонников разных сословий вимении, где будет продан сад («Вишневый сад»), современники автора моглинайти свое отражение. Особенно это касается «Трех сестер»: чувствообъединенности и некая ответственность интеллигентных людей за судьбуобщества не ограничены в социо-историческом смысле, а уходят глубоко напсихологический уровень.

«Герои пьесы воспринимают как тяготеющий надними Рок, – это не столько Судьба, сколько их собственная психология,83страдания созданы самими же героями, их нелепостью, жестокостью, и дело не взагадочных «условиях» русской жизни, а в несостоятельности и душевнойдряблости русских людей, в их врожденной «чеховщине»».146 А их «чеховщину»,связанную с мотивами птичьего полета (пространство) или смены сезонов (время),следует тут толковать как экзистенциальную тревогу человеческих существ.

Ихречи главным образом не основываются на конкретном намерении высказыванияговорящего и четком улавливании и сиюминутной реакции слушающего. Аскорее само собрание этих людей уже является значимым событием, то есть оноинсценирует событие рассказывания.Чтокасаетсяавторскоговниманиякколлективукакпредметухудожественного изображения в последних пьесах А.П. Чехова, надо ещезаметить, что если в «Трех сестрах» хотя бы были такие персонажи, которые невключаются в Ольгину категорию своих людей147 (таковы Наташа и Соленый), тов «Вишневом саде» невозможно найти персонажей, являющихся «чужими». Дажео Шарлотте и Яше автор уже в первом акте не раз уточняет, что они не чуждыобществу «Вишневого сада» и уже давно знакомы с остальными персонажами.(«Шарлотта всю дорогу говорит, представляет фокусы. И зачем ты навязала мнеШарлотту…» (текст Ани, только что приехавшей из Парижа; 13, 201); «И неузнаешь вас, Яша.

Какой вы стали за границей» (текст Дуняши; 13, 202); «Твоямать пришла из деревни, со вчерашнего дня сидит в людской, хочетповидаться...» (текст Вари к приехавшему из Парижа Яше; 13, 212)). В конечномсчете мощная обширность вишневого сада, как бы включающего в себя всесословия и поколения, символически подчеркивается в связи с текстомТрофимова «Вся Россия – наш сад!».«Три сестры» и «Вишневый сад» обе пьесы начинаются с вспоминанияобщей памяти персонажей. Тут особого внимания заслуживает тот факт, что146Бушканец Л.Е.

«Три сестры» и «чеховщина» // Чеховиана. «Три сестры» - 100 лет. М.: Наука,2002. С. 305-316.147Из текста Ольги к Наташе в «Трех сестрах»: «Полно, у нас все свои» (13, 136).84автор в их первых актах показывает, каким образом общая память действует наповедения персонажей и атмосферу на сцене.В «Трех сестрах» первый акт начинается текстами Ольги148, которая в деньименин младшей сестры Ирины вдруг стала описывать тот день ровно год назад,когда умер отец, генерал Прозоров. Несмотря на многократные прерываниятекстами сестер и гостей, ее речь доходит до времени отъезда из Москвы 11 летназад, когда их мать была жива.

Хотя персонажи-слушатели сначала слегкаупрекали ее за напрасное напоминание, со временем они эмоциональнооказываются под влиянием ее рассказа. Со временем счастливое времявспоминается еще и Ирине («Сегодня утром вспомнила, что я именинница, ивдруг почувствовала радость, и вспомнила детство, когда еще была жива мама»(13, 120)), Маше («В прежнее время, когда был жив отец, к нам на имениныприходило всякий раз по тридцать-сорок офицеров, было шумно, а сегоднятолько полтора человека и тихо, как в пустыне... Я уйду...

Сегодня я вмерлехлюндии, невесело мне, и ты не слушай меня» (13, 124)), и Чебутыкину(«Милая, деточка моя, я знаю вас [Ирину] со дня вашего рождения... носил наруках... я любил покойницу маму...» (13, 126)). К их частным воспоминаниямдобавляется аристократическое детство хотевшего работать Тузенбаха, укоторого была мать, которая всегда смотрела на капризничающего сына «сблагоговением». Далее в конечном счете, после посещения офицера Вершинина,усиливающего напоминание того московского времени трех сестер, на сценеповторяется детская насмешка над Андреем, «влюбленным скрипачом» и«влюбленным профессором», – как в Москве сестры дразнили Вершинина«влюбленным майором».

То есть прошлое повторяется на сцене.Вспоминание прожитого вместе времени и его влияние на нынешнее времяинсценированы еще в первом акте «Вишневого сада». В начале этого акта, когдаприбывает Раневская, как бы она является медиумом их воспоминания, не толькоона сама, но и подряд все окружающие ее персонажи, принимая ее в восторге,148Напомним, что Ольга Прозорова является единственным женским персонажем, которыйникак не связывается с мужскими персонажами по любовному отношению.85вспоминают прошлые дни. Несмотря на высказывания, отвлекающие их отпогружения в воспоминания, например, над такими срочными темами какпродажей сада или свадьбой Вари и Лопахина, это ностальгическое настроениепродолжается до такого уровня, что наконец Раневская видит свою покойнуюмаму среди вишневых деревьев («Посмотрите, покойная мама идет по саду… вбелом платье! (Смеется от радости.) Это она» (13, 210)).Нафонеподчеркнутойобщейисториинампредставленылюди,рассказывающие свою жизнь и ищущие слушателей своих историй.

Приведем впример «Трех сестрах». Андрей, как Астров в разговоре с няней в первом акте«Дяди Вани», рассказывает о себе полуглухому Ферапонту: говорит о провалемечты стать московским профессором и огорчении внутри себя, о чувствеотчуждения в отношениях с женой и боязни сестер; Маша рассказывает как онавышла замуж за Кулыгина и какие неделикатные и грубые люди окружают ее;Вершинин рассказывает свою мучительную семейную жизнь; Ирина, каждыйдень измотанная на изменяющейся работе, объясняет данную жизнь постояннымотдалением от мечты. Причем повествования их частных историй нередкоповторяются. Например, Маша говорит Вершинину, что она вышла замуж заКулыгина, которого в то время она считала самым умным человеком. Но это неявляется первым звучанием истории о ее свадьбе, так как уже в первом актеИрина замечает: «Маша сегодня не в духе.

Она вышла замуж восемнадцати лет,когда он казался ей самым умным человеком. А теперь не то. Он самый добрый,но не самый умный» (13, 134-135). История Вершинина, рассказанная передМашей, уже также рассказана в первом акте Тузенбахом: «Да, ничего себе,только жена, теща и две девочки. Притом женат во второй раз. Он делает визитыи везде говорит, что у него жена и две девочки. И здесь скажет.

Жена какая-тополоумная, с длинной девической косой, говорит одни высокопарные вещи,философствует и часто покушается на самоубийство, очевидно, чтобы насолитьмужу. Я бы давно ушел от такой, но он терпит и только жалуется» (13, 122).История каждого персонажа не просто дается как обязательное условие длячитателей/зрителей, желающих понять инициативу его будущих поступков.86Скорее эти повествовательные моменты показывают внимание автора кизображению человеческого общения, в котором персонажи сами понимают другдруга как человека-нарратив.Приведемодинизсамыхпоказательныхпримеров,гдесобытиерассказывания и слушания выдвигается на передний план. В третьем акте «Трехсестер» Маша рассказывает любовную историю в присутствии слушателейИрины и Ольги, которые, видимо, уже знают о ее тайне.

С учетом того, что словаМаши не должны выражаться покаянием с взрывом эмоции149, в этой картинезначительную роль играет присутствие ее слушателей: Ирина молчит, а Ольгаповторяет «Не слышу, все равно» за ширмой. Хотя обычно из-за их пассивныхреакций с точки зрения диалогичности этот эпизод зачастую цитируется какпоказательный пример «глухого диалога», т.е. «провала коммуникации»,композиция целой картины может поясняться по-другому с помощью понятия«событие рассказывания», синтезирующего в себе все истории сестер.

ПокаМаша рассказывает свою историю, зрители могут смотреть на замолкнувшуюИрину, только что рассказавшую о своей непосильной работе и безнадежномбудущем, и Ольгу – старую деву, так уставшую от многих дел, что ей не долюбви, только слушающую истории младших сестер. В этом смысле можносказать, что чувство изолированности дано персонажу, тогда как чувствочеловеческой однородности дано читателям/зрителям.

То есть А.П. Чехов даетзрителям не сочувствовать персонажам, а наблюдать их всех и слушать все ихистории, отступив на шаг. Подобное толкование может применяться ко всемэпизодам, которые обычно считались доказательством провала коммуникации.Именно на данном изображении слушателя, носящего собственную историю иокруженного чужими историями, основывается богатство и насыщенностьсмыслов драматургии А.П.

Чехова. В этом плане многие моменты, которыеобычно казались представляющими изолированность человека и невозможностькоммуникации, могут позволять себе другое истолкование. Посмотрим речь149См. раздел 1.1. настоящей работы по поводу разницы между мнениями автора и театральныхлюдей о том, как играть Машу в этой картине.87пьяного Чебутыкина, который вдруг напоминает чувство бессилия передумирающимпациентомиощущениеобманавразговоревкружкеинтеллигентных людей. В этой картине нужно заметить, что утаенное место длягрустного бормотания не найдено самим Чебутыкиным, а скорее заранееподготовлено находившимися на сцене до его вступления персонажами, которыев этой суматохе пожара заметили, что старый холостяк и военный врач, два годане пивший, сегодня вдруг «как нарочно» взял и напился (Кулыгин «идет в угол кшкапу», а Ольга с Наташей «идет в глубину комнаты» (13, 160)).В «Вишневом саде» таким же образом тонко изображено событиерассказывания между людьми-нарративами.