Отзыв официального оппонента (авт. Виноградов И. А.) (Библейский текст в творчестве Н. В. Гоголя)

Отзыв официального оппонента о диссертации Голубевой Екатерины Ивановны «Библейский текст в творчестве Н. В. Гоголя», представленной на соискание ученой степени кандидата филологических наук по специальности: 10.01.01 — русская литература Представленная на соискание ученой степени кандидата филологических наук диссертация Екатерины Ивановны Голубевой «Библейский текст в творчестве Н. В. Гоголя» представляет собой серьезное и обстоятельное исследование. Диссертацию отличает композиционная стройность, строгая логическая последовательность в изложении материала.

Убедительно написан раздел «Священное Писание в жизни Н.В. Гоголя». Новые фактическим материалом насыщена глава «Карандашные пометы Н. В. Гоголя на Библии 1820 года издания». Соискателем востребованы рукописные фонды Пушкинского Дома. Предложен анализ ветхозаветных и новозаветных параллелей в повестях Гоголя «Страшная месть», «Нос», «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», «Вий», «Шинель», в поэме «Мертвые души» ~прежде всего во втором томе), а также в «Выбранных местах из переписки с друзьями». Эти наблюдения позволили диссертанту сделать важный вывод о том, что «последняя книга Гого- ля отличается предельной концентрацией скрытого и прямого цити- рования Священного Писания и является своего рода обобщением многих библейских мотивов, которые характерны для его ранних произведений» (с, 79).

Немаловажны наблюдения Е. И. Голубевой о значительном влиянии языка Библии на поэтику «Выбранных мест из пере- писки с друзьями», в связи с чем соискатель указывает на возникновение в произведении Гоголя качественно нового стиля русского литературного языка. В работе представлен обширный свод прямых и косвенных библейских цитат и реминисценций в сочинениях Гоголя, начиная с его ранних повестей, кончая последней книгой. В заключительной главе диссертации рассматривается проблема эволюции, или количественного и качественного нарастания библейских реминисценций в гоголевском творчестве.

Исследователь выделяет здесь четыре этапа этой эволюции — но, на наш взгляд, вступает в некоторое противоречие с своим прежним наблюдением о том, что «Выбранные места из переписки с друзьями» являются обобщением «многих библейских мотивов, которые характерны для его ранних произведений». Е. И. Голубева полагает, что в повестях «Вечеров на хуторе близ Диканьки», за исключением «Страшной мести», встречаются только «единичные обращения к Библии» (с.86).

Думаю, что последующий внимательный анализ гоголевских ранних произведений позволит существенно скорректировать мнение соискателя о том, что будто бы в начальный период библейские реминисценции не несли в творчестве Гоголя «какой-то особо весомой роли» ~с. 87). Другое дело, что в «Переписке с друзьями» библейские смысловые параллели, а тем более цитаты, более очевидны — а потому обнаруживать и анализировать их гораздо легче, чем скрытые реминисценции и параллели в ранних художественных произведениях писателя. Закономерным стал заключительный раздел диссертации, озаглавленный «" Сквозные" библейские мотивы в творчестве Н.

В. Гоголя». Этот раздел представляется мне наиболее перспективным и значимым. Наконец-то в науке о Гоголе появляются достаточно внятные и определенные указания на целый ряд узловых и ключевых тем его творчества: предощущение Страшного Суда, противопоставление земных и небесных стяжаний, прощения и примирения, поста, лествицы и целого ряда других основополагающих аспектов христианского отношения к жизни. В целом диссертация является новаторским исследованием, позволяющим на новом уровне понять своеобразие творческого метода писателя, а также принципиальную для русской словесности в целом традицию:.обращения к Библии как книге, лежащей в основе отечественной культуры, В работе широко привлекаются архивные материалы, свидетельства современников, многочисленные работы предшествующих ученых.

(Список литературы насчитывает более двухсот еди- ниц.) К сожалению, в диссертации в стороне от анализа оказались «Тарас Бульба» и «Размышления о Божественной Литургии», духовно- нравственные трактаты Гоголя. Эти произведения в работе только упомянуты. Почти не затронуто эпистолярное наследие писателя, вершиной которого стала книга «Выбранные места из переписки с друзьями». Впрочем, указываем на это лишь в качестве перспективы исследования. Доказательная база диссертации в настоящем ее виде достаточно обширна и вполне основательна. Незначительные недочеты, встречающиеся в работе, также не касаются существа исследования и принадлежат к числу тех, что легко устранимы при обыкновенной редактуре.

Таким недостатком являет- ся, на наш взгляд, то, что диссертант порой считает излишним доказы- вать свою точку зрения, предлагая верить ему на слово. Так, к примеру, усадьба Тентетникова почему-то соотносится в диссертации с притчей Спасителя о сеятеле. По мнению соискателя, «эту ассоциацию усиливает упоминание о посевных работах, на которые ходил смотреть Чичи- ков: "Ходил <он> наблюдать первые весенние работы, глядеть, как <...> засеватель <...> горстью разбрасывал семена ровно, ни зернышка не передавши на ту или другую сторону" (Ч, 2бб).

Этот отрывок <исследователь> Н.М. Сквира сравнивает с новозаветной притчей о сеятеле ~Мф. 13: 1-23), которую Гоголь отметил на полях своей Библии пометой "О Царствии Небесном" ~РО ИРЛИ)» (конец цитаты) ~с. 72). Спрашивается, какое отношение имеют посевные работы, которые наблюдает Чичиков, к евангельской притче о сеятеле? В диссертации на этот счет никаких доказательств не приводится.

Можно поспорить и с другим толкованием соискателя. Е. И.Голубева полагает, что сравнительно с дорогой вниз, по которой движется в поэме Чичиков, «другую дорогу видит Тентетников, возвращающийся домой из столицы — ровную, красивую, стремящуюся вверх, которая показывает ему иную жизнь, и герой восклицает: "Ну, не дурак ли я был доселе? Судьба назначила мне быть обладателем земного рая, принцем, а я закабалил себя в канцелярию писцом!" ~Ч, 254).

Вектор направленности дороги вверх словно отсылает к словам Ветхого Завета: "Путь жизни мудрого вверх" (Притч. 15: 24)» ~конец цитаты) (с. 75-76). Если обратиться к гоголевскому тексту, то, увы, никакой «стремящейся вверх дороги» мы там не найдем. Дорога, по которой едет Тентетников, сначала идет узким оврагом, потом заглохнувшим лесом, затем лугами, далее поднимается на гору и идет по ровной возвышенности, мимо хлебных полей (откуда открывается далекий вид на окрестности), а в итоге, перед въездом в имение Тентетникова, дорога, «постепенно темнея», входит «под тень» широких деревьев. Конечно, переезд Тентетникова из Петербурга в свое имение ~или, к примеру, возвращение школьного приятеля Гоголя А.

С. Данилевского в родные края) писатель оценивает позитивно. Но если в самом деле придавать гоголевскому описанию символический смысл (что вполне допустимо), то дорога Тентетникова домой — это, очевидно, лишь первая ступенька вверх, которая в итоге может кончиться ничем (дорога, повторюсь, поднимается в гору, далее следует по равнине, постепенно темнея).

Гоголь как бы подсказывает, что эта ступенька на пути Тентетникова может превратиться в обыкновенное деревенское прозябание — что и происходит в поэме на самом деле. (Это же, кстати, и произошло с школьным другом Гоголя Данилевским, так что в итоге Гоголь советовал приятелю покинуть деревню и ехать в Москву ~письмо от 26 февраля ~н. ст.) 1843 г.). Связь между Данилевским и образом Тентентикова здесь очевидна; она подтверждается содержанием письма Гоголя к Данилевскому от 7 августа (н. ст.) 1841 г.) Участь Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича вполне реально грозит провинциальному обывателю Тентетникову, а потому утверждать, что перед Тенетниковым, едущим домой, открывается «ровная, красивая, стремящаяся вверх» дорога, вряд ли корректно.

(Помимо прочего, из содержания самой поэмы и из воспоминаний современников, слышавших недошедшие до нас главы второго тома, — Г. П. Данилевского и князя Д. А. Оболенского, мы знаем, что Тентетникова ждала ссылка в Сибирь.) Не стоит спрямлять, в угоду концепции, гоголевские образы. Сам Гоголь всю жизнь шел вверх, к будущему Воскресению, но утверждал, что «пути и дороги к этому светлому будущему сокрыты <...> в <...> темном и запутанном настоящем, которого никто не хочет узнавать: всяк считает его низким и недостойным своего внимания».

Недооценка сложности гоголевского образа может скомпрометировать не только конкретную научную работу, но, что более важно, подорвать доверие к чрезвычайно ответственной и насущной теме — постижению христианской сущности нашей культуры. Чем истины выше, тем нужно быть осторожнее с ними.

Не столько зла произвели безбожники, сколько неприготовленные проповедники («О том, что такое слово»). «Чувствуете ли вы страшную истину сих слов: Не приемли имени Господа Бога твоего всуе»? — писал Гоголь Константину Аксакову. Несколько мелких замечаний собственно текстологического характера, Обращу внимание на ошибочную форму склонения диссертантом слова Вий. Трижды в работе Е. И. Голубева пишет: в «Вие» (с. 12, 58, 107), — что,на мой взгляд, неправильно. Достаточно обратиться к «Грамматическому словарю русского языка» А.А.Зализняка. Так же, как слово «змий» (или слова «муфтий», «викарий», «патриций», «аграрий», «виночерпий» и др.), слово «Вий» должно склоняться следующим образом: о «Вии», о змии (о викарии, о сценарии, об аграрии, о виночерпии, о пролетарии и т.

д.). (Склонение неодушевленного существительного «кий» вЂ” единственного в своем роде, — кроме формы «о кии», предполагает вариативную форму предложного падежа «о кие» вЂ” но с ударением на последнем слоге. Такое же место ударения, по-видимому, следует предполагать и при склонении имен трех островов Кий на Баренцевом и Белом морях, а также имени основателя Киева князя Кия, но поставить ударение на последний слог в «Вии» вЂ” в «Вие» вЂ” невозможно.) В описании новонайденных автографов Гоголя на Библии нарушена последовательность в перечислении библейских книг. Псалтирь упоминается здесь вслед за Книгой Премудрости Иисуса, сына Сирахо- ва, и Книгой пророка Иеремии, тогда как должна им предшествовать (с. Зб).