42058 (Проблема национально-культурной специфики речевой деятельности в современной лингвистике), страница 2

Знаковый подход, изучая культуру как совокупность знаков и знаковых систем (мифология, язык, религия, искусство и т.д.), обосновывает двунаправленность межкультурных взаимодействий. Культура, согласно данному аспекту, представляет собой механизм коллективной памяти, интеллектуальные свойства которого подразумевают наличие коллективного сознания. Коллективная память этноса формируется в результате семиотического освоения окружающего природного и социального мира. Процесс освоения включает в себя определение себя и других в качестве объектов своего сознания и осмысления взаимодействий с ними. Осознание отличий между представителями «своей » и «другой » этнической общности в результате сопоставления, основанного на принципе «мы-они », способствует возникновению представлений об общих для всех членов данного этноса специфических чертах, отражающих особенности «мы ».

А.М. Аблажей выделяет типы взаимодействия культур: локальные (этнические) культуры; субкультуры, существующие в рамках единой культуры; представители разных культуры, вступающие в индивидуальное взаимодействие. Культура определяется им как локально ограниченное, в структурном отношении целостное образование, главную роль в котором играют мифология, язык, религия, искусство, обычное право и т.д. Межкультурные же взаимодействия не носят закономерного характера, не имеют четко выраженной направленности [Аблажей, с. 13].

Ю.М. Лотман акцентирует существенный признак в межкультурных взаимодействиях, связанный с изменением в определенный момент направленности потока информации. Доминирование одной культуры над другой сопровождается неприязнью принимающей культуры, что служит для последней импульсом к расширению воздействия и утверждению древности своей культуры в момент смены направления воздействия [Лотман, 1992б, с. 121-122], что и происходит в современном российском обществе. Крайними проявлениями межкультурного воздействия служат различного рода этнические конфликты, ассимиляции.

А.И. Ракитов любую развитую социоэтнокультурную систему представляет как двухкомпонентную структуру – ядро культуры и защитный пояс. «Ядро культуры концентрирует в себе нормы, стандарты, эталоны и правила деятельности, а также систему ценностей, выработанных в реальной истории данного этнического, профессионального или религиозно-культурного целого». Ядро культуры обладает высокой устойчивостью и минимальной изменчивостью, хотя и его стабильность относительна: оно как информационное образование изменяется и трансформируется медленнее, чем защитный пояс. Для сохранения ядра культуры в процессе исторического развития возникает так называемый культурный защитный пояс, выполняющий «функцию фильтрующего механизма, пропускающего директивную информацию, идущую из ядра культуры во все структурные узлы социального организма, но отслеживающего и поглощающего информационные импульсы, поступающие в социум от других культур» [Ракитов, с. 23-24]. Они обеспечивают функцию адаптации к окружающей социально-технологической среде.

Нейрофизиологический аспект в исследовании специфики локальных культур представлен в работах И.А. Бесковой, которая исходит из предположения о том, что типология культур ассоциируется с признаками функциональной асимметрии головного мозга. Правополушарные или интуитивные культуры базируются на допущении противоречий в репрезентации информации, предпочтении интуитивного или дискурсивного знания и движении от целостного постижения феномена к пониманию закономерностей функционирования его частей [Бескова, с. 77]. В связи с тем, что любая культура представляет некоторую совокупность индивидов, и о нейрофизиологии, и о когнитивных структурах (в терминах И.А. Бесковой – разные формы восприятия, представления и переработки информации), можно говорить только применительно к отдельному индивиду; возникает, на наш взгляд, прямая корреляция между отдельные чертами культурных традиций того или иного этноса и интеллектуальными или креативными возможностями его представителей. И, наконец, ассоциативно-вербальная структура мышления каждого индивида, с одной стороны, и совокупная структура всех членов данной локальной культуры, с другой стороны, представляют психический тезаурус (менталитет) данной культуры. Только с учетом всех вариантов и особенно отклонений от нормы (т.е. нечастотных ассоциативных реакций) может быть представлена структура культуры, в том числе и локальной.

В настоящее время практически невозможно найти ни одной этнической общности, которая не испытала бы на себе воздействие культур других народов. Именно тенденция культурной глобализации особенно обостряет интерес к культурной самобытности. Каждая локальная культура стремится сохранить и развить свою целостность и культурный облик. Эта тенденция осознания и отстаивания собственной неповторимости и сохранения культурной традиции в очередной раз подтверждает общую закономерность, что человечество, становясь все более взаимосвязанным и единым, не утрачивает своего этнического многообразия.

Этнокультурная проблематика уже давно привлекла внимание представителей самых разных наук, однако, несмотря на многолетние диспуты, до сих пор отсутствует какое-либо общепринятое определение этнической культуры. Современная отечественная этнология рассматривает этническую культуру как совокупность присущих этносу способов освоения условий своего существования, направленных на сохранение этноса и воспроизводство условий его жизнедеятельности. Главным здесь является функциональный аспект культуры, понимание ее как адаптивного механизма, облегчающего человеку жизнь в окружающем мире. Более того, защитные механизмы этнической культуры направлены на преодоление конкретной угрозы извне. Так, С.В. Лурье, говоря о действии защитного механизма этнической культуры и уровнях адаптации этноса к окружающей среде [Лурье, с. 41-42], утверждает, что, во-первых, в качестве защитного механизма выступает сама этническая культура – такая первичная систематизация мира, которая дает принципиальную возможность действовать. Это связано с формированием центральной зоны культуры, содержанием которой являются этнические константы, т.е. с формированием этнического бессознательного. Во-вторых, это адаптация центральной зоны культуры к конкретным условиям существования этноса, что связано с кристаллизацией вокруг центральной зоны инвариантов этнической картины мира и способствует самоконструированию этноса. В-третьих, это искаженное восприятие членами этноса реальности, а именно невосприимчивость их к информации, противоречащей содержанию этнических констант (можно смотреть, но не видеть).

При столкновении с опасностью этнос первым делом старается вписать ее в уже существующую картину мира, часто не замечая имеющиеся несоответствия между ними, что объясняется высокой устойчивостью этнической картины мира. Только когда реальность слишком явно не укладывается в эту картину, традиционное сознание этноса начинает распадаться. Это означает, что этносу нужно сформировать новую картину мира, сохраняя в неприкосновенности центральную зону культуры. Будучи не в силах изменить мир, этнос меняет себя. Начинается период смуты, который есть не что иное, как кризис самоидентификации.

Таким образом, изучение межкультурных взаимодействий представляет собой исследовательское направление, в рамках которого категория культура в большей степени приспособлена к освещению различных аспектов взаимоотношений между этническими группами в сравнении, например, с исследованием межнациональных отношений.

Центральной в этом аспекте остается проблема межкультурной коммуникации. Основные вопросы, возникающие при обсуждении понятия межкультурная коммуникация, таковы: а) насколько значимы различия в индивидуальном, универсальном и этническом (национальном) той или иной культуры; б) каковы закономерности межкультурной коммуникации; в) отличаются ли они от коммуникации в монокультурной среде и др.

Известны различные коммуникативные модели и схемы, включающие такие компоненты, как адресат, сообщение (вербальное и невербальное), адресант, обратная связь. Межкультурная коммуникация в узком смысле означает культурное взаимодействие между разными актантами одного общества и одного языка, коммуникация же между актантами разных обществ и разных языков понимается как межкультурная коммуникация в широком смысле [Шамне, с. 28].

Однако необходимость в разработке эффективной межкультурной коммуникативной модели до сих пор остается только декларацией, поскольку проблема преодоления несовпадений двух или более знаковых (вербальных и невербальных) систем не решена и вряд ли будет решена окончательно. Потери при первичном кодировании сообщения значительны, а при перекодировании средствами другой знаковой системы уже огромны. В терминологии Ю.А. Сорокина, «трансформация одной языковой/речевой системы в другую представляет собой создание в процессе перевода подобий (квазиподобий)» [Сорокин, 1998в, с. 127].

Выстраивая свою концепцию межкультурного общения в современной отечественной психолингвистике, Е.Ф. Тарасов обращает внимание на то, что межкультурное общение является патологичным, поскольку «нарушается обычно автоматизированный процесс речевого общения и становятся заметны составляющие его части, не различимые в норме» [Тарасов, 1996, с. 11]. Более того, рассматривая специфику культур в оппозиции своя и чужая, оказывается, что своя культура – это норма, она наделена положительными качествами, она адаптивна, чужая же культура воспринимается как отклоняющаяся от нормы. Как полагает Е.Ф. Тарасов, главная причина непонимания при межкультурном общении – различие национальных сознаний коммуникантов [там же, с. 8].

Как уже указывалось, межкультурная коммуникация базируется на наличии интерсубъектного знания, совпадающего в большей степени у близких и/или родственных культур. На формирование культурно специфичной грамотности и должны быть направлены модели эффективной межкультурной коммуникации. Необходимо учитывать и то, что личностные смыслы, постоянно поступающие и переструктурирующие концептуальные системы коммуникантов, могут иметь множество вариантов, что осложняет (но и обогащает) процесс коммуникации вообще.

Н.В. Уфимцева подчеркивает, что набольшие трудности в межкультурной коммуникации возникают не только вследствие различия содержания образов сознания, но и вследствие различия системности этнических сознаний коммуникантов [Уфимцева, 2000а, с. 53.], поскольку системность и состав ядра языкового сознания отражают системность и состав этнических констант, существующих в коллективном бессознательном [Уфимцева, 2000б, с. 217].

Межкультурная коммуникация как коммуникация между представителями различных лингво-культурных сообществ [Гудков, 1997, с. 117] возможна, разумеется, при наличии общего кода и протекает эффективнее в случае общности психических ассоциаций и языковых коннотаций: «общность присвоенной культуры… определяет общность сознаний коммуникантов, которая… обеспечивает возможность знакового общения, когда коммуниканты, манипулируя в межсубъектном пространстве телами знаков, могут ассоциировать с ними одинаковые ментальные образы» [Тарасов, 1993, с. 10].

В рассуждения о сущности межкультурной коммуникации Д.Б. Гудков вводит понятие когнитивной базы как совокупности знаний и представлений, общих для всех членов лингво-культурного сообщества. Когнитивную базу составляют национально детерминированные инварианты восприятия тех или иных культурных предметов [Гудков, 1997, с. 116]. Поэтому, как считает исследователь, в целях осуществления успешной межкультурной коммуникации коммуникантам необходимо овладевать социокультурным кодом общества (см. также [Гудков, 2000]).

Все сказанное позволяет говорить о том, что выявление национально-культурной специфики речевой деятельности в современной отечественной психолингвистике остается актуальным направлением исследования.

ЛИТЕРАТУРА

1. Аблажей А.М. Методологический анализ проблемы взаимодействия культур: Автореф. дис. …канд. филос. наук. – Новосибирск, 1994. – 22 с.

2. Арутюнов С.А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. – М.: Наука, 1989. – 247 с.

3. Бескова И.А. Проблема соотношения ментальности и культуры // Когнитивная эволюция и творчество. – М.: РАН, 1995. – С. 76-100.

4. Гудавичюс А. Глубинный уровень отражения культуры в лексической семантике // Исследования по семантике. – Уфа, 1993. – С. 16-23.

5. Добровольский Д.О. Национально-культурная специфика во фразеологии // Вопросы языкознания. – 1997. – № 6. – С. 37-48.

6. Добровольский Д.О., Караулов Ю.Н. Ассоциативный фразеологический словарь русского языка. – М.: Помовский и партнеры, 1994. – 116 с.

7. Кузнецова О.Д., Сороколетов Ф.П. Диалектные словари как памятники русской крестьянской культуры // Диалектная лексика 1987. – СПб.: Наука, 1991. – С. 3-12.

8. Ларченко С.Г., Еремин С.Н. Межкультурные взаимодействия в историческом процессе. – Новосибирск, 1991.

9. Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. – М.: Смысл, 1997. – 287 с.

10. Лурье С.В. Историческая этнология: Учебное пособие для вузов. – М., 1997. – 448 с.

11. Марковина И.Ю. Влияние национальной специфики языка и культуры на процесс межкультурного общения // Речевое общение: проблемы и перспективы. – М.: ИНИОН АН СССР, 1983. – С. 187-212.

12. Опарина Е.О. Лингвокультурология: методологические основания и базовые понятия // Язык и культура. Сборник обзоров ИНИОН РАН. – М.: ИНИОН РАН, 1999. – С. 27-48.

13. Прохоров Ю.Е. Национальные социокультурные стереотипы речевого общения и их роль в обучении русскому языку иностранцев. – М.: Педагогика-Пресс, 1996. – 216 с.

14. Ракитов А.И. Новый подход к взаимосвязи истории, информации и культуры: пример России // Вопросы философии. – 1994. – № 4. – С. 14-34.

15. Стернин И.А. Структурная семасиология и лингводидактика // Русское слово в лингвострановедческом аспекте. – Воронеж: Изд-во Ворон. ун-та, 1987. – С. 104-121.

16. Тарасов Е.Ф. Введение // Язык и сознание: парадоксальная реальность. – М.: ИЯ РАН, 1993. – С. 3-12.

17. Тарасов Е.Ф. Межкультурное общение – новая онтология анализа языкового сознания // Этнокультурная специфика языкового сознания. – М.: ИЯ РАН, 1996. – С. 7-22.

18. Тарасов Е.Ф. Язык как средство трансляции культуры // Язык как средство трансляции культуры. – М.: Наука, 2000. – С. 45-54.

19. Тарасов Е.Ф. Языковое сознание: методологические и теоретические аспекты // Этническое и языковое самосознание. – М., 1995. – С. 146.

20. Уфимцева Н.В. Русские: опыт еще одного самопознания // Этнокультурная специфика языкового сознания. – М.: ИЯ РАН, 1996. – С. 139-162.

21. Уфимцева Н.В. Русский национальный характер: XX век – миф и реальность // Проблемы этносемантики. Сб. обзоров ИНИОН РАН. – М.: ИНИОН РАН, 1998а. – С. 86-119.

22. Уфимцева Н.В. Сознание, слово, культура // Коммуникативная лингвистика и коммуникативно-деятельностный подход к обучению языкам: Памяти Г.В. Колшанского. – М., 2000а. – С. 44-54.

23. Шамне Л.Н. Актуальные проблемы межкультурной коммуникации: Уч. пособие. – Волгоград: Изд-во Волг. ун-та, 1999. – 208 с.