595 (Творчество Константина Мельникова), страница 5

заместителем начальника московского Управления охраны памятников В. И.

Соколовским (любопытно, что именно он был председателем комиссии по

приемке реставрационных работ). В ответ на просьбу владельцев дома все-таки

заменить пресловутую замазку (объем работ столь велик, что справиться с ним

самостоятельно они не могут - одно многометровое окно и 60 маленьких)

Соколовский пишет: "Замена оконной замазки является эксплуатационной

обязанностью собственника". И по-своему он, конечно, прав - замазывать окна,

а также мыть полы и ввинчивать лампочки, наверное, должны сами жильцы.

Но только речь идет не об обычной квартире, а о доме-музее, охраняемом

государством.

Ванная комната с ванной на позолоченных львиных лапах. (Фото: Александр Сорин)

Частный дом или музей?

В 1977 году в доме Мельникова побывал Микеланджело Антониони. В альбоме,

хранящемся в архиве семьи архитектора, он оставил следующую надпись: "Этот

дом как плод архитектуры будущего - прекрасен. Он нуждается в реставрации и

консервации как музей".

Фактически дом и функционирует как музей. Сюда регулярно приходят

посетители (в основном, конечно, специалисты или иностранные

студенты-архитекторы), и Виктор Мельников водит экскурсии. Однако

музейного статуса дом не имеет.

Владельцы давно готовы передать его государству и превратить в музей. У них

есть, конечно, свои требования. Чтобы Виктор Мельников, который провел

здесь всю жизнь, мог в нем жить. Чтобы другим наследникам были

предоставлены квартиры. Чтобы где-то по-соседству был устроен центр по

изучению творчества Мельникова с депозитарием для проектов

Мельникова-старшего и картин Мельникова-младшего и выставочными

помещениями. Наконец, чтобы государство гарантировало сохранность

мемориальной обстановки дома.

Очевидно, что при желании властей выполнить эти требования несложно. Но,

судя по всему, главным препятствием для чиновников являются именно

жильцы, которые относятся к сохранению дома слишком ревностно. Еще в

ноябре 1998 года начальник Управления охраны памятников Виктор

Булочников в одной из докладных на имя Юрия Лужкова написал: "Обращаю

Ваше внимание, что владелец дома не желает признавать выполнение

реставрационных работ законченным, тем самым оттягивая сроки организации

мемориального музея". Вероятно, властям было бы удобнее, чтобы жильцов в

доме вообще не было. Тогда, возможно, дом Мельникова давно бы стал музеем.

Но только вряд ли сохранился бы до настоящего времени.

На Западе подобные дома-музеи - частные или государственные - существуют в

огромном количестве. Многие старинные французские замки - например,

знаменитый Во-ле-Виконт под Парижем, - до сих пор являясь частной

собственностью, открыты для публики. Культовая постройка французского

модернизма (и в этом смысле почти точный аналог дома Мельникова) - вилла

"Савой", построенная по проекту Ле Корбюзье опять же под Парижем, - была

недавно отреставрирована и превращена в музей. Мемориальные дома-музеи

есть и в Москве (Пушкина, Толстого, Тропинина). Дом Мельникова мог бы стать

таким же. Но он остается частной заботой самих жильцов, у которых нет ни

средств, ни сил, чтобы выполнять свои "эксплуатационные обязанности".

"Супрематическая" печь, сложенная по проекту самого Мельникова. (Фото: Александр Сорин)

Next

Не люблю прямых углов

В пилотном номере нащего журнала доктор биологических наук Василий Филин познакомил читателей с

основами видеоэкологии. В статье "Глаз не любит гомогенного поля" автор, отталкиваясь от анализа нашего

зрительного восприятия окружающей среды, отмечает, что на человека по-разному влияет и архитектура. Она может быть хороша для глаза и дискомфортна. Там, где глазу покойно, приятно, человек чувствует себя

хорошо и, наоборот, зоболевает, если постоянно находится в окружении прямых углов и пространств. Он часто

не находит причин для плохого самочувствия, не подозревая, что кроются они всего-навсего в

противопоказанном глазу видимом мире.

Сегодня Василий Антонович Филин отвечает на вопросы, заданные читателями

после первой публикации.

- На что с точки зрения практической видеоэкологии, следует

прежде всего обратить внимание архитекторам?

Глаз не любит протяженных прямых линий независимо от того, горизонтально

или вертикально они расположены. Прямые линии не нравятся нашим глазам

потому, что в течение двух секунд (этим временем приблизительно измеряется

привычное, как дыхание, автоматическое движение глаза - саккада) мы не

можем найти точки, на которой остановить взор.

Глаз также не любит прямых углов - физически за прямой угол зацепиться сложнее, чем за острый или тупой. В природе ведь нет ни

прямых линий, ни прямых углов. Прямой линии не должно быть особенно вверху постройки. Это прекрасно чувствовал Константин

Мельников, заметив, что архитектура - это игра для глаз.

Есть и психологическая сторона: прямой угол ясен с первого взгляда. В нем нет

тайны, непредсказуемости, допустимых для острого или тупого угла. А

архитектура, на мой взгляд, должна создавать объекты, не в полной мере ясные

с первого взгляда. Поэтому нам и не нравятся многоэтажные здания, где все

ясно с первого с первого впечатления - прямоугольная коробка, прямоугольные

окна, сплошные прямые линии. Все это на большой плоскости создает типичное

агрессивное поле, где глаз не может найти себе точку для фиксации. Здесь нет

характерных для любого уголка природы разнообразия видимых элементов

разной удаленности, толщины, контрастности линий, множества вариантов

острых углов (особенно в гористой местности), богатства красок и меняющихся

силуэтов.

Не должно быть и больших плоскостей. Замечу, что у обычных людей левый и

правый глаз нередко отличаются по остроте зрения. На большой плоскости

проявляются дефекты собственного зрения и затруднена работа бинокулярного

аппарата, т.е. изображение двух глаз невозможно совместить в единый

зрительный образ. А у нас бывает, что из обыкновенного кирпича, так податливого на различные декоративные элементы, строят

голые стены.

- Сейчас многие архитекторы увлечены башенным завершением своих построек - и в гражданском, и в

жилищном строительстве башни и башенки стали чуть ли не модой. Как вы к этому относитесь?

- Великолепно. Это не излишество или, если хотите, необходимое излишество. Это формирование визуальной среды. Это как

содержание кислорода в воздухе.

- Люди жалуются на протяженные подземные переходы, не любят их, чураются. Почему?

Обычно подземные туннели облицовывают кафелем, а это типичная агрессивная поверхность. Может быть, в мясном магазине

кафель и уместен, но не в длинном переходе, где люди заметно ускоряют шаг, стремясь поскорее миновать агрессивное

пространство, кажущееся им непомерно протяженным, быстро, не задумываясь, что он их раздражает, они стараются на него не

смотреть.

Агрессивным становится любое поле, состоящее из большого числа равномерно рассредоточенных по нему одинаковых элементов,

причем степень агрессивности зависит от плотности их расположения. Человек не может выделить здесь одну точку и

зафиксировать на ней свой взгляд. Такое поле возникает на стенах зданий, на которых рассредоточено большое количество

одинаковых окон. Когда горожанин попадает в такую неблагоприятную среду, он невольно спешит миновать ее. Заметьте, что около

таких зданий практически всегда мало людей. И наоборот, в кварталах, где много старинных разнообразных построек с видимыми

элементами декора, создается благоприятная визуальная среда. К сожалению, в Москве, во многих городах России сейчас есть

целые улицы, состоящие из одних агрессивных полей. Любоваться здесь нечем, и человек старается избегать таких улиц.

- А прямоугольная плитка на тротуарах?

- Это также типичная агрессивная поверхность, особенно расчерченная. Она противопоказана пешеходным зонам.

- Но ведь брусчатка тоже была прямоугольной.

- Она смотрится гораздо легче благодаря природной красоте и разнообразию камня, неровностям его поверхности, там нет такой

назойливой регулярности, как на плиточных тротуарах. Москва, на мой взгляд, впрочем, как и многие другие города, исчерпала свой

лимит на прямоугольную плитку. Я бы даже рекомендовал ввести определенные ограничительные меры для ее использования,

исходя из требований видеоэкологии.

- А асфальт?

- Вреднее для глаз агрессивная среда, но уж если невозможно сделать нечто комфортное, то лучше идти по пути гомогенной

(гладкой) поверхности, хотя и это плохо: я давно хотел предложить включать в асфальтовые серые тротуары цветные вставки с

изображением листьев.

Вспомните свои ощущения на тропинке, усыпанной опавшей листвой.

Лучше всего для глаза плитка из битого камня. Там работает цвет и структура.

- Что вы скажете об агрессивной среде или гомогенных полях в интерьере?

- Настоящую катастрофу для глаз создает в иных интерьерах так называемый евроремонт. Здесь предполагаются большие

поверхности белых стен. Некоторые люди догадывабтся украсить их картинами или разнообразными декоративными элементами, но

у других остаются гомогенные белые стены. Агрессивным полем в интерьере стали жалюзи и подвесные потолки. Они буквально

давят человека на больших пространствах залов ожидания в аэропортах и вокзалах. Они проникают в залы заседаний, отнюдь не

способствуя спокойной деловой обстановке. Есть просто страшные примеры. Если кабинет отделан, скажем, "модной" дырчатой

плитой, его владелец на целый день обречен находиться в агрессивной среде, и тут уж не надо удивляться его плохому отношению к

окружающим. Подвесные потолки из реек, ритмично расположенные светильники часто создают агрессивную среду. Видел я и

подвесные потолки, сделанные из упаковки для яиц. Вот уж агрессивная среда, постоянный зрительный раздражитель!

Многие используют обои под кирпич. Я поинтересовался в Первомайском универмаге, часто ли их покупают. Оказалось, значительно

чаще, чем с легким цветочным орнаментом. Ничего удивительного - в общей массе обоев "кирпичные" сами своим агрессивным

полем навязывают покупателям.

Не менее неприятны и металлические сетки, опасна даже тень от них. Надо помнить, что агрессивная среда исподволь побуждает к

агрессивным действиям. Может быть, это преувеличение, но стоит исследовать влияние на криминогенную обстановку агрессивной

среды многих спальных районов наших городов.

- Чем занимается ваш центр сегодня?

- Получили лицензию на благоустройство территории московских дворов. Мы пытаемся, в частности, внедрять (или возобновить)

территории замкнутых двориков. Стоит только их оградить, и жители чувствуют себя гораздо спокойнее. Вероятно, вы обращали

внимание, что территории дворов у домов-новостроек, как правило, строятся под прямыми углами. Мы заметили, что стоит

закруглить пешеходные дорожки, и двор преображается, становится уютнее.

Архитектору следует помнить, что человек всегда хочет жить в красивом доме, на красивой улице, с красивым видом из окна. Тогда

он чувствует себя комфортно. Там, где комфортная среда, там и люди жизнерадостны.

О визуальной среде у нас, во-первых, мало задумывались. С другой стороны, и критерии оценки построек были вовсе не визуальные.

Пришло время принимать их во внимание.

Беседу вела Светлана Дежурнова

АРХИТЕКТУРА И ЭКОЛОГИЯ

Говоря об экологии, думают обычно о том, чем мы дышим, что пьем и что едим. С недавних пор появился, однако,

новый термин - "видеоэкология", который тоже имеет прямое отношение к окружающей человека среде.

Хорошо известно, что глазу - самому активному и чувствительному из всех наших органов чувств - вовсе не

безразлично, на что смотреть. Неподвижное напряжение быстро приводит к усталости глаза, и ему требуется

постоянная смена изображения на сетчатке. Осматривая даже неподвижный предмет или образ, человек

беспрерывно переводит взгляд на разные его участки, а в результате "картинка", которую воспринимает глаз,

никогда не остается неподвижной. Эти движения глаз происходят рефлекторно и незаметно для самого человека -

так же, как дыхание или вестибулярное поддержание равновесия.

Бывают, однако, и случаи, когда никакие движения глаз не спасают их от быстрой утомляемости, например, при

рассматривании больших, монотонно окрашенных поверхностей, на которых глазу "не за что зацепиться".

Особенно сильно проявляется это в полярных широтах, где заснеженная равнина сливается по цвету с таким же

небом, и ничего, кроме рассеянного белого света, вокруг не видно. А также, например, в угольных шахтах, темное

сверкание угля в которых может вызывать у шахтеров профессиональное заболевание глаз - углекопный нистагм.

В последние десятилетия человек все чаще сам создает вредную для себя среду: голые торцы зданий, большие площади остекления, заборы,

крыши, асфальт. И не только они. Ничуть не меньшее зло - видимые поля, покрытые простым повторяющимся рисунком: сетки, решетки,

фасады с длинными рядами одинаковых окон и многие другие элементы городской архитектуры.

Столь противоестественное для глаза окружение способно вызывать, по мнению специалистов, не только заболевания глаз, но также

психологические и даже социальные отклонения. И очень важно, что сегодня архитекторы и дизайнеры могут создавать полезную для человека

визуальную среду уже не стихийно, а вполне осознанно.