59363 (Русско-японская война), страница 5

Каульбарс, возможно, даже не прочитал очередной записки Куропаткина. Наступление отряда Генгросса закончилось более чем печально. Отряд, намеревавшийся произвести охват левого фланга японцев, оказался охвачен сам справа 1-й и 9-й дивизиями и слева 7-й дивизией и был остановлен, а после больших потерь в районе Ташичао, по приказанию командующего армией, прекратил свои действия. Таким образом, наступление провалилось окончательно.

Ойяма в этот день продолжал усиливать армию Ноги частями из 1-й армии Куроки и из своего резерва, готовясь нанести решительный удар с западного направления.

Куропаткинский штаб вторично предупредил командующих армиями, чтобы они дали приказание об энергичном отводе всех тыловых учреждений и обозов к Телину. Готовилось общее отступление.

Поздно вечером Каульбарс отдал приказ подчиненным ему войскам, предлагавший 7 марта удерживаться на занимаемых ими позициях.

Японские армии, помогая Ноги, атаковали почти по всему фронту, сковывая силы русских корпусов. На фронте 3-й армии Бильдерлинга атакующие японцы из 4-й дивизии армии Нодзу были основательно потрепаны и отброшены на исходные позиции. Зато его 6-я дивизия, поддержанная сильнейшим огнем тяжелой артиллерии, после неоднократных попыток захватила укрепленный опорный пункт Ханченпу и, таким образом, оказалась на флангах 17-го армейского и 6-го Сибирского русских корпусов. Вечером 17-й корпус был отведен за Хуньхе.

Русская тяжелая артиллерия по приказу Куропаткина была снята с позиций и отправлена в тыл. Это говорило о подготовке к отступлению и не способствовало усилению стойкости солдат и офицеров в полках, батальонах и ротах, вот уже в течение двух недель мужественно отбивавшихся от наседавшего со всех сторон неприятеля.

Японцы продолжали сосредоточиваться к западу и северу от Мукдена и, обходя, теснить войска 2-й армии; у Куропаткина же иссякли резервы, к тому же еще пропала вера в своих подчиненных генералов и в благополучный исход сражения, поэтому главнокомандующий отдал приказ по армиям об отходе на основные укрепленные позиции к Мукдену и на востоке на правый берег реки Хуньхе. Отход 1-й и 3-й армий был осуществлен в ночь на 8 марта под прикрытием сильных арьергардов. 3-я армия заняла предмостное укрепление Мукдена и укрепления к востоку до селения Мучан; 1-я армия - Фулинскую и Фушунскую позиции по правому берегу Хуньхе. Эта мера в связи с сокращением фронта позволила высвободить в резерв главного командования до 40 батальонов, из них 24 - из армии Линевича.

В последующие дни обстановка осложнилась. Отряд Лауница вместо наступления оборонялся, успешно отражая слабые атаки японских подразделений на своем правом фланге и отступая назад на левом. При этом здесь повторилась старая история: шесть русских батальонов истекали кровью, а четырнадцать - из резерва Каульбарса, наблюдая за боем, бездействовали, потому что поблизости не было командующего, и никто другой не мог отдать приказа об оказании поддержки. К 10 марта отряд Лауница усилился до 51 батальона пехоты, 21½ сотни кавалерии и 132 орудий, но наступать не мог. Командир отряда не имел штаба, не знал боевых возможностей подчиненных ему войск, не имел представления, кто на что способен, не только не знал в лицо подчиненных ему командиров частей, но даже не знал их фамилий, а последние не знали соседей. Царила полная неразбериха, и немудрено, что отряд не мог оказать существенного влияния на ход сражения, явившись заслоном, да и то слабым. Но следует сказать, что солдаты этого отряда все же дрались с полной отвагой и ответственностью и на своем участке не допустили японцев к железной дороге, заставив их вновь повернуть на север, параллельно железнодорожному полотну.

Обстоятельства потребовали от Куропаткина дальнейшего удлинения фронта 2-й армии.

Из частей 1-й и 3-й армий был сформирован новый отряд (29 батальонов и 80 орудий) под командованием командира 8-го корпуса генерала Мылова, который, ввиду того, что его корпус был разобран по частям в другие отряды, ничем не командовал. Отряд Мылова, расположившись севернее Лауница, на позиции между деревнями Госинтунь и Унгентунь, по фронту до 7 км, получил задачу совместно с соседом слева перейти в наступление и отбросить японцев.

Ввиду полной дезорганизации командования и недостаточных мер, принятых штабами, Куропаткин узнал о прорыве японцев у Киузана только утром 10 марта, т.е. когда японские дивизии выходили уже в тыл 2-й и 3-й армиям, отходящим, правда, на Телин. Дело в том, что еще накануне главнокомандующий пришел к выводу, что обходившую правый фланг армию Ноги, с каждым днем усиливающуюся за счет резервов Ойямы и войск из других японских армий, удержать невозможно; она прорвется к железной и Мандаринской дорогам и поставит на край пропасти все русские войска. В связи с этим Куропаткин отдал приказ, предлагавший командующим армиям в ночь на 10 марта оставить занимаемые позиции и отходить на линию ст. Хушитай - Пухе - Суцан и далее на Телин.

Утром 10 марта японцы, появившиеся восточнее и юго-восточнее Тавы - Пухе, увидели массы русских войск, артиллерии, обозов, отступавших на север по всем дорогам и без дорог.

Куропаткин развил кипучую деятельность, рассылая всем, всем, всем приказ за приказом вперемешку с записками, кстати, не помогавшими делу и, как правило, оканчивавшимися словами: «Отсюда не видно. Действуйте по Вашему усмотрению». Наконец-то главнокомандующий предоставлял своим подчиненным полную самостоятельность и инициативу, но слишком поздно. Начался хаос. Связь и всякое взаимодействие между войсками прекратились. Только войска на флангах отступления по частной инициативе командиров рот, батальонов, полков и бригад оказывали упорное сопротивление японцам, на глазах которых уходили дезорганизованные дивизии и полки русских.

Куропаткин, на которого царь возлагал надежды, как на своего лучшего генерала, окончательно потерял всякий авторитет и в армии, и в стране. 17 марта царь отстранил его от главнокомандования, но оставил в действующих войсках и даже назначил командующим 1-й армией. Пост главнокомандующего занял генерал Линевич - семидесятилетний старик со множеством орденов и медалей, но с образованием, полученным им в Пехотном училище еще до реформы 1861 года. Линевичу, как известно, не пришлось проявить свои способности, но в армии никто не сомневался, что Куропаткин и Линевич стоят один другого.

Мукденское сражение, начавшееся 18 февраля и закончившееся 10 марта, развернулось на фронте до 130 км и в глубину до 75 км. По существу оно представляло собой совокупность многочисленных самостоятельных отдельных боев на разных участках огромного по тому времени фронта и велось в основном по плану японского главнокомандующего.

В сражении участвовало восемь армий с общим числом свыше 650 тыс. бойцов, имевших на вооружении, кроме личного оружия, до 2500 современных орудий (в том числе свыше 500 тяжелых), а также до 250 пулеметов и огромное количество боеприпасов. Русские артиллеристы произвели до 400 тыс. выстрелов. По окончании сражения на театре в их распоряжении оставалось еще в среднем по 414 снарядов на орудие. Были дни, когда на отдельных участках расходовалось по 500 снарядов на орудие и до 300 патронов на винтовку.

Считается, что Мукденское сражение явилось прообразом армейской операции будущих войн, и в этом его историческое место в развитии военного искусства.

Исход сражения означал полный провал «куропаткинской стратегии». Из-за отсутствия полководческих данных у Куропаткина, Каульбарса, Линевича и других были упущены благоприятные условия, складывавшиеся во время обхода Ноги и на левом фланге у Линевича, для нанесения японцам поражения. Русские начальники за год войны мало чему научились. Как и в начале ее, они плохо управляли войсками, не умели маневрировать на поле боя, не могли организовать подлинное взаимодействие родов войск, оставались совершенно неспособными к ведению активных действий, при обходах и охватах противником ограничивались пассивным загибанием своих флангов; заботясь о выполнении частных задач, они не понимали общих, главных. Безразличие, боязнь ответственности по-прежнему характеризовали большинство командного состава; всякие попытки к изжитию этой злокачественной болезни в корне пресекались Куропаткиным и командующими армиями; так было во всем бюрократическом аппарате империи.

В сложных условиях трехнедельных боев, когда требовалась высокая культура и оперативность штабной работы, русские штабы оставались канцеляриями, а не органами командования по управлению войсками.

Многочисленная и превосходная русская артиллерия, полностью овладевшая методом ведения огня с закрытых позиций, была использована командованием на второстепенных участках и не сыграла той роли, которую она могла блестяще сыграть. Обычно артиллерия оставляла оборонявшуюся пехоту без прикрытия в самый ответственный момент, когда противник приближался до 500-800 м: боялись поразить своих.

Кавалерия использовалась неправильно. Ей не ставились боевые задачи; она оказалась неспособной вести разведку боем, к концу сражения, вместо того чтобы прикрыть отступавшую пехоту, она первая ушла на север. Участник сражения генерал Баженов в своих воспоминаниях очень метко и коротко определил причины проигрыша сражения. Он писал: «...разгромом мы обязаны вовсе не японцам, атаки которых всегда с огромными для них потерями были отбиваемы нашими доблестными войсками; разгром этот произошел только вследствие чрезвычайной нераспорядительности начальников всех степеней и крайней бестолочи всех распоряжений. Главным виновником проигрыша сражения Куропаткин с полным основанием признал себя, заявив впоследствии, что он не проявил энергия и настойчивости в создании необходимого стратегического резерва, а по ложной тревоге из тыла, наоборот, ослабил армии для охраны железной дороги, что, не разобравшись в обстановке, не уяснив направления главного удара Ойямы и не посоветовавшись ни с кем, направил в 1-ю армию Линевича почти весь резерв, оставшись в нужную минуту без средств для противодействия обнаружившемуся обходу армии Ноги; не случись этого, он имел бы для парирования обхода два полноценных корпуса. Наконец, Куропаткин брал на себя всю ответственность за перемешивание частей и нарушение войсковой организации и признавал себя виновным в том, что в критический момент боя не принял на себя командования войсками на правом берегу Хуньхе и не организовал контрудара во фланг и тыл обходившего правый фланг противника. Наконец, бывший главнокомандующий жалел, что отдал приказ об отступлении на день позже необходимого. Если бы он сделал это вовремя, Мукден был бы похож на Ляоян: отступление без поражения.

Куропаткин воевал с пером в руках, вмешиваясь буквально во все: записки из его вагона сыпались беспрерывно, при этом он упускал главное - общее управление действиями всех трех Маньчжурских армий, руководство командующими.

Мукденское сражение явилось завершением многочисленных преступлений царизма, начавшихся сразу же после объявления войны. Бездарные генералы продемонстрировали на полях Маньчжурии полное игнорирование основ военного искусства, военную беспомощность самодержавия.

К моменту решительного удара, когда многие русские корпуса уже находились в полуокружении, японцы окончательно выдохлись и, несмотря на то, что находились на флангах дезорганизованных, отступавших дивизий 2-й и 3-й армий, были неспособными замкнуть кольцо окружения, при этом оказались совершенно беспомощными японская кавалерия и артиллерия, кстати, не имевшая боевых припасов.

Очередное тяжелое военное поражение на Дальнем Востоке вызвало по всей России бурю негодования и еще более обострило политические противоречия между народом и царизмом.

С каждым днем жизнь становилась тяжелее: в городах Центра, Прибалтики, Польши и Юга не прекращались забастовки, часто оканчивавшиеся схватками с полицией и войсками. Начались волнения в деревнях, запылали помещичьи усадьбы. Против взбунтовавшихся крестьян правительство посылало войска. В стране по существу шла вторая война, самодержавие воевало с народом.

После поражения под Мукденом против продолжения войны выступали все слои русского народа, от рабочих и крестьян до помещиков, вроде реакционера князя Мещерского и королей нефти братьев Нобель. Однако первые желали и требовали мира вместе с уничтожением самодержавия, вторые ратовали за мир, чтобы спасти самодержавие.

Заключение

После Мукденского сражения русская армия, сократившаяся численно и ощущавшая недостаток в боеприпасах, расположилась на так называемой Сыпингайской позиции, выбранной еще в 1903 году и до некоторой степени подготовленной в инженерном отношении. 1-я и 2-я японские армии в это время находились в районе Телина, 3-я армия стояла у Фокумина, 4-я - у Кайюана и 5-я - в верхнем течении реки Хуньхе.

Новый главнокомандующий генерал Линевич продолжал «стратегию» Куропаткина и стремился иметь как можно больше живой силы, чтобы численностью задавить неприятеля, уже потерявшего в боях свои лучшие кадры. Воинственно настроенный на словах и ничего не предпринимавший на деле, он ежедневно писал в Петербург, умоляя царя прислать ему молодых солдат; чтобы разжалобить монарха, генерал в своих донесениях чуть ли не вдвое увеличивал потери войск под Мукденом.

Царское правительство, уверенное, что эскадра Рожественского завладеет морем в апреле - мае, усиленно продолжало укреплять Маньчжурские армии всем необходимым для наступления. Достаточно сказать, что только за вторую половину мая на Дальний Восток прибыло 70 700 человек укомплектований (главным образом солдат срочной службы).

Японские армии, нарыв сотни километров окопов и оградившись сетью проволочных заграждений, не проявляли никакой активности. Ойяма не предполагал продвигаться севернее и развязывать новое большое сражение. Он не был уверен, что в этих условиях японские армии не потерпят поражения (русские продолжали усиливаться), а одержанные им победы не приведут к значительному сокращению ресурсов, необходимых для дальнейшей более трудной борьбы. Кроме того, он был в курсе усиленной дипломатической подготовки к заключению мира, ведущейся японским правительством, которое также не решалось рисковать на поле боя. Военные действия на театре с обеих сторон ограничивались поисками разведчиков, если не считать кавалерийского рейда, произведенного в тыл японцам и окончившегося, как и декабрьско-январский рейд на Инкоу, без особенных результатов.

В июле японцы при поддержке специальной эскадры, состоящей из двух броненосцев, семи крейсеров, двух канонерских лодок и 30 миноносцев, высадили на острове Сахалин 12 батальонов пехоты, эскадрон кавалерии и 3 батареи, всего около 14 тыс. боевых единиц. Сахалину русское правительство не придавало значения и там почти не оказалось регулярных войск. Губернатор острова Ляпунов, юрист по специальности, наскоро создал несколько отрядов из заключенных и местных поселенцев и принял над ними командование.

Борьба не могла быть длительной. Часть заключенных при первых столкновениях с японцами разбежалась, остальные люди, плохо вооруженные, оказали слабое сопротивление. Не помогли и партизанские действия, которые Ляпунов пытался организовать. Японцы захватили Сахалин ценой четырехсот убитых и раненых.

Потерпев поражение на суше и на море, царизм из-за гнилости политической системы и военной отсталости, а также из-за внутриполитической обстановки и сильнейшего нажима иностранных империалистов оказался не в силах продолжать непопулярную войну на Дальнем Востоке. Авантюристская политика русского царизма на Дальнем Востоке закончилась крахом. Но не русский народ ответственен за эту захватническую войну, ее вело русское самодержавие вопреки интересам народа. Не народ, а самодержавие опозорило себя. Попытки буржуазно-дворянских исследователей и историков войны свалить вину за проигрыш войны на отдельных генералов, на плохую оснащенность техникой вооруженных сил, на армию и флот имели целью в какой-то степени оправдать самодержавие, обелить гибнувшую общественную формацию, уходившее с исторической сцены феодальное дворянство.