55894 (Крестовые походы), страница 3

Проживавшие на завоеванных землях арабы-му­сульмане и греческие и сирийские христиане пре­вратились фактически в крепостных. Они были обязаны отдавать своим господам до половины уро­жая и определенную часть олив, фруктов, виногра­да. На деле размер этих и других повинностей часто не был фиксированным и зависел от воли хозяина. В связи с этим среди местного населения часто про­исходили волнения и мятежи.

Большую выгоду от завоеваний крестоносцев на Востоке получили итальянские торговые города. Пизанские, генуэзские, венецианские купцы заняли в портовых городах отдельные кварталы. Они подчинялись специальным консулам, которые назнача­лись властями их родных городов. Из Европы сухим и морским путем они везли в государства крестонос­цев хлеб, оружие, лошадей, ткани. В обратный путь их корабли и повозки загружались бесценными то­варами Востока — пряностями, сахаром, фруктами, вином, хлопком, красками, драгоценными камнями, стеклом, шелком. Многие итальянские купцы под­чинили себе даже городских ремесленников, кото­рые специально для них производили изысканные изделия, шедшие исключительно на рынки Европы. Между купцами из разных итальянских республик постоянно шло торговое соперничество, порой пере­раставшее в вооруженные конфликты.

Между тем положение крестоносцев на Востоке не было достаточно прочным. Территориальные приобретения оказались не беспредельными — с 1130 года границы христианских государств начали постепенно, но неумолимо уменьшаться. Владения крестоносцев находились, главным образом, в при­брежных районах Сирии и Палестины, со стороны же Сирийской пустыни их рубежи постоянно под­вергались мусульманским набегам. Отражать их во­время и повсеместно христиане не могли, посколь­ку их крепости и города, в которых они в основном и сосредотачивались, находились на достаточно да­леком расстоянии друг от друга. Да и желания у многих феодалов помогать друг другу не было. Часть из них, враждуя друг с другом, даже заклю­чила договоры с мусульманскими правителями про­тив своих же единоверцев. Кроме того, многие пилигримы, утомленные тяготами жизни на Ближнем Востоке либо же скопившие достаточное состоя­ние, возвращались в Европу.

Для усиления обороноспособности христиан­ских государств была предпринята попытка создать единые военные организации, которые смогли бы реально осуществлять функции охраны паломни­ков и границ христианских владений. Для этого во втором десятилетии XII века были созданы (или реформированы) особые военно-монашеские орде­ны — орден тамплиеров и орден госпитальеров. Рассмотрим этот факт по подробнее:

“Около 1118 года рыцари Гуго Пайенский и Готфрид Сень-Омерский напали на мысль основать религиозное военное то­варищество для защиты пилигримов от грабителей и разбой­ников; они думали, что этим способом их оружие будет всего полезнее употреблено на служении Господу. В союзе с семью другими французскими рыцарями, между прочим, с Андреем, дядей святого Бернарда Клервоского, они основали новый ор­ден, дав при этом патриарху Иерусалимскому, кроме обета це­ломудрия, бедности и послушания, также и обет борьбы за пи­лигримов и за Святые места. Своим первым начальником они избрали Гуго Пайенского. Вначале король покрывал большую часть их издержек и дал им даже жилье в своем дворце, вблизи того места, где некогда стоял храм Соломона. По его имени их тотчас назвали храмовниками или тамплиерами, milites Templi, Templari. Вскоре некоторые другие вельможи и в Сирии и в Европе также оказали им свою благосклонность и сделали им подарки, но ни их число, ни их имущество не увеличивалось значительно до тех пор, пока около 1127 года сначала два там­плиера, Андри и Гундермар, а за ними Гуго Пайенский и некото­рые другие сочлены товарищества не поехали во Францию. Целью их было как действовать там в интересах ордена, так и вообще вызвать новые вооружения для Востока. Поэтому ко­роль Балдуин дал им также убедительное рекомендательное письмо к Бернарду Клервоскому, который тогда пользовался уже великим уважением в самых широких кругах.

На соборе в Труа в январе 1128 года Гуго представил свой орден собравшимся там отцам и просил об определении для него устава. Слово его пало на плодоносную почву, так как его создание, соединявшее военную службу с религиозными дела­ми, как нельзя лучше отвечало духу времени. Святой Бернард с радостью обещал ордену свое сильное покровительство, уча­ствовал сам в составлении устава, примыкавшего к монастырс­ким правилам святого Бенедикта, и позднее, по повторенному желанию Гуго, взялся за перо, чтобы в небольшом сочинении возвеличить заслуги этого нового духовного рыцарства перед светским. Папа и патриарх Иерусалимский утвердили устав ордена, Гуго проехал Францию, Англию и Италию и повсюду нашел самую теплую встречу. Где только он появлялся, люди самых благородных домов спешили вступать в орден или пере­давали ему богатые владения. Император Лотарь подарил ему часть своего родового владения в графстве Супилинбург; по­добным образом поступили Король I Английский, граф Дитрих Фландрский, граф Раймунд-Верен гар Барселонский и многие другие князья и владетели. Бедный орден в короткое время сделался одним из богатейших и уже в 1129 году, вернувшись с великолепной свитой рыцарей и воинов в Сирию, Гуго Паиенс­кий увидел свое дело в самом лучшем состоянии.

С тех пор орден состоял по преимуществу прежде всего из испытанных рыцарей, как необходимо должно было быть по его происхождению. Только они одни носили белую орденскую мантию с красным крестом, который, впрочем, дали им из Рима немного позднее. Священники и капелланы ордена имели под­чиненное положение, а прямо служащим классом были оруже­носцы и прислуга. Но глава ордена, его магистр (magister Templariorum), скоро занял весьма высокое положение среди высшего класса Иерусалимского государства.

Удивительный успех, которого достиг Гуго Пайеиский, по­вел за собой полное преобразование в одном более старом ре­лигиозном братстве в Святом городе. Уже около 1070 года один богатый амальфиец, по имени Маурус, основал в христи­анском квартале Иерусалима духовное поселение, из которого выделились мало-помалу мужской монастырь, женский монас­тырь и, наконец, госпиталь и больница для приема и попечения о бедных и больных западных пилигримах. Но вскоре госпиталь оставил совсем в тени те монастыри, из которых он возник. У него был дом, служивший только его целям, и часовня, посвя­щенная святому Иоанну Милостивому, патриарху Александ­рийскому. В 1099 году во главе этого учреждения стоял про­вансалец Герхард, который своей самоотверженной деятельнос­тью для бедных и несчастных приобрел величайшее уважение и через это достиг также благодарнейшего признания Готфрида, короля Балдуина I и папы Пасхалиса. Вскоре в этот госпи­таль Иоанна потекли богатые подарки деньгами и имениями; в его владениях в различных землях Европы возникли филиаль­ные дома, и многие благочестивые люди, между прочим знат­ные люди, под управлением Герхарда посвящали себя смирен­ному уходу за больными.

После смерти Герхарда в 1118 году госпитальные братья выбрали своим начальником Раймунда Дюпюи, храброго рыца­ря, который некогда пришел с Готфридом в Святой город, но там снял с себя панцирь и присоединился к этим “госпиталитам” или “иоаннитам”. Он, собственно, первый соединил брать­ев в одну замкнутую монашескую общину, обязав их очень строго тремя обыкновенными обетами духовного сословия, но вскоре он сделал еще шаг вперед. По примеру тамплиеров он ввел в обязанности ордена и борьбу с магометанами, и вскоре в этой общине также образовалось три класса: сражающихся, духов­ных и служащих братьев. Попечитель госпиталя обратился в “магистра” иоаннитов, а белый крест, отличительный знак этого ордена, сделался, подобно красному кресту тамплиеров, страхом для врагов”⁰.

Однако надежды на особый вклад этих орденов в дело борьбы с мусульманами оказались тщетны. Руководство этих орденов больше интере­совалось торговыми, политическими и другими дела­ми, причем как на своей новой родине, так и в Ев­ропе. Постепенно эти организации превратились в крупнейших ростовщиков и землевладельцев на ев­ропейском континенте и оказывали порой решаю­щее влияние на международную и внутреннюю по­литику многих государств Старого Света.

В результате внутренней слабости крестоносных государств и начавшего сплочения мусульманских княжеств христиане стали терять свои владения од­но за другим. В 1144 году эмиром Мосула Зенги (Занги) была взята важнейшая крепость — Эдесса. Эдесское княжество пало. Захват этого города вызвал в Европе бурную реакцию. Печаль по пово­ду падения первой цитадели крестоносцев на Вос­токе (“Взята Эдесса силой зла, и христиан кручина ест...” пели в то время трубадуры) перемежалась с активными призывами к началу Второго крестово­го похода.

Духовным вождем этого похода выступил зна­менитый французский богослов, деятель монаше­ского движения Бернард Клервоский. В Европе бы­ло объявлено о введении особого налога на снаря­жение крестоносного воинства. Впервые со времен начала крестовых походов эту экспедицию возгла­вили коронованные особы — король Франции Лю­довик VII и правитель Германской империи Кон­рад III. Помимо рыцарей в этом походе приняли участие и крестьяне из охваченных голодом районов Европы. Однако рыцарское войско уже смотрело на них как на обузу. Когда выяснилось, что сухопут­ная дорога через Малую Азию слишком трудна и опасна, рыцари сели на корабли, бросив крестьян на произвол судьбы. Почти все они погибли.

Интересно, что в этом походе помимо мужчин приняли участие и многие супруги европейских фео­далов. Вместе с Людовиком приняла крест и его жена Элеонора (Альенора) Аквитанская. Для дам французского двора, поехавших с ней на Восток, это предприятие казалось поначалу увеселительной прогулкой. Многие из них взяли с собой лучшие наряды, придворных поэтов и т.д. Но во время пере­хода через Малую Азию с большей частью груза пришлось расстаться. Огорошенные невиданными трудностями, они остались в Антиохии, а остальное войско двинулось дальше.

Результаты этого похода, предпринятого с ог­ромной затратой сил, были плачевными. Своими грабежами крестоносцы восстановили против себя Византию. Потеряв по дороге часть ополчения, они пытались взять Дамаск. О походе в южные земли речи не было. Их усилия оказались тщетны. Баро­ны Иерусалимского королевства, для которых было выгодно жить с правителем Дамаска в мире, не толь­ко не помогали им, но всячески расстраивали их пла­ны. Не добившись поставленной цели, Людовик VII и Конрад III бесславно вернулись в Европу.

После завершения Второго похода ситуация на Ближнем Востоке резко изменилась в пользу му­сульман. Во второй половине XII века произошло объединение в одно государство Египта, части Си­рии и части Месопотамии. Во главе этого государ­ства стал султан Саладин, курд по происхождению.

Разгромив в 1187 году крестоносцев при Тивериадском озере, он в короткое время захватил Ак­ру, Яффу, Сидон, Бейрут, Аскалон и Иерусалим. Эти события дали толчок к началу Третьего крестового похода.

Относительный временный успех Третьего кре­стового похода явно свидетельствовал о том, что ев­ропейские государства не остановятся на достигну­том. Однако к началу XIII века стало ясно, что их правители, да и все феодалы уже не придержива­лись на деле провозглашенной ими цели — освобо­ждения христианских святынь. Взоры крестоносцев все чаще направлялись в сторону Византии, с само­го начала крестоносного движения пребывавшей в постоянном конфликте с западными “единоверца­ми”. Это государство уже не могло сопротивляться массированному нашествию всех своих врагов, да и внутренние усобицы, особенно династические пере­вороты, делали ее весьма привлекательной в качест­ве объекта нападения. Большую и, увы, весьма не­приглядную роль в Четвертом крестовом походе, в частности, в изменении его направления на Кон­стантинополь вместо предполагаемого Египта, сыг­рала извечная торговая противница Византии — Венеция. Именно благодаря ее усилиям войска кре­стоносцев не пошли дальше Константинополя, а уча­стие европейских держав во внутриполитической борьбе вокруг имперского престола сделали возмож­ным завоевание некогда сильного государства.

Мы не будем освещать все перипетии четверто­го похода. Заметим только, что после падения Константинополя на большей части бывшей Византийской империи обра­зовалась новая Латинская империя, а также Фессалоникийское королевство, Ахейское княжество и Афинско-Фиванское герцогство. Венецианцам уда­лось на некоторое время занять весьма выгодное положение в новых государствах, однако в 1261 го­ду при помощи их соперников, генуэзцев, Михаил Палеолог вновь овладел Константинополем, и Ви­зантийская империя была восстановлена.

После окончания Четвертого крестового похо­да, распада Византийской империи и образования новых крестоносных государств “старые” христианские владения, расположенные в Сирии, попали в очень трудное положение, оказавшись под угрозой нападения со стороны усилившегося Египта. Меж­ду тем религиозный подъем среди определенной ча­сти европейского общества в этот момент пережи­вал своего рода ренессанс. Это было связано с не­прекращавшейся деятельностью папского престола, подкрепленной активностью новообразованных мо­нашеских орденов францисканцев и доминиканцев. Возникло мнение, что Иерусалим не может быть освобожден усилиями взрослых в силу их непомер­ной греховности, и святое дело спасут только не­винные дети. Подобные во многом искренние экс­татические настроения пали на благодатную поч­ву, выразившись в весьма своеобразном явлении, известном под названием “детский крестовый по­ход 212 года” (иногда его называют Пятым кре­стовым походом). Долгое время считалось, что это во многом плод выдумки писателей и хронистов, од­нако этот “поход” действительно почти состоялся, хотя и имел последствия, далекие от желаемых. В июне 1212 года в одной французской деревне близ Вандома явился мальчик — пастух, Стефан, кото­рый объявил, что он посланец Бога и призван стать предводителем воинства, которое вновь отвоюет для христиан Святую Землю. По всей Франции по­явилось множество мальчиков-проповедников, при­зывавших отправиться за море к Богу. На призыв откликнулось около 30 000 (если верить источни­кам) человек. Когда об этом стало известно, король Франции, осознавая нежелательность и опасность подобного мероприятия, приказал собравшимся вернуться домой. Часть пилигримов не прислуша­лась к его советам и направилась на юг, к Марсе­лю. Согласно преданию, в Марселе двое работор­говцев согласились переправить паломников в Си­рию. Однако большую часть путешествовавших они отвезли в Египет и продали на местных рынках. Впоследствии часть этих пленников смогла вернуть­ся на родину в 1229 году после подписания мирно­го договора Фридриха II с египетским султаном, знаменовавшего конец очередного крестового похо­да. Подобное явление наблюдалось и в Германии, где десятилетний мальчик Николай собрал толпу около 20 000 детей и двинулся на юг через Альпы. Однако и это крестоносное воинство рассеялось по дорогам Италии, большей частью погибнув, отчасти же вернувшись домой.

В принципе после завершения Четвертого крестового похода крестоносное движение пошло на убыль. Несмотря на активность папского пре­стола, его пропаганда за редким исключением уже не находила постоянной и действенной поддержки, привлекавшей различные слои европейского обще­ства к участию в походе за полвека до этого. Пос­ле военных поражений во Фракии и Малой Азии в начале XIII века многие рыцари уже не видели га­рантий безбедного и безопасного существования в этих землях. В связи с ростом городов, окончанием полосы стихийных бедствий и эпидемий внутренняя ситуация в Европе значительно улучшилась. Ос­новная часть буйной феодальной вольницы уже покинула европейские земли и по большей части на­зад не вернулась, сняв в значительной мере ту на­пряженность, возникновению которой она так силь­но способствовала. Европейские феодалы и католи­ческая церковь вновь открыли для себя сферу при­менения военно-политических сил на другом напра­влении — в Прибалтике, действуя огнем и мечом против прибалтийских и славянских народов. Торго­вые города Италии заключили выгодные договора с мусульманскими правителями и больше не нужда­лись в особой военной поддержке.