Bushkov_A._Neizvestnaya_Voyina (Неизвестная война. Тайная история США.), страница 56

И тут же убийство объявили «террором клана». Хотя согласно презумпции невиновности, которая и в Америке презумпция, с равным успехом чернокожий депутат мог стать жертвой ревнивого мужа или грабителя с большой дороги.

И наконец, прекрасно известны случаи, когда черные «бдительные» убивали белых исключительно по подозрению в членстве в клане.

Почему, кстати, среди оккупировавших Юг федеральных частей были чисто негритянские полки? Почему с момента их формирования черных отправляли к черным, а белых – к белым?

Да просто потому, что «благородные северные освободители» категорически отказывались служить в одном полку с «черномазыми»…

Не на Юге, а на Севере избили в поезде возвращавшуюся с фронта знаменитую Гарриет Табмен – «черномазая» в военном френче осмелилась сесть в вагоне рядом с белыми, вот ее и проучили как следует, чтобы не принимала всерьез лозунги и призывы… (Табмен, кстати, военные власти так и не признали «ветераном войны» и лишили пенсии. Умерла она в совершеннейшей нищете, перед первой мировой войной, и еще успела застать большой негритянский погром – в том городке, возле которого родился Линкольн…)

Посмотрим, как вели себя победители.

Техас, 1872 год. Когда республиканские кандидаты провалились на выборах – и губернаторских, и в законодательное собрание штата, – «либералы» отказались признать законность выборов. Кандидат «саквояжников», считавший победителем именно себя, поднял негритянскую милицию, захватил некоторые правительственные здания, так что в Техасе появилось два губернатора, два конгресса… Судя по тому, что Вашингтон все же одернул именно своих, южане действительно победили…

Два года спустя то же самое повторилось в Арканзасе. «Саквояжники» и лидеры черного ополчения выборы проиграли, но проигрыша не признали, и в столице начались настоящие бои за телеграф, железную дорогу, здание Конгресса. И снова Вашингтон был вынужден одернуть своих и даже разоружить наиболее рьяных с помощью федеральных войск, а это кое о чем говорит.

В нескольких штатах началась настоящая война – по отзывам очевидцев, некоторые бои были «настолько же серьезны, как и сражения Гражданской войны». На Юге вспыхнули восстания белого населения, доведенного до отчаяния. Подавляли их регулярные войска с артиллерией…

Ку‑клукс‑клан был официально распущен и прекратил существование в 1878 г., когда оккупационные войска были выведены с Юга. Имена организаторов и руководителей клана так и остались навсегда тайной.

И только в 1915 г. был создан второй ку‑клукс‑клан – из новых людей, не имевший никакого отношения к прежнему. Именно этот клан и в самом деле запятнал себя многочисленными зверствами…

Вот только, что характерно, второй клан едва ли не больше отделений и членов имел не на Юге, а на Севере! На 1924 г. в южных штатах было от пятидесяти до двухсот тысяч клановцев в каждом – а в западной Индиане полмиллиона, в Огайо, оплот северян во время Гражданской – четыреста пятьдесят тысяч… Объясняется все просто: на Севере оказалось множество черных рабочих, и следовало держать их в узде. Для этого и был создан второй клан, уже не имевший никакого отношения к тому, прежнему. Но в общественном сознании деятельность обеих организаций совместилась…

Строго говоря, у северян с самого начала был прекрасный способ решить проблему раз и навсегда: дать неграм достаточно земли, а не загонять в качестве батраков на плантации к старым и новым хозяевам. Но на это‑то Север как раз никогда и не пошел – причем такой исход никак нельзя списать на «козни южан»: Север всегда делал только то, что сам хотел…

Ну, а когда негры пытались сами захватывать землю, их всякий раз (примеров множество) выгоняли с помощью жестоко подавлявших восстания федеральных войск. Сплошь и рядом своих чернокожих братьев колошматили прикладами как раз солдаты негритянских полков…

Только в одном единственном районе (побережье Южной Каролины и Флориды и близлежащие острова) неграм удалось добиться своего. Они захватили плантации, разделили земли и успешно отбивали все попытки их оттуда выставить. Главным образом им это удавалось на островах. Посылать туда крупные силы было затруднительно, в конце концов власти и бывшие хозяева махнули рукой – и черные остались на «завоеванных» землях. Но этих везунчиков насчитывалось всего‑то сорок тысяч из нескольких миллионов чернокожих…

А потому негры Юга, чтобы не умереть с голоду, массами хлынули на Север в поисках работы. После того как в 1865 г. от голода в южных штатах погибло двести тысяч чернокожих, оставшиеся в живых готовы были ухватиться за любую работу…

Север их встретил без малейшего дружелюбия. Профсоюзы категорически отказались принимать к себе «черномазых». Как ни прискорбно напоминать такое марксистам, но из песни слов не выкинешь: американское отделение Марксова «Интернационала» отстранилось как от Реконструкции, так и от борьбы за права негров‑пролетариев (61).

Быстро сориентировавшись, северные фабриканты стали использовать негров как штрейкбрехеров, отправляя их туда, где бастовали белые, чтобы «черная скотинка» вкалывала за гроши. Естественно, белым это любви к черным не прибавило, и негры очень быстро поняли, что здесь им не лучше, чем на Юге, а то и хуже…

3. Поле чудес

Север после ограбления Юга (это не я сказал про «ограбление», напоминаю, а Дж. Ф. Кеннеди!) чувствовал себя сытым удавом, заглотившим быка. В некоторых штатах более двух третей земельных участков прибрали к рукам северные победители. На Юг хлынул знакомый народ: спекулянты финансовые и земельные, банкиры, лесопромышленники, горнозаводчики, «телеграфисты», железнодорожные магнаты. Им сыпались жирные субсидии из казны, им выбивались всевозможные налоговые льготы. Олигархия формировалась так стремительно, что старушка Европа не могла прийти в себя от удивления…

Жил‑был когда‑то на свете интересный человек – англичанин Джон Брей, наборщик, активный участник профсоюзного движения (хоть оно и называлось тогда иначе). В 1837 г. он выпустил книгу, которую любопытно читать и сегодня (17). Прожив достаточно долго в США, он тогда же сделал любопытное предсказание: «Зародыш монархии заложен в самом строении американского общества; его черный и кровавый ствол уже стремится вверх из социальной почвы, и можно с уверенностью предсказать на основании общего хода событий, что республика Соединенных Штатов будет поглощена монархией или олигархией еще до конца настоящего столетия, если только это движение не будет остановлено изменением в строении общества».

Под «изменениями» социалист Брей полагал сами понимаете что. Изменений так и не произошло, монархии тоже не случилось, но насчет олигархии Брей угодил в самую точку (в чем с горечью убедился, дожив до того момента, когда его мрачные пророчества начали исполняться…).

Ах, какие колоритные типажи шныряли тогда по американским просторам, выхватывая золото прямо‑таки из воздуха! Березовский по сравнению с ними – мелкая сявка, тырящая пятачки по карманам…

Филипп Армор в одночасье «заработал» три миллиона долларов на поставках мяса для армии – хотя из бочек с тухлятиной, которую он поставлял, кучами сыпались черви.

Джон Фиск начинал с того, что контрабандой во время войны вывозил с Юга хлопок. Потом продал армии груды залежавшихся в магазинах одеял, которые цивильные покупатели не брали из‑за неприглядной расцветки. И поднялся на довольно остроумном деле. В ближайшем к Англии (по прямой через морскую гладь) порту он нанял быстроходное судно – и, едва стало известно о капитуляции южан, отправил на нем в Лондон своего человечка. Тот быстренько скинул облигации Конфедерации на приличную сумму – они на лондонском финансовом рынке котировались уже довольно низко, но все же выручить за них денежки можно было. Через два дня, когда весть о крахе Юга дошла до Англии, цена облигаций упала ниже плинтуса – но Фиск свои деньги огреб.

И кинулся в железнодорожный бизнес, где ухитрился надуть не кого‑нибудь, а Вандербильта, известного тем, что палец в рот ему не клади – голову откусит. Комбинация была по тем временам свеженькая, незатрепанная: Вандербильт, решив прибрать к рукам железнодорожную компанию (где одним из трех основных акционеров был Фиск), потихоньку начал скупать ее акции – а они росли в цене, росли, росли… Вандербильт тем времени их скупал, скупал, скупал…

Набрав долгожданный 51 процент, он возликовал в душе и послал за шампанским. Но не успела пробка вылететь в потолок, как стало известно, что Фиск пробил через правление выпуск сотен тысяч новых акций, которые не сумели бы скупить и десять Вандербильтов сразу. Контрольный пакет Вандербидьта мгновенно превратился в лопнувший мыльный пузырь – но потратить на него он успел миллионы…

Торжествующий Фиск на пару с приятелем Гулдом перекинулся на золото. Подельники стали монополистами по торговле золотом в Нью‑Йорке. После очередных махинаций, о которых тут нет смысла рассказывать подробно, они устроили финансовый кризис под названием «Черная пятница», положив в карман кругленькую сумму в 11 миллионов долларов.

Фиск, правда, кончил плохо – один из разоренных им бизнесменов пристрелил его прямо в вестибюле роскошного «Гранд‑Отеля». Но это был чуть ли не единственный из «баронов‑разбойников», с которым произошла столь досадная случайность, – коллеги по бизнесу благоденствовали.

Вандербильт захватил одну из важнейших в стране Центральную железную дорогу – на сей раз он не полагался на контрольный пакет. Нанятые им банды разбирали рельсы, портили мосты, начались крушения, налеты грабителей, почему‑то из всех железных дорог облюбовавших именно эту. Пассажиры отхлынули. Замаячило банкротство. Тогда к владельцам убыточной дороги явился Вандербильт и быстренько ее купил за смешные деньги. Все всё знали, но связываться никто не рискнул.

В 1865 г. завел свой крохотный керосиновый заводик делец с ничем не примечательной еще фамилией Рокфеллер. Через пять лет его состояние уже оценивалось в миллион…

В 1860 г. более половины «земельного фонда» страны находилось в ведении правительства в качестве «федеральных земель». К 1900 г. из этого немалого количества осталось только десять процентов. Остальное каким‑то загадочным образом перешло к железнодорожным компаниям и горнорудным трестам. Две цитаты из американских историков: «Каждое крупное состояние в XIX в. уходит своими корнями в жульничество». «В своей всепоглощающей страсти к накоплению богатства люди растаскивали ресурсы страны, как бандиты, грабящие дворец» (88).

Беда не в том, что люди становились миллионерами, – беда в том, что это была изначально грязная игра, в которой все решали не деловые способности и талант, а закулисные махинации, коррупция и прямая уголовщина…

О «баронах‑разбойниках» можно написать не одну книгу (немало, кстати, и написано). Это было бы увлекательнейшее чтение, но ограничимся кратким резюме: после окончания Гражданской войны огромные богатства как на Юге, так и на Севере были оперативно «прихватизированы» кучкой темных дельцов, в одночасье ставших олигархами. Без победы над Югом (и без самого Юга) все эти акулы остались бы мелкими рыбешками – и уж безусловно никогда не вышли бы на международную арену.

Когда Корнелиус Вандербильт умер в 1877 г. и обнаружилось, что его состояние достигает ста миллионов долларов, в английский язык пришлось срочно вводить новый термин – «мультимиллионер», чтобы отличать олигархов от «просто» миллионеров.

Теперь можно было сворачивать на Юге и видимость реформ – главная цель была достигнута, золото рекой текло в сейфы, негры уже никого не интересовали…

4. Финал и занавес

В 1871 г. власти окончательно покончили с призраком «индейского суверенитета». Теперь с индейцами не заключали не только договоров, но и куцых соглашений. Краснокожие поменяли юридический статус и стали не «договаривающейся стороной», а «подопечными правительства» (лишенными всех гражданских и политических прав).

К слову, есть информация, что именно устроенные американцами лагеря для индейцев взял за образец для своих жутких заведений господин по фамилии Гитлер…

Собственно говоря, поскольку все новое – это хорошо забытое старое, северные ловкачи, под флагом «борьбы за свободу негров» ограбившие всю страну, всего‑навсего позаимствовали идею у итальянцев тринадцатого столетия. Когда‑то славный город Флоренция смертельно враждовал с окрестными баронами, крупными землевладельцами. И победить этих баронов Флоренция никак не могла – поскольку те располагали приличным войском из своих вассалов, пребывавших на полукрепостном положении.

Вот тогда‑то ушлые флорентийцы (городские люди, грамотные) и подняли страшный шум: о недопустимости угнетения человека человеком, о свободе, присущей человеку изначально, о подлости «рабовладельцев»‑баронов. И развернули целое движение за права «угнетенных баронских рабов».