42744 (Интеръязыковые лакуны как явление межкультурной коммуникации), страница 7

Поскольку дифференциация этих понятий в данном контексте несущественна, переводчик заменил их близкими, хотя и не тождественными понятиями культуры воспринимающей среды. При этом он сознательно пошел на некоторые (пусть незначительные) смысловые потери, которые не позволяют рассматривать приведенный выше вариант как полностью эквивалентный оригиналу, хотя и не нарушают охарактеризованных выше условий адекватности.

В ряде случаев переводчик использует в качестве межкультурного соответствия культурные аналоги, занимающие иное место в соответствующей системе и отличающиеся рядом существенных характеристик, но совпадающие по ряду функциональных признаков, релевантных для данной ситуации. В этих случаях перевод сводится к замене той или иной культурной, исторической или иной реалии ее контекстуальным аналогом:

Alas! we shall never hear the horn sing at midnight, or see the pike-gates fly open any more (Thackeray) - "Увы! Никогда уже не услышим мы звонкого рожка в полночи и не увидим взлетающего вверх шлагбаума". Pike-gate и шлагбаум представляют собой не тождественные реалии (pike-gate - турникет на заставе, где взимается подорожный сбор). Однако наличие у них функционального инварианта (барьер на дороге) обеспечивает их взаимозаменяемость в этом контексте.

Если в приведенном выше примере национальная реалия заменяется нейтральным аналогом (pike-gate - шлагбаум), то в следующем примере национальная русская реалия заменяется английской border А что касается отцов и дедов, то они у нас и однодворцами бывали (Достоевский) - As for our fathers and grandfathers, some of them were only peasant freeholders.

Рус. однодворец (низший разряд служилых людей, владевших небольшой землей) и англ, peasant freeholder обнаруживают, несмотря на социально-исторические различия, ряд общих, релевантных для данного контекста признаков (личная свобода, владение небольшим земельным участком, промежуточное положение между крестьянами и помещиками). Проблема перевода реалий тесно соприкасается с пресуппозицией, одной из важнейших категорий прагматики.

Самое непосредственное отношение к проблеме реалий имеет тот класс пресуппозиций, который Н.Д. Арутюнова и Е.В. Падучева относят к прагматическим презумпциям, касающимся знаний и убеждений говорящих. "Говорящий, который высказывает суждение S, имеет прагматическую презумпцию Р, если он, высказывая S, считает P само собой разумеющимся - в частности, известным слушателю".

Отсюда следует, что понятие прагматической презумпции тесно связано с понятием фоновых знаний (background knowledge), т.е. исходных знаний, имплицитно присутствующих в высказывании. Перевод вносит существенные коррективы в прагматические презумпции исходного текста.

Ведь если отправитель исходного текста считает P само собой разумеющимся и, стало быть, известным читателю исходного текста, то из этого еще не следует, что данная прагматическая презумпция остается в силе и для читателя перевода - носителя другого языка и другой культуры.

Именно поэтому при передаче реалий, неизвестных или малоиз- 155 вестных иностранному получателю, переводчик нередко предпочитает прибегать к поясняющим добавлениям или к поясняющему (интерпретирующему) переводу: A call to stop the Saturn contract from becoming the pattern is among the 25 resolutions adopted by Local 599 of GM»s Buick City auto complex in Flint, the largest of the UAW contingents in GM - "Требование не допустить, чтобы контракт на строительство центра автомобильной промышленности "Сатурн" стал эталоном на будущее, является одной из 25 резолюций, принятых местной профсоюзной организацией № 599 в Бюик Сити, центре автомобилестроения компании "Дженерал моторс" во Флинте, где сосредоточен крупнейший контингент членов Объединенного профсоюза рабочих автомобилестроительной, аэрокосмической и сельскохозяйственной промышленности, работающих в этой компании".

Здесь отсутствие у отправителя и получателя одинаковых прагматических презумпций обусловливает ряд поясняющих добавлений: the Saturn contract - контракт на строительство центра автомобильной промышленности "Сатурн", GM - компания "Дженерал моторс", local - местная профсоюзная организация, auto complex - центр автомобильной промышленности.

Поясняющий перевод нередко принимает форму развертывания усеченного или сокращенного обозначения той или иной реалии:...they had the best pew at the Foundling...(Thackeray) - "...у них была самая лучшая скамья в церкви воспитательного дома". Foundling в тексте представляет собой усеченный вариант Foundling Hospital «воспитательный дом».

Встречающееся в том же предложении слово pew («скамья со спинкой в церкви») служит основанием для пресуппозиции о существовании в воспитательном доме церкви. Отсюда серия развертывающих трансформаций: Foundling «воспитательный дом» - церковь воспитательного дома.

Наряду с поясняющим дополнением часто используется поясняющий (интерпретирующий) перевод: -...Я тогда, князь, в третьегодняшней отцовской бекеше через Невский перебегал, а она из магазина выходит, в карету садится (Достоевский) - "...You see, Prince, I was just running across Nevsky Avenue in my dad»s long three-year-old overcoat when she came out of the shop and got into her carriage." Здесь бекеша - «старинное долгополое пальто» - объясняется как long overcoat.

Порой реалия, знание которой входит в прагматическую презумпцию, лежащую в основе исходного текста, одновременно представляет собой аллюзию - стилистическую фигуру, намек посредством упоминания общеизвестного реального факта, исторического события, литературного произведения и т.п. Приведем в качестве примера известный эпизод из "Пигмалиона" Б. Шоу. Профессор Хиггинс удивляет прохожих своей феноменальной способностью определять, откуда они родом, по их выговору.

В разговор вмешивается саркастически настроенный прохожий и говорит, что он легко определит, откуда сам Хиггинс: I сап teil you where you come from. You come from Anwell. Go back there - "Я вам скажу, откуда вы сами. Из Бедлама. Вот и сидели бы там". Hanwell (или, как его произносит говорящий на кокни прохожий, Anwell) - название лондонского пригорода, где расположена известная психиатрическая клиника - факт, входящий в фоновые знания читателя, но едва ли известный русскому.

Переводчик использует интергипонимический сдвиг: Хэнуэл - Бедлам. Ср. еще один пример из Шоу: At Harrow they called me the Woolwich Infant - "В Хэрроу меня звали "мальчик из арсенала"". Woolwich Infant, кличка, которую дали одноклассники персонажу из "Майора Барбары" Стивену, - намек на его происхождение: Вулидж - район в восточном Лондоне, где расположен знаменитый арсенал (отец Стивена - крупный оружейный фабрикант).

Перевод на русский язык потребовал раскрытия импликации: the Woolwich Infant - "мальчик из арсенала". Среди переводимых аллюзий особое место занимают ссылки на литературные произведения и литературных персонажей, хорошо известных получателю исходного текста, но необязательно знакомых получателю конечного текста.

Так, в русском языке источником многочисленных литературных аллюзий является "Горе от ума" Грибоедова, произведение малоизвестное и американскому читателю.

Дословная передача такого рода аллюзий, как правило, не достигает своей цели, оставляя нераскрытой лежащую в ее основе импликацию, например: Их злоба, негодование, остроумие - помещичьи (даже дофамусовские)...(Достоевский) - Their malice, Indignation, and wit are all typical of the men of that class (even before Famusov)... Even before Famusov, не снабженное ни примечанием, ни поясняющим дополнением, никак не может быть признано прагматически эквивалентным рус. даже дофамусовские.

Здесь, очевидно, необходимо раскрыть аллюзию либо путем построчного комментария, либо одним из описанных выше способов: early in the Century, at the turn of the Century, etc. Иногда возникает возможность нахождения сходной литературной аллюзии из другого, хорошо известного иноязычному получателю, источника. Этот прием, нередко используемый переводчиками, требует предельной осторожности.

Ср., например, следующие переводы одного и того же отрывка из "Идиота" Достоевского:...ведь ты мертвый, отрекомендуйся мертвецом: скажи, что "мертвому можно все говорить"... и что княгиня Марья Алексеевна не забранит, хаха! - а) перевод отечественного переводчика Ю.М. Катцера: -...but you»re dead, you know. Introduce yourself to her as a dead man and say, "The dead are allowed to say anything" - Princess Maria Alekseevna wont scold you ha-ha!

Здесь Princess Maria Alekseevna сопровождается примечанием переводчика: A personage in Wit Works Woe, the celebrated classical comedy in verse by Alexander Griboyedov (1795-1829). Roughly, the Russian equivalent of Mrs. Grundy; б) перевод английского драматурга Т. Мортона. Думается, что превращение княгини Марьи Алексеевны в госпожу Гранди привносит в текст "чуждый национальный колорит", приводит к его "англизации". Поэтому более приемлем перевод Ю.М. Катцера. Рассмотрим вопрос о роли переводческих примечаний в переводе реалий.

Сравнение двух переводов романа Достоевского "Идиот" свидетельствует о том, что Ю.М. Катцер широко использует этот прием, тогда как в переводе Д. Магаршака примечания переводчика практически не встречаются. Без пояснения или примечания смысл аллюзии в переводе Магаршака часто остается неясным: Подколесин в своем типическом виде, может быть, даже и преувеличение, но отнюдь не небывальщина (Достоевский) - As a type, Gogol»s character Podkolyosin is perhaps an exaggeration but he is not by any means a myth. Для адекватного раскрытия аллюзии необходимо было примечание или объяснительное дополнение, раскрывающее релевантные для данного текста черты Подколесина (нерешительный, колеблющийся, неуверенный в себе, например: Gogol»s irresolute character Podkolyosin...).

Отсутствие в переводе M. Паркера ссылки на источник аллюзии не дает возможности воспроизвести существенный элемент культурного фона "Героя нашего времени": На западе пятиглавый Бешту синеет, как "последняя туча рассеянной бури" - Five-peaked Beshtau looms blue in the west like "the last cloud of a dispersed storm" (по-видимому, следовало: like Pushkin»s "last cloud...").

Точно так же возникают сомнения относительно раскрытия смысла аллюзии в переводе на русский язык следующего отрывка из пьесы Шоу "Майор Барбара": Underschaft...."My ducats and my daughter!" - "Андершафт. "Мои дукаты и моя дочь!"" В этом эпизоде Андершафт цитирует слова Шейлока из пьесы Шекспира "Венецианский купец", когда узнает, что его дочь сбежала, унеся с собой его деньги.

Широко известная в английском языке цитата, импликация которой предельно ясна читателю оригинала, едва ли будет полностью понятна русскому читателю.

Раскрытие лежащих в основе текста пресуппозиций и импликаций требует порой глубокого проникновения во внеязыковой контекст. Об этом, в частности, свидетельствует следующий отрывок из книги "Don t Fall Off the Mountain", автобиографии американской кинозвезды Шерли Маклейн:

«I was born into a cliche-loving middle class Virginia family. То be consistent with my background I should have married an upstanding member of the community and had two or three strong-bodied children who ate Wonder Bread eight ways.»

Этот пример приводится в книге В. Вильса. Пример сопровождается переводом на немецкий язык Евы Шенфельд: Ich wurde in ein; traditionsbewusste KleinbOrgerfamilie Virginias hineingeboren.Um den klischeevorstellungen meiner Umwelt zu genugen, hatte ich ein aufstrebendes Gemeindemitglied ehelichen und ihm zwei bis drei wohlgeratene Kinder gebaren mussen, die Gesundheitsbrot auf acht verschiedene Arten assen. Не удовлетворенный этим переводом, Вильс предлагает свой собственный вариант: Ich kam im Virginia als King einer klischeeliebenden Mittelstandsfamilie zur Welt.

Hatte ich ihren gesellschaftlichen Vorstellungen treu bleiben wollen, hatte ich ein stattliches Mitglied unserer Gemeinde heiraten und zwei oder drei kraftige Kinder bekommen (kriegen) mussen, die Golden Toast auf achterlei Art assen. Ср. наш собственный перевод этого отрезка на русский язык: «Я родилась в Вирджинии в мыслящей прописными истинами мещанской семье.Если бы я осталась верной своей среде, то вышла бы замуж за столпа местного общества и родила бы ему двух или трех крепышей, вроде тех, которых изображают на рекламах детского питания».

Здесь основной пресуппозицией, лежащей в основе выбора языковых вариантов при переводе, является то, что автор порвал со своей средой. Отрицательное, ироническое отношение к этой среде является лейтмотивом всего отрывка. Так, Е. Шенфельд передает middle-class family как Kleinburgerfamilie.

В. Вильсу такой перевод представляется отступлением от подлинника, переоценкой, привносящий в текст пейоративную коннотацию. С этим едва ли можно согласиться (ведь и в английском языке middle-class не вполне нейтральное понятие). Известная нейтрализация оценочного признака происходит при передаче англ, cliche-loving посредством нем. traditionsbewusst, но это компенсируется при передаче background словосочетанием Klischeevorstellungen meiner Umwelt.

Пожалуй, наиболее интересным компонентом этого отрывка является его концовка:...two or three strong-bodied children who ate Wonder Bread eight ways. Разумеется, американскому читателю хорошо знаком этот широко рекламируемый продукт. Фраза who ate Wonder Bread eight ways воспроизводит в несколько модифицированном виде текст популярной рекламы. Вариант, предлагаемый Е. Шенфельд (die Gesundheitsbrot auf acht verschiedene Arten assen), не раскрывает коннотации оригинала.

Единственное преимущество, которым обладает, по сравнению с ним, вариант В. Вильса, - это введение в текст названия хлебного продукта - Golden Toast, знакомого западногерманскому читателю. Однако и здесь коннотация исходного текста не раскрыта. Попытаемся обосновать предлагаемый нами перевод. Фраза clicheloving middle-class family переводится как «мыслящая прописными истинами мещанская семья».

В русском языке слово клише чаще всего ассоциируется с газетными штампами и означает шаблонное выражение, избитую мысль. Отсюда - «мыслящая прописными истинами», выражение, более приемлемое в данном контексте и более понятное, чем, скажем, «любящая клише». В предлагаемом нами варианте middle-class family переводится как «мещанская семья», что вполне соответствует общей оценочной коннотации отрывка.

Наконец, в концовке предпринимается попытка раскрыть скрытые ассоциации текста....two or three strong-bodied children who ate Wonder 159 Bread eight ways передано как «...двух или трех крепышей, вроде тех, которых изображают на рекламах детского питания». Такой перевод может показаться несколько вольным. Однако он прагматически мотивирован установкой на русского получателя.

В самом деле, если у американского читателя цитата из текста хорошо известной рекламы "чудо-хлеба" (...ate Wonder Bread eight ways) вызывает ассоциации с изображением упитанных малышей, то у русского читателя семантически эквивалентный перевод может вызвать подобные ассоциации лишь при наличии пространных примечаний и разъяснений. Предлагаемый нами вариант построен на отказе от аллюзии, которая содержится в исходном тексте. Вместо нее вводится знакомый читателю образ, основанный на ассоциативной связи рекламы детского питания и пышущих здоровьем малышей. Так раскрывается намек, остающийся нераскрытым при дословном воспроизведении концовки текста.

Еще одним важным аспектом учета установки на получателя является отражение в речи персонажей социально детерминированной вариативности языка - стратификационной, связанной с делением общества на социальные страты - слои, группы и т.п., и ситуативной, связанной с меняющимися параметрами социальной ситуации. Ниже рассматривается речь, изображаемая в художественном тексте, т.е. в какой-то мере обработанная и стилизованная.

Как правило, автор не воспроизводит натуралистически спонтанную речь с ее многочисленными отклонениями от языковых и логических правил. Речевые характеристики, в которых выявляется стратификационная и ситуативная вариативность речи персонажей, обычно присутствуют в ней в виде отдельных маркеров (социальных, локальных, ролевых), характеризующих персонажей через особенности их языка.

Сложность данной проблемы заключается в том, что эти маркеры приходится воссоздавать средствами другого языка, где сама система стратификационной и ситуативной дифференциации часто носит совершенно иной характер. Одной из самых сложных задач является передача стратификационной вариативности, находящей свое выражение в локальных особенностях речи.

При передаче диалектной речи и просторечия широко используются различные компенсационные приемы:...на гробе родительском ночью брат кисти литые, золотые обрезал... Они, дескать, эвона каких денег стоят. Да ведь он за это одно в Сибирь пойти может, если я захочу, потому оно есть святотатство (Достоевский) - That brother of mine cut off he tassels from my dad»s coffin at night; solid gold they was; cost a fortune, they does.