Т.П. Лебедева - Геополитика (учебное пособие), страница 4

Мэхэн утверждал, что могущество государства обеспечивается «морской силой». В отличие от Ратцеля и Челлена, он выдвинул идею преимущества морской державы над континентальной. Американский геополитик утверждал, что обладание морем или контроль над ним являются теперь и всегда были великими факторами в истории мира. «Морская сила» государства, по Мэхэну, - это наличие военного флота, торгового флота и военно-морских баз. Он выделял шесть критериев, которые могут обеспечить государству планетарный статус:

1. Географическое положение государства, его открытость морям, возможность морских коммуникаций с другими странами. Протяженность сухопутных границ, способность контролировать стратегически важные регионы.

2. Конфигурация государства, прежде всего конфигурация морских побережий, и количество портов на них расположенных, от чего зависит процветание торговли и стратегическая защищенность страны.

3. Протяженность береговой линии (чем больше, тем лучше).

4. Численность населения страны, что важно для оценки способности государства строить флот и его обслуживать.

5. Национальный характер, проявляющийся в способностях народа к занятию торговлей.

6. Политический характер правления, от которого зависит ориентация лучших природных и человеческих ресурсов на создание морской силы.

Мэхэн был уверен, что только морская сила обеспечит Соединенным Штатам Америки планетарную судьбу, мировое господство. Для этого США необходимо положить конец изоляции, построить мощный флот, расширить участие в мировой политике, международной торговле. Он предлагал создать американо-британский альянс, который управлял бы морями и океанами мира, и был противовесом материковым державам, контролирующим большую часть Евразии, в первую очередь России и Китаю, во вторую – Германии; бдительно следить за экспансией Японии в Тихом океане и противодействовать ей; координировать вместе с европейцами совместные действия против народов Азии. Если рассматривать американскую военную стратегию на протяжении XX века, то вполне очевидно, что она строилась в прямом соответствии с идеями Мэхэна.

Американским геополитиком была предпринята одна из первых попыток анализа планетарных геополитических структур, «больших пространств». Основной такой структурой, способной вследствие интенсивности торговли и политической активности бороться за мировое влияние, он считал «северную континентальную полусферу», южная граница которой маркируется Суэцким и Панамским каналами. Наиболее важным элементом внутри данной полусферы в пределах Евразии он называл Россию, как доминантную континентальную державу. В его геополитическом проекте-прогнозе Соединенным Штатам отводилась роль мирового лидера, лидера европейской цивилизации, преемника и наследника Великобритании, что впоследствии и было реализовано.

Планетарное значение у Мэхэна приобрел принцип «анаконды», примененный американским генералом Мак-Клелланом в северо-американской гражданской войне 1861-1865 гг. Американский геополитик считал, если мощь государства определяется «морской силой», то в случае противостояния стратегической задачей номер один является недопущение обретения этой силы противником. Согласно Мэхэну, евразийские державы (Россия, Китай, Германия) следует удушать в кольцах «анаконды», сдавливая континентальную массу за счет выведенных из-под ее контроля береговых зон и перекрывая по возможности выходы к морским пространствам. Мэхэновская стратегия «анаконды» реализовывалась в первой и второй мировых войнах, но особенно очевидной она была в эпоху холодной войны, когда США и их союзники стремились изолировать континентальную мощь СССР, сковывали его вооруженные силы по периметру всей территории, а во внешнем кольце создавали постоянную ракетно-ядерную угрозу. В евразийской прибрежной зоне Соединенные Штаты создали две линии военно-морских баз: с запада вдоль евразийского побережья простирались военные блоки НАТО, СЕАТО, СЕНТО.

В теории хартленда (Сердцевинной земли) британского географа Х.Д. Маккиндера (1861-1947), изложенной в его известной работе «Географическая ось истории» (1904), впервые была представлена целостная геополитическая картина мира, состоящая из трех основных регионов – хартленд, внутренний полумесяц, внешний полумесяц. Определяющим моментом в судьбе народов и государств Маккиндер считал их географическое положение. Он утверждал и одновременно опасался, что в границах Мирового острова, куда входят Азия, Африка и Европа, находится Евразийский континент, а в центре последнего – «сердце мира», или «хартленд» - континентальные массы Евразии, осевой регион мировой политики, который в XX веке может контролировать весь мир, ибо баланс сил меняется в его пользу. Согласно Маккиндеру, любая континентальная держава (для Маккиндера хартленд – это, прежде всего, Россия и Германия – два самых опасных противника Англии), захватившая господствующее положение в осевом регионе – хартленде, будет соперником Великобритании в борьбе за обладание статуса мирового лидера. В связи с этим британский геополитик сформулировал тезис, ставший впоследствии афоризмом: тот, кто управляет Восточной Европой, тот управляет хартлендом, тот, кто управляет хартлендом, тот командует Мировым островом, тот, кто управляет Мировым островом, тот командует всем миром. Высокий геополитический статус хартленда Маккиндер объяснял двумя факторами. Первый - недоступность хартленда для судов морских держав. Второй фактор – это развитие транспортной технологии, которая обладает способностью изменять физические свойства пространства Земли. Транспортные артерии, по мнению Маккиндера, способствуют большему единению континентальных территорий и проникновению на сопредельные территории. В начале XX века, по мнению Маккиндера, эра превосходства океанического полушария подходит к концу, а новые транспортные технологии, прежде всего железные дороги, меняют вектор геополитических сил в пользу континентального полушария. «…Теперь трансконтинентальные железные дороги изменяют положение сухопутных держав, и нигде они не работают с такой эффективностью, как в закрытых центральных районах Евро-Азии…» ¹⁵. Именно с развитием транспортных технологий Маккиндер связывал экономическое и пространственное могущество хартленда.

Точные границы хартленда Маккиндером не проводились, более того, они менялись от работы к работе, но всегда в центре хартленда лежала значительная часть России, занимающая в Евразии, по его мнению, центральное стратегическое положение, которое в Европе принадлежит Германии. В модели Маккиндера хартленд окружает планетарный пространственный элемент – внутренний полумесяц, который представляет собой евразийский пояс прибрежных территорий, включающий морские страны Европы, Ближний и Средний Восток, Индию, Юго-Восточную Азию и Китай. Именно эти обширные территории как щит защищают хартленд, но сами могут быть объектом экспансии со стороны морских держав. За внутренним полумесяцем следует внешний, или «островной», полумесяц, включающий острова и континенты за пределами Евразии: Британию, Южную Африку, Австралию, обе Америки, Японию, мощь которых будет уменьшаться по мере расширения территории континентального союза и укрепления его ресурсной базы. Сплочение внутреннего и внешнего полумесяца океанических государств под британским водительством, по мнению Маккиндера, могло бы блокировать хартленд, не допустить роста его геополитической мощи.

Британский геополитик предвидел столкновение двух главных континентальных держав Германии и России в борьбе за хартленд и рассматривал эту перспективу прежде всего с точки зрения интересов Англии, которая должна будет в этой схватке держать сторону России. Чтобы избежать мировой войны и противостоять могуществу хартленда, предотвратить возможное движение Германии на восток, к центру хартленда, чего особенно опасался Маккиндер, сохранить баланс сил на Евразийском континенте и мировое лидерство Великобритании, необходимо, по его мнению, создать «срединный ярус» независимых государств между Германией и Россией. Хотя такие государства в Восточной Европе и были созданы после Первой мировой войны (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва, Польша Чехословакия, Румыния), но они, как показало Мюнхенское соглашение 1938 года, оказались неэффективным буфером. Мир не избежал новой войны.

Как свидетельствуют итоги Второй мировой войны, геополитические прогнозы и опасения британского геополитика относительно хартленда не были безосновательными: сильное давление из хартленда в западном, восточном и южном направлениях привело к еще большему его контролю над Евразией, образовался блок континентальных держав, превышающих по площади империю Чингизхана, во главе с СССР. Хартленд, как и прогнозировал Маккиндер, действительно стал сильным влиятельным пространством, но не благодаря тем факторам, на которые указывал английский геополитик (транспортные технологии, особенно в азиатской части, до сих пор остаются насущной проблемой России), а в результате победы в войне. В последних работах Маккиндер, отдавая дань изменившейся после Второй мировой войны геополитической картине мира, достаточно точно определяет будущий глобальный геополитический конфликт как противоборство между хартлендом (СССР) и странами «внешнего полумесяца» и призывает западные страны, объединившись, отстаивать концепцию «атлантической цивилизации». Позже эта идея нашла реальное воплощение в создании блока НАТО.

Если Маккиндера волновала возможная утрата статуса мирового лидера Великобританией, то крупнейший представитель немецкой школы геополитики Карл Хаусхофера (1869-1946) был обеспокоен будущей политической судьбой Германии. В своих геополитических концепциях Хаусхофер развивал многие идеи отцов-основателей классической геополитики Ратцеля и Челлена. Он был солидарен с отцами - основателями геополитики в понимании того, что есть геополитика, какова ее роль и значение. «Геополитика, - писал Хаусхофер, - есть наука об отношениях земли и политических процессов. Она зиждется на широком фундаменте географии, прежде всего географии политической, которая есть наука о политических организмах в пространстве и об их структуре. Более того, геополитика имеет целью обеспечить надлежащим средством политическое действие и придать направление политической жизни в целом. Тем самым геополитика становится искусством, именно – искусством руководства практической геополитикой. Геополитика – это географический разум государства» ¹⁶. Основная цель государства, по его мнению, - это расширение жизненного пространства, которое позволяет стать экономически и политически независимым, т.е. великой державой. «…Геополитический подход, - подчеркивал Хаусхофер, - выступает как необходимость, и в гораздо большей степени для того партнера, который при проведении границы был ущемлен в отправлении его жизненных функций, чем для того, который получил от этого преимущества» ¹⁷. Ущемленной страной Хаусхофер видел Германию: после первой мировой войны Германия потеряла все свои колонии и оказалась зажатой в центре Европы. Немецкий ученый и политик считал своим долгом найти и обосновать пути и методы достижения геополитической мощи немецкого государства. Оперируя основными геополитическими категориями своих предшественников, прежде всего такими как «жизненное пространство», «пространство как фактор силы», признавая грандиозность планетарных идей Маккиндера, учитывая реальную геополитическую ситуацию, стремление Германии достичь преимущества одновременно и на Суше и на Море, К.Хаусхофер сформулировал три возможных, по его мнению, геополитических сценария, предусматривающих интересы Германии: теорию Больших пространств, панрегионализм и теорию континентального блока.

Концепция Больших пространств Хаусхофера – это формирование геополитических макроструктур на преобладании или смене широтных и меридиональных тенденций экспансий мировых держав. Согласно Хаусхоферу, настоящие геополитические структуры (Большие пространства), развивающиеся по меридиональным направлениям (США – Латинская Америка; Европа – Африка; Япония – Океания; «стратегия теплых морей СССР), во второй половине XX века сменятся широтным порабощением США всей планеты. Хаусхофер фактически предугадал ориентацию геополитических устремлений США по линии Запад-Восток. Он был уверен, что будущее планеты зависит от результатов борьбы двух тенденций: сможет ли англо-американская экспансия вдоль параллелей побороть сопротивление восточно-азиатской экспансии вдоль меридианов. Опасаясь данной геополитической тенденции, которая будет безусловным препятствием для восстановления былого величия Германии, Хаусхофер стремился поделить мир заранее. Так появилась его концепция панрегионализма, согласно которой объединение государств, формирование глобальных регионов происходит на основе так называемых пан-идей, т.е. социально-экономической, социально-политической и идеологической общности, и которая весьма похожа на современного механизм формирования больших пространств. Пан-идеи, писал Хаусхофер, - это широкие цели, но только те, «которые, - возвышившись над откровенно завоевательским и эксплуататорским мышлением, - выступали носителями культурных миссий…» ¹⁸. Когда пан-идеи воплощаются на просторах Земли, они становятся объектом геополитики. Именно пан-идеи, по мнению Хаусхофера, должны стать основой новой мировой системы, которая будет формироваться в результате упадка Великобритании и более мелких морских держав и в которой доминирующее положение займет Германия. В своей первой панрегионалистской модели Хаусхофер разделил мир на три с севера на юг ориентированных панрегиона, каждый из которых состоял из ядра и периферии, а также обладал экономической самодостаточностью: (1) Пан-Америка с ядром в США; (2) Евро-Африка с ядром в Германии; (3) Пан-Азия с ядром в Японии. Из этой модели вовсе было не ясно, какую роль в ней играет СССР. Позже он предложил другую панрегионалистскую модель – четырехчленное деление мира: четвертым панрегионом стала Пан-Россия с ее сферой влияния в Иране, Афганистане и на Индостане. Формирование после Второй мировой войны биполярного мира сделало понятие панрегионов временно несостоятельным. Однако с распадом биполярной системы мира, с распадом мировой социалистической системы вначале экономические блоки, а в настоящее время и так называемые панрегионы фактически возвращаются в мировую практику.

Хаусхофер хотел процветания и величия Германии, а потому искал возможности для этого, исходя из создавшихся внешнеполитических и внутриполитических условий и тенденций. В начале 40-х годов XX века он оставил панрегионалистскую концепцию и перешел к теоретическому обоснованию другой идеи - большого континентального блока, или геополитической оси: Берлин – Москва – Токио, т.е. ориентация Германии на Восток. «Самым крупным и самым важным поворотом в современной мировой политике, - подчеркивал Хаусхофер, - несомненно, является формирование мощного континентального блока, охватывающего Европу, Северную и Восточную Азию» ¹⁹. Он понимал, что положение Германии в центре Европы делало ее естественным противником западных морских держав – Англии, Франции, в перспективе США. Сами талассократические геополитики также не скрывали своего отрицательного отношения к Германии и видели ее (наряду с Россией) одним из главных геополитических противников морского Запада. Хаусхофер вслед за Ратцелем и Маккиндером считал, что континентальная держава обладает значительным преимуществом над морской, вследствие чего рассматривал Германию и Россию как ядро Евразийского союза. В перспективе к этому ядру могут присоединиться Япония и Китай, в результате чего будет создан трансконтинентальный блок. В статье «Континентальный блок» Хаусхофер писал: «Евразию невозможно задушить, пока два самых крупных ее народа – немцы и русские – всячески стремятся избежать междоусобного конфликта, подобного Крымской войне или 1914 году: это аксиома европейской политики» ²⁰. В этой же работе он отмечал, что очень сильный континентальный блок способен парализовать «политику анаконды» англо-саксонского мира в военно-политическом, военно-морском и экономическом отношениях. Только идея Евразии, воплощаясь политически в пространстве, даст Германии возможность для долговременного расширения ее жизненного пространства». Восток он рассматривал как жизненное пространство, дарованное Германии самой судьбой.