приобретения, тогда как за оставшийся сумой лицу С придется обращаться с требованием к лицу А. Вывод об отсутствии минимизации транзакционных издержек сторон и нагрузки на судебную систему станет еще более очевидным, если предположить, что и лицо А в свою очередь также могло возмездно получить спорное имущество от третьего лица, в связи с чем, по логике Д.В. Новака, кондикционное требование к нему также не сможет быть удовлетворено.

Фактором, которому действительно должно придаваться значение в рассматриваемых ситуациях, является риск банкротства лица А, а также риск его недосягаемости для исков лиц С и В (например, в силу неизвестности места нахождения физического лица или ликвидации юридического лица). Представляется, что подобные риски должно нести лицо В, так как именно оно избрало лицо А в качестве своего контрагента.

Кроме того, не следует упускать из виду и то обстоятельство, что сама допустимость кондикционного иска лица С против лица А вызывает определенные сомнения. Сделка аренды или купли-продажи между лицом А и В является недействительной, лицо А неосновательно (по недействительной сделке) получило денежные средства за счет лица В, при том что само лицо А не могло и не передало лицу В ни права пользования имуществом (при аренде), ни тем более права собственности (при купле-продаже) (т.е. со стороны лица А сделка полностью исполнена не была). Конечно, лицо С может одобрить данную сделку, тем самым устранив недействительность сделки и неосновательность получения денежных средств лицом А по отношению к лицу В и поставив вопрос о договорной или кондикционной обязанности лица А выплатить лицу С соответствующую сумму, теперь уже полученную за счет лица С. Однако в отсутствие подобного одобрения и при недействительности сделки лицо А не может считаться неосновательно получившим денежные средства за счет лица С.

При рассмотрении вопросов кондикционной ответственности в связи с неосновательным использованием и потреблением имущества в трехсторонних отношениях должно учитываться специальное регулирование отношений

собственника и незаконного владельца, возвращающего вещь в порядке виндикационного иска (ст. 303 кодекса), в части обязанности владельца по возврату доходов, извлеченных из вещи за время владения. Политико-правовые идеи, лежащие в основе данного регулирования, и обосновывающие, в частности, нежелательность возложения на добросовестного возмездного владельца обязанности возмещения собственнику стоимости потребленных плодов вещи (включая и само пользование вещью), были подробно изложены Л.И. Петражицким в его выдающейся работе «Права добросовестного владельца

на доходы с точки зрения догмы и политики гражданского права» ¹⁵³. Однако

данные политико-правовые идеи и вытекающее из них регулирование, по признанию самого Л.И. Петражицкого, представляют собой исключение из одного из самых основных и существенных принципов частнохозяйственного строя – гарантии собственнику доходов от предмета его собственности¹⁵⁴. Соответственно, специальное регулирование ряда ситуаций в данной области не влияет на общее регулирование кондикционных обязательств, в том числе по интересующему нас вопросу. Тем более что исключение кондикционной ответственности в ряде таких специальных случаев не основано на представлении об отсутствии положительного изменения в совокупном имуществе пользователя в связи с событием обогащения.

В заключение анализа данного вопроса следует отметить, что, как будет видно из следующей главы настоящей работы, посвященной регулированию кондикционных обязательств в иностранных правопорядках, вывод о принципиальной допустимости кондикционного требования собственника в рассматриваемых ситуациях находит поддержку с позиции сравнительного правоведения. В германском праве факт предоставления неосновательно обогатившимся лицом платы третьему лицу в связи с получением обогащения не исключает кондикционного требования собственника. Согласно Принципам европейского права неосновательного обогащения данный факт не влияет на

¹⁵³ Петражицкий Л.И. Права добросовестного владельца на доходы с точек зрения догмы и политики гражданского права. М.: Статут, 2002.

¹⁵⁴ Там же. С. 302–303.

возникновение кондикционного требования, но в некоторых случаях может использоваться в качестве возражения против него. При этом следует учитывать, что выдвижение подобного возражения, по общему правилу, возможно только тогда, когда расходы, приведшие к невозникновению положительного изменения в совокупном имуществе получателя ценности, были понесены добросовестного¹⁵⁵. Таким образом, признание предметом кондикционного требования положительного изменения в имуществе повлекло бы за собой необходимость дифференцировать само понятие обогащения для случаев добросовестного и недобросовестного расходования средств получателем ценности, что выглядит абсурдным¹⁵⁶. Признание предметом кондикционного требования положительного изменения в совокупном имуществе обогатившегося является ошибочным.

Таким образом, определение понятия обогащения, имеющего первостепенное значение для установления и исследования его возможных форм и проявлений, остается terra incognita отечественной доктрины. При этом, как будет показано в ходе последующего изложения, ставшие традиционными в учении об обогащении категории приобретения и сбережения имущества в их современной интерпретации ясности в вопросе о содержании данного понятия не добавляют.

Обоснованность самого выделения указанных форм обогащения вызывает сомнение. Ранее уже было продемонстрировано, что в правовой доктрине на протяжении всего периода ее развития отсутствовало и в настоящее время отсутствует единство взглядов касательно отнесения конкретных случаев обогащения к той или иной его форме. Сам по себе уже этот факт должен был подтолкнуть исследователей к проверке вопроса об обоснованности всей

¹⁵⁵ Как будет видно из последующего изложения, требование добросовестности обогатившегося для возможности применения возражения об утрате/отсутствии обогащения признается во всех анализируемых в данной работе иностранных правопорядках.

¹⁵⁶ Напротив, представляется вполне допустимым ставить в зависимость от добросовестности наличие возражения об отсутствии/утрате обогащения.

классификации¹⁵⁷. Как было показано ранее, деление случаев обогащения на приобретение и сбережение имущества (с позиции классических дефиниций, используемых современными авторами) не основано на едином критерии. Если в случаях приобретения имущества речь идет о получении имущественной ценности, расширяющей состав имущества лица, то в случаях сбережения имущества говорят о не уменьшении имущества в ситуации, когда уменьшение должно было произойти. То есть, само по себе, не уменьшение имущества (сохранение его в прежнем состоянии) не является обогащением (в отличие от увеличения имущества как такового). Далее, с точки зрения указанной классификации затруднительна оценка случаев, в которых в результате действий одного лица происходит увеличение объема имущества другого лица, хотя эти действия не связаны с передачей ни имущественного права, ни даже владения вещью, как, например, при ремонте или улучшении вещи, увеличивающих ее стоимость. Несмотря на то, что здесь имеется увеличение имущества на стороне собственника вещи, и соответственно, выполняется критерий приобретения имущества, ряд авторов, в частности, Д.В. Новак, настаивают на отнесении таких

случаев к сбережению имущества¹⁵⁸. Весьма показательно, что Д.В. Новак,

полемизируя с С.Д. Дамбаровым об отнесении услуг, работ и улучшений имущества к случаям приобретения, в обоснование своей позиции ссылается на то, что только то имущество может являться предметом неосновательного приобретения, которое можно вернуть в натуре¹⁵⁹. По существу, мы сталкиваемся с ситуацией, когда недостаточность (ошибочность) выбранных критериев заставляет специалистов использовать и иные, совершенно чуждые изначальной классификации критерии.

¹⁵⁷ К сожалению, закрепление указанных форм обогащения на законодательном уровне, по видимому, было воспринято российскими учеными-правоведами как безусловная гарантия истинности указанных категорий. Для науки, однако, данный факт не имеет сколько-нибудь серьезного значения.

¹⁵⁸ Как видно из предшествующего изложения, многие специалисты относили данные случаи к приобретению имущества.

¹⁵⁹ Новак Д.В. Неосновательное обогащение в гражданском праве. С. 222.

Неудовлетворительность выделения приобретения и сбережения имущества как форм обогащения становится еще более очевидной, если обратиться к существу указанных категорий.

Сразу отметим, что недостатки принятой догматической конструкции обогащения, связанные с выделением его традиционных форм, могут быть наиболее наглядно продемонстрированы при комплексном анализе обеих форм обогащения. Однако для удобства восприятия материала представляется целесообразным предварить подобный анализ рассмотрением наиболее спорных положений и внутренних противоречий в позициях современных авторов применительно к каждой из рассматриваемых форм.

§ 2. Категория приобретения имущества

Как было установлено в ходе предшествующего исследования, современное понимание приобретения имущества представлено, главным образом, четырьмя группами взглядов, которые понимают под ним получение имущественных прав; получение имущественных прав и вещей (владения вещами); получение имущественных прав, вещей, услуг и иных экономических благ; получение вещей (владения вещами).

Рассмотрим первую из них. Как было показано в параграфе, посвященном развитию доктрины неосновательного обогащения в 1922–1964 г.г., ограничение случаев приобретения имущества получением имущественных прав сначала было предложено М. Гурвичем без каких-либо веских аргументов, затем некритически воспринято большинством его современников и последователей. Кроме того, что данное ограничение не соответствовало предшествующей традиции, ряд случаев, квалифицируемый самими сторонниками этого ограничения в качестве приобретения имущества (например, улучшение имущества или получение услуги), также не удовлетворял заданному требованию. Основной же недостаток данной позиции заключается в том, что она не в полной мере отвечает целям института кондикционных обязательств и потребностям современного оборота.

Механизм кондикционных обязательств мог бы позволить эффективно решать

ряд проблем отечественного права, связанных с возвратом лицу не являющегося имущественным правом объекта, неосновательно полученного другим лицом. В качестве примера можно сослаться на случаи кондикции владения, записи в реестре и ранга залогового кредитора.

Под кондикцией владения понимается требование о возврате неосновательно полученного владения вещью. В современной России данное требование, известное российскому дореволюционному праву, а также ряду иностранных правопорядков, фактически получило признание на уровне практики высших судебных инстанций. В качестве основных примеров следует назвать случай истребования вещи, полученной лицом на основании незаключенного договора аренды, а также случай истребования вещи, переданной по недействительному договору.

Так, в постановлении от 25.03.2008 № 13675/07 по делу № А12-9011/06-С39 Президиум ВАС РФ по существу пришел к выводу о том, что подлежит удовлетворению иск об освобождении помещения, предъявленный лицом, передавшим имущество по договору аренды, признанному незаключенным, вне зависимости от того, было ли истцом доказано право собственности на спорное имущество. Как правильно отмечает Д.В. Новак, надлежащей правовой квалификацией удовлетворенного иска следует признать требование из неосновательного обогащения¹⁶⁰, хотя вопрос о том, насколько удовлетворение подобного требования соответствует действующим положениям кодекса о кондикционных обязательствах, по нашему мнению, остается открытым. Кроме того, в п. 10 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.02.2014 г. №

165 «Обзор судебной практики по спорам, связанным с признанием договоров незаключенными» была прямо закреплена позиция, согласно которой в порядке кондикционного требования можно истребовать индивидуально-определенную вещь, переданную по незаключенному договору, не доказывая свое право собственности на спорную вещь.

¹⁶⁰ Новак Д.В. Неосновательное обогащение в гражданском праве. С. 314.

В п. 3 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 13.11.2008 г. №

126 «Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с истребованием имущества из чужого незаконного владения» ВАС РФ указал, что для возврата полученного по недействительной сделке не подлежат исследованию основания возникновения прав сторон на переданное по сделке имущество. Стороны должны доказать только факт передачи имущества во исполнение недействительной сделки. Учитывая, что есть основания рассматривать получение исполнения по недействительной сделке в качестве частного случая неосновательного обогащения¹⁶¹, а само реституционное требование – как

кондикционное¹⁶², данная позиция ВАС РФ так же означает не что иное, как

¹⁶¹ См., в частности: Новак Д.В. Неосновательное обогащение в гражданском праве. С. 319; Белов В.А. Гражданское право. Особенная часть. М., 2004. С. 716; Соломина Н.Г. Указ. соч. С. 63; Туктаров Ю.Е. Требование о возврате полученного по недействительной сделке // Недействительность в гражданском праве: проблемы, тенденции, практика: Сборник статей / отв. ред. М.А. Рожкова. М.: Статут, 2006. С. 144–173 (СПС Консультант- Плюс).

¹⁶² Природа реституционного требования является предметом длительных дискуссий, подробное рассмотрение которых не входит в задачи настоящего исследования. В частности, по мнению К.И. Скловского, реституционное требование является чрезвычайным средством с заметным публичным элементом, отличным от иных гражданско- правовых требований. В то же самое время он пишет, что в тех случаях, когда в порядке реституции истребуются

не вещи, а деньги, в том числе стоимость пользования вещами, работ или услуг, единственным применимым