105872 (Ладога и Ладожская земля VIII—XIII вв.), страница 5

Указание на сочлененность Ладоги и юго-восточного Приладожья не расходятся с тем, что мы знаем о юго-восточном Приладожье эпохи раннего средневековья. Здесь по течению рек Видлицы, Тулоксы, Олонки, Свири, Ояти, Паши, Капши, Воронеги и Сяси выявлена богатая курганная культура конца IX — начала XIII в. прибалтийско-финского населения. Его конкретная принадлежность определяется по-разному. Среди претендентов весь и корелы. Наиболее вероятным мне кажется утверждение В. А. Назаренко о том, что это приладожская чудь. В зоне этой группировки зафиксированы в 172 группах 1113 курганов.[112] Расцвет приладожской курганной культуры, как впрочем и само ее проявление, во многом обязан соседствует Ладоги.[113] Местные финны довольно рано в X—XI вв. втянулись в торговлю с Ладогой и за пушнину они приобретали украшения, утварь, оружие, дорогие ткани.[114] Неудивительно, что часть из этих изделий, в том числе и финно-угорского об-лика, изготовлялись в самой Ладоге.[115] Ареал приладожских курганов, а в X — первой четверти XI.в. они уже занимали основные места всей рассматриваемой территории,[116] охватывал большую финноязычную область протяженностью с севера на юг 170—180 км и с запада на восток 150 км.[117]

На этой земле согласно уставной грамоте Святослава Ольговича 1137 г. помещался Обонежский ряд со своими 14 становищами — пунктами сбора дани и торговыми складами.[118] Среди последних значился и Олонец («во Олонци»), кажется единственный, который можно отнести здесь к поселениям городского типа. Установлено, что описание Обонежского ряда — приписка, добавленная к грамоте 1137 г. много позже, где-то до середины XIII в., скорее всего, в его начале.[119] По-видимому, Обонежский ряд облагается церковной десятиной (а также княжескими повинностями) тогда же, когда некоторые княжеские льготы после 1215 г. устанавливаются для самой Ладоги.[120] Общность в положении Ладоги и юго-восточного Приладожья, видимо, проявилась здесь в одновременном подчинении некоторым новгородским порядкам.

При всем том, что Обонежский округ с его становищами описан в XIII в., он сложился значительно раньше. По мнению А. Н. Насонова, «ряд» существовал в середине XI в.[121] А. В. Куза и В. А. Назаренко склонны удревнить его еще более.[122] Думаю, что оба исследователя находятся здесь на правильном пути. Обонежская земля, если принять во внимание данные археологии, сформировалась не позже X ст. Вопрос этот имеет прямое отношение к созданию Ладожской области и тесно связан с историей Обонежского ряда и самоназванием его балто-финского населения.

В событиях 859—862 гг., связанных с призванием варягов, в составе федерации северных племен наряду со словенами, кривичами, мерей и весью названа, как подчеркивалось выше, вполне достоверно, чудь. В дальнейшем, несомненно, именно это же племя указано летописью входящим в состав общерусского войска, участвовавшего в походах 882 г. на Смоленск и Киев, а в 907 г. на Царьград. В 980 г. чудь привлек Владимир Святославич для покорения Полоцка и Киева. В составе военных формирований X в. чудь образовывала самостоятельный отряд и составляла от 1/4 до 1/13 части объединенного федеративного войска. О какой чуди пишется в летописных известиях IX — X вв.?

В источниках этноним «чудь» первоначально обозначал или вообще прибалтийско-финское население северо-запада Руси («преседять к морю Варяжскому») или определенное племя вроде чуди эстонской или заволочской. Что касается рассматриваемой нами чуди, то это, думается, не аморфное, а вполне конкретное образование[123]: оно, как указывает летопись, имеет свою волость, платит дань варягам и руси. К тому же во всех ранних известиях чудь упоминается в ряду конкретных племен: словен, кривичей, веси, мери и других. Территория нашей чуди находилась где-то на севере, до 859 г. (дата условна) ее «примучивали» данью варяги. Тем не менее, племя достигло заметного развития, раз оно полноправно выступало на севере страны в федеративном сообществе других раннефеодальных русских и финских племен. Можно ли определить местоположение летописной чуди эпохи образования русского государства?

Чудь в источниках - однозначно образование финно-угорского происхождения и, как известно, далеко не единичное, Летопись для Северо-Западной Руси указывает близкое по языку, культуре и общественному развитию водь, ижору, карел, чудь эстонскую. Все эти племена в X в., по-видимому, еще не консолидировались. Во всяком случае, источники о них умалчивают, почти не известны (или недостаточно выявлены) их древности. Сколько-нибудь приметная деятельность этих племен фиксируется не ранее XI в. В зонах расположения перечисленных племен в тот (период еще не возникло городов, стимулирующих подъем местной экономики и формирование материальной культуры. Замечу также, что если бы какое-то из названных выше племен попало на страницы летописи в описании событий IX—X вв., то оно, по примеру мери и веси, было бы поименовано своим именем, а не вообще чудью. Во всяком случае, этническая карта связанных с Русью финноязычных племен летописцу была хорошо известна и те или иные из них, как правило, достоверно и конкретно упоминались именно в то время, когда они реально проявляли свою политическую и военную активность.

Единственным на севере Руси влиятельным чудским образованием, которое во второй половине IX—X вв. имело свою племенную землю, установившиеся границы, обладало собственной, во многом самобытной культурой, располагалось в зоне международной торговли и варяжского влияния, достигло определенного экономического благосостояния и проявляло политическую активность, была приладожская чудь.[124] Судя по археологическим данным, в среде этой чуди происходили социально-экономические преобразования, во многом ускоренные близостью Ладоги, ее процветающей торговлей и ремеслом. В чудском обществе, находившемся на стадии перехода от родоплеменного строя к феодальному, шел активный процесс классообразования, выделились зажиточные семьи и вооруженная знать. Приладожские финны, судя по количеству погребений X — начала XI в. вооруженных мужчин и технической оснащенности последних мечами, копьями, боевыми топорами, находились на третьем месте в числе наиболее военизированных древнерусских языческих контингентов после жителей Гнездова и Суздальского Ополья.[125]

Не случайно Рюрик, согласно варяжской легенде, первоначально появился в главном центре федерации северных племен — словенской Ладоге, поблизости от богатой приладожской чуди. Главное сокровище чуди — драгоценные меха, манили в эту область варяжских находников, которые, базируясь в Ладоге (а позже в Олонце), выступали то в качестве купцов, то посредников в меховой торговле между городом на Нижнем Поволховье и аборигенами края.[126]

Судьба приладожской чуди периода раннефеодальной Руси чем-то напоминала положение веси и мери. Первая позже IX в. в летописи не отмечается, последние упоминания о второй — 907 .г. и до 920 г. Активность этих племен была рано парализована славянским расселением, а также близостью таких городов, как Белоозеро, Ростов и Суздаль. Показательно также, что оба упомянутые племени исчезают и из состава участников общерусского войска в течение X в. В конечном итоге такая же участь постигла и приладожскую чудь. Однако ее развития сложилось по-особому. Земля чуди оказалась не затронутой славянским расселением. Заболоченная песчаная равнина с редкими моренными песчаными холмами, отсутствие сколько-нибудь значительных плодородных угодий не привлекали сюда смердов-земледельцев. Не возникло в этих местах, за исключением Олонца, и городов. Характерно, что по отношению к основной территории Обонежской земли Олонец занимал окраинное положение.[127] Такое же окраинное расположение присуще и единственному в этих местах укрепленному поселению на р. Сясь, прекратившему свое существование вероятно немногим позже XI в.

Все эти обстоятельства естественным образом ограждали данную территорию от новых поселенцев, от разрушения сложившихся здесь общественных связей, обычаев и верований, Страна устойчиво подразделялась на родовые округа. Названия некоторых из становищ напоминали о их основателях — старейшинах (Кокорка, Пахитка, Пермин, Тойвота). При известной территориальной обособленности приладожские финны активно участвовали в торговле, ходили в далекие походы, использовали передовые технические средства своего времени, были отлично вооружены. Влиятельность чуди, ее воинственность не остались незамеченными. Представители этого племени — участники русского посольства, возможно, названы среди послов и купцов в русско-греческом договоре 944 г. (Каницар, Апубьксарь). В 988 г. нарочитыми мужами от чуди, словен, кривичей и вятичей были населены грады в пограничных районах Южной Руси. Упомянутая под 988 г. чудь безусловно та же самая, что выступавшая в более ранних известиях. Перемене знатных чудинов (конечно, в окружении своих сородичей и челяди) преследовало цель, во-первых, оторвать ее от родных мест и тем самым лишить растущего влияния, во-вторых, создать военный заслон против печенегов. Определенной цели государство достигло. Отлив социально активных сил из Приладожья в конечном итоге затормозил здесь развитие малой финской народности.

Касаясь событий XI ст., источники перестают упоминать о чуди приладожской. Наименование чудь со страниц источников не исчезает, но смысл и географическая приуроченность этого этнонима меняется. Летописцы в подавляющем большинстве случаев сообщают о чуди эстонской (с ее подразделениями), копорской, заволочской. Трансформация старого имени не случайна и связана с изменением положения приладожских финнов в конце X в. Вероятно, в это время Обонежская область была присоединена к Ладоге и образовала вместе с ней Ладожскую землю. В начале XIII в. Ладожская земля, как отмечалось, подпадает под юрисдикцию Новгородского государства. Несмотря на все эти изменения, Обонежская земля и в рамках Ладожской, а затем и Новгородской земли сохраняла, по-видимому, определенную автономию и экстерриториальность. Не случайно около 1265 г. она фигурирует как сотня и только в дальнейшем (не позже 1434 г.) слилась с Поволховьем.[128]

***

Иноязычные территории примыкали к Ладоге и с запада (рис. 1). Речь идет о южном Приладожье, населенном лопью.[129] К самой Ладоге вплотную подступали саамские селения, еще в конце XVI—XVII вв. составлявшие особую Силосарскую волость (возле Старой Ладоги и поныне имеется д. Лопино).[130] Далее на р. Лаве и восточном побережье юго-западного залива Ладожского озера, по данным писцовой книги Водской пятины, около 1500 г. помещалась волость Лопца. В более раннее время зоны саамского расселения в южном Приладожье были более обширными и объединялись в единый регион, располагавшийся, судя по топонимическим данным, между реками Волхов и Мга. Тесная связь всей этой области преимущественно с Ладогой вполне вероятна и естественна. Таким положение оставалось примерно вплоть до XIII в., когда Лопская область, названная сотней, фигурирует уже в составе Новгородской земли.[131]

Вполне уверенно можно говорить о принадлежности к Ладоге ближайших к ней западных районов, где находились отдельные скопления саамских поселений. Это подтверждается следующим обстоятельством. Лопца и Силосарская волость входили в состав образованного около 1477 г. Ладожского уезда. Этот уезд простирался от р. Лавы до Волхова. В него входили 5 погостов и упоминавшаяся волость Лопца. Уезд был образован с явным намерением разрезать древнюю Ладожскую территорию на две части по р. Волхов. Ладожское правобережье отошло к Обонежской пятине.[132] Преднамеренность и искусственность этого деления не вызывает сомнения. Для нас важно другое. Левобережье Волхова вплоть до р. Лавы было все же закреплено за Ладогой. Это, несомненно, указывает на тот западный район, который издревле тяготел к этому городу.

Лопская область, входившая, как мы видели, в сферу интересов ладожан, граничила на западе с ижорой, обитавшей, как известно, по обеим берегам Невы. А. Н. Насонов не без оснований считал, что Ладога в древности простирала свое влияние на Ижорскую землю и Приладожскую Карелию.[133] Что касается Ижорской земли, то заслуживает внимания давнее мнение Ю. А. Шегрена о том, что само наименование земли ижор — иначе ингров (Jngerin maa) заключало понятие «земли Ингрин», т. е. великой княгини Ингигерд — владелицы Ладожского ярлства в 1020—1050 гг.[134] Выше приводился факт передачи ижоры в лен представительнице правящей династии во времена Рюрика. Это, может быть, указывает на то, что подчиненность ижоры Ладоге могла иметь место задолго до начала XI в. Традиционная связь Ладоги с тяготеющей к ней западной областью подкрепляется тем, что, как значится в проекте договорной грамоты Новгорода с Любеком и Готским берегом (1269 г.), Ладога осуществляла контроль за международным судоходством и суд вдоль всего течения р. Невы вплоть до острова Котлин.[135] Эта практика, надо думать, сложилась задолго до XIII в. и дополнялась охранными действиями ладожан на Неве (о чем скажем ниже). Ладожское влияние в земле ижоры ослабевает по мере ее племенной консолидации, Ижорский военный контингент, начиная с XIII в., принимает участие в общеновгородском войске и осуществляет самостоятельные действия. Судя по событиям 1240 г., ижоре была поручена морская охранная служба на Неве и Финском заливе. Из этого следует, что в XIII в. ижора, не теряя своей автономии,[136] перешла под власть Новгорода.

***

Итак, Ладожская область, с учетом включения в сферу ее непосредственных интересов земель чуди, ижоры, а, возможно, и карел (для выяснения этого вопроса пока данных недостаточно), простиралась от юго-восточного Приладожья до устья Невы. Ареал этой общности проверяется по расположению района боевых операций, который защищали ладожане. Их воинский контингент самостоятельно или в составе новгородского войска охранял, в первую очередь, Все то пространство, которое можно считать Ладожской землей. Летописные примеры это проясняют.