79326 (Ономапоэтика романа И. С. Тургенева «Рудин» (Дмитрий Рудин в системе других героев)), страница 2
Описание файла
Документ из архива "Ономапоэтика романа И. С. Тургенева «Рудин» (Дмитрий Рудин в системе других героев)", который расположен в категории "". Всё это находится в предмете "литература" из , которые можно найти в файловом архиве . Не смотря на прямую связь этого архива с , его также можно найти и в других разделах. Архив можно найти в разделе "остальное", в предмете "литература и русский язык" в общих файлах.
Онлайн просмотр документа "79326"
Текст 2 страницы из документа "79326"
То же соединение противоречивых элементов наблюдается в описании речи главного персонажа: «Он говорил мастерски, увлекательно, не совсем ясно… но самая эта неясность придавала придавала особенную прелесть его речам»29, «Рудин прекрасно развивал любую мысль, спорил мастерски; но мысли его рождались не в его голове: он брал их у других»30. Лежнев, характеризуя Дмитрия Николаевича Рудина, замечает: «Он замечательно умный человек, хотя в сущности пустой… Я даже не ставлю ему в вину, что он деспот в душе, ленив, не очень сведущ… любит пожить на чужой счет, разыгрывает роль и так далее… Да, холоден как лед, и знает это и прикидывается пламенным»31. В эпилоге романа размышления главного героя о своем предназначении («Чем жить даром, не лучше ли постараться передать другим, что я знаю: может быть, они извлекут из моих познаний хотя некоторую пользу»32) соотносятся с его фамилией Рудин, со словом руда значении полезное ископаемое.
В романе многие персонажи придерживаются не очень высокого мнения о Дмитрии Рудине. Если Лежнев признает не только недостатки, но и бесспорные достоинства героя, то такие люди, как Пандалевский, Пигасов, учитель математики видят в нем только плохое, даже «чернят» его. Слово клевета относится в романе именно к Дмитрию Рудину. В произведении значение слова руда – сажа, замаранное пятно, грязь, чернота – непосредственно актуализируется в тексте эпилога: в рассказе Рудина о своих скитаниях (телесных и душевных), о дорогах (жизненных перипетиях, ситуациях): «Где не бывал я, по каким дорогам не ходил!… А дороги бывают грязные, – прибавил Рудин и слегка отвернулся.– Вы знаете…»33. Далее в тексте находим: «Но тут под меня подкопались, очернили меня перед ней»34. С одной стороны, Дмитрий Рудин – герой-идеолог, проповедник, выдающаяся личность, с другой – человек, который не лишен недостатков, мелочности, возможно, на его совести есть не совсем благовидные поступки, за которые ему стыдно. Хула и клевета сопровождают его на протяжении всего романа, и это также заложено в фамилии персонажа.
Если фамилия героя использована в тексте 322 раза (большая часть словоупотреблений приходится на текст автора-повествователя и самого близкого Рудину персонажа, Лежнева), а сочетание имени и фамилии встретилось только два раза (но используют его в самых значимых частях текста романа автор-повествователь и Лежнев), то сочетание имени и отчества «Дмитрий Николаич» представлено в тексте 23 раза – так обращаются к герою все персонажи. Показательно, что в окончательном тексте романа Тургенев отказался от отчества Петрович, заменив его на Николаич, что не случайно, так как отчество Петрович образовано от имени великомученика, привратника и ключаря небесного, одного из апостолов, о котором Христос сказал: «Ты Петр, и на сем камне я создам церковь мою, и врата ада не одолеют ее». Безусловно, герою не хватает твердости характера, он лишен почвы – основания, на котором что-либо можно создать. Отчество же Николаич восходит к имени святого, стоящего в церковной иерархии ниже, чем первоапостол Петр. В христианских преданиях это «святой из разряда т. н. святителей (церковных иерархов), образ которого подвергся сильной фольклорной мифологизации»35. Русское календарное имя Николай восходит к греческому и обозначает побеждающий народ. В народных верованиях Николай Чудотворец, Николай Угодник «противопоставляется Илье-пророку как милостивый земной святой грозному небесному громовнику»36. Как видим, на фольклорном, мифологическом уровне земное начало, милостивость сближает имя и патроним персонажа. Известно, что святой Николай был не только епископом, заботливым пастырем, «печальником» о людях, но и бессеребряником. По преданию, получив родительское наследство, он раздает его нуждающимся. Так и Дмитрий Николаич пребывает в постоянной заботе о благе других людей, последний свой грош отдает на полезное, по его мнению, общественное дело.
Кроме выбора имени, отчества и фамилии, созвучных внутреннему облику главного героя, для характеристики Рудина, более полного раскрытия его образа Тургенев использует в романе прием антономасии. Так, в текст романа введены такие антропонимы, как Дон Кихот, Вечный Жид, Демосфен.
Впервые упоминание о Дон Кихоте содержится в XI главе в сцене отъезда Рудина из имения Ласунской, произносит его главный герой и соотносит с собой: «Помните ли вы, – начал Рудин, как только тарантас выехал со двора на широкую дорогу, обсаженную елками, – помните вы, что говорит Дон-Кихот своему оруженосцу, когда выезжает из дворца герцогини? «Свобода, – говорит он, – друг мой Санчо, одно из самых драгоценных достояний человека, и счастлив тот, кому небо даровало кусок хлеба, кому не нужно быть за него обязанным другому!» Что Дон-Кихот чувствовал тогда, я чувствую теперь…»37. Слова хлеб (атрибут Деметры) и Дон-Кихот сближены в одном контексте. Черты героя бессмертного романа Сервантеса, безусловно, присутствуют в Рудине. Текст романа Тургенева содержит прямые переклички с романом Сервантеса: так в эпилоге главный герой, характеризую себя, упоминает о своей самонадеянности и ложности, вере в призрачные идеалы, даже такой атрибут, как мельницы, с которыми безуспешно сражаются главные персонажи присутствует в текстах обоих произведений (« я был тогда самонадеян и ложен… Точно, я тогда ясно не сознавал, чего я хотел, я упивался словами и верил в призраки »38, «Но тут встретились различные препятствия. Во-первых владельцы мельниц никак не хотели понять нас »39). Оба героя – вечные скитальцы, одержимые идеалами гуманизма, любовью к истине. Так племянница Дон Кихота спрашивает своего дядюшку: «Не лучше ли спокойно сидеть дома, нежели мыкаться по свету и ловить в небе журавля ?»40. Лежнев, раскрывая «загадку» личности своего университетского приятеля, так определяет сущность Рудина: «Сил в тебе так много, стремление к идеалу такое неутомимое…»41, « огонь любви к истине в тебе горит, и, видно, несмотря на все твои дрязги, он горит в тебе сильнее, чем во многих »42.
Другой антропоним Вечный Жид также относится в романе к Рудину. Согласно легенде, Вечный Жид (Агасфер) «во время страдальческого пути Иисуса Христа на Голгофу под бременем креста оскорбительно отказал ему в кратком отдых и безжалостно велел идти дальше; за это ему самому отказано в покое до могилы, он обречен из века в век безостановочно скитаться, дожидаясь второго пришествия Христа, который один сможет снять с него зарок»43. В эпилоге произведения Рудин жалуется на судьбу, которая мешает ему жить и действовать как другие, не дает остановиться: « я смиряюсь, хочу примениться к обстоятельствам, хочу малого, хочу достигнуть цели близкой, принести хотя бы ничтожную пользу. Нет! не удается! Что это значит? Что мешает мне жить и действовать как другие?.. Я только об этом теперь и мечтаю. Но едва успеваю я войти в определенное положение, остановиться на известной точке, судьба так и сопрет меня с нее долой… Я стал бояться ее – моей судьбы…»44. В ответ на реплику Рудина, о том, что он устал, Лежнев замечает: «Устал! Другой бы умер давно»45. В связи с образом Вечного Жида становится понятна фраза «точно в ноги кому-то поклонился…»46. Предназначение героя не в «малых» делах, не в «близкой цели», не в «ничтожной пользе». Он выполнил задачу героя-идеолога, проповедника, энтузиаста, остался верен высоким идеалам, он пожертвовал жизнью за идеи гуманизма. В финале романа уставший от жизни, вечный бесприютный скиталец Рудин как бы кланяется судьбе, благодаря ее за долгожданное освобождение, с него, как с Вечного Жида во второе пришествие Христа, снят зарок.
С Демосфеном сравнивает Рудина Лежнев, подчеркивая тем самым дар пламенного оратора и философа.
Особую роль в освещении Рудина в романе играет своеобразная система двойников, в которых, как в увеличительных стеклах, отчетливо видны сильные и слабые стороны героя. М.О. Габель и Н.В. Измайлов, изучив подготовительные материалы к «Рудину», отмечали, что в списке персонажей, предваряющем план романа, и в каноническим тексте имена многих героев не совпадают. Например, «Наталья Ласунская в списке и в плане носит имя Маши /…/ Фамилии Александры Павловны Липиной и ее брата Сергея Павловича Волынцева долго варьируются. Среди ряда фамилий – Пасынковы. Александра Павловна же мыслится незамужней. Пандалевский сначала именовался Подкалаевым. Басистов, названный так в окончательном тексте, был в списке Лещевым, потом – Басовым. Фамилия Лещева была на какой-то момент закреплена и за Лежневым»47. Все это свидетельствует о том, с какой тщательностью отбирал писатель имена для своих героев.
Так, замена фамилии Подкалаев фамилией Пандалевский не случайна. Фамилия Константина Деомидыча ассоциируется со словом пандан в значении «соответствие»48, «вещь подъ-пару, подъ-стать, подъ-масть»49, тем самым И.С. Тургенев подчеркнул ряд черт Пандалевского (нахлебника, приживалы), которые отчасти отражены и в Рудине. Вместе с тем имя героя-двойника Константин, указывающее на неизменность, устойчивость, определенность, свидетельствует о постоянстве этих черт у Пандалевского, который и по прошествии двух лет все еще продолжает жить в доме Ласунской. В отчестве героя Деомидыч, связанном с греческим именем Диомедес: «диос божественный + медо заботиться, покровительствовать»50, актуализировано значение покровительство. И Пандалевский, и Рудин живут у своих покровителей. Но если Рудин «живет на чужой счет не как проныра, а как ребенок…»51, и в конце жизни остается без средств к существованию, то Пандалевский за счет покровительницы процветает. Семантическое сближение и разведение героев на разные полюса осуществляется и за счет соотнесения двух образов с миром природы. Если автор-повествователь подчеркивает в Рудине близость к земле, то в Пандалевском выделяется скорее животное, хищное начало: он сравнивается с котом, улыбка его напоминает звериный оскал.
По-своему оттеняет главного героя и Пигасов. Он – идейный антагонист Рудина. Между двумя образами прослеживается довольно четкий контраст: один – философ, другой – эмпирик, один – мечтает о просвещении как об источнике обновления всей жизни человека, другой – «просвещает» в узком мирке салона Ласунской, один – высок ростом, другой – низок. Рудин сам чувствует сходство с Пигасовым именно своей с ним противоположностью. Рудин заявляет Ласунской: «Он человек неглупый, но он на ложной дороге»52. В высшей степени примечательно, что те же слова отнесены и к самому Рудину во время его спора с Пигасовым: «Улыбка опять промчалась по всем лицам, и глаза всех устремились на Рудина. «А он человек неглупый», – подумал каждый»53. Так, стилистически автор соотносит двух, казалось бы, исключительно антагонистических героев. Пигасов – это своего рода пародия на Рудина. Карикатурность, неестесвенность героя подчеркивают и антропонимы: фамилия героя образована от слова пегас (пегас – крылатый конь, символ вдохновенья), но исходное слово намеренно искажено автором, ибо, по мнению повествователя, «Способности Пигасова не выходили из разряда обыкновенных»54, «в нем, говоря попросту, материала не хватило»55. Имя и отчество героя Африкан Семеныч нельзя отнести к наиболее распространенным в XIX веке56. Имя Африкан, образованное от латинского слова africanus – африканский, африканец, с одной стороны, наложило семантический отсвет на облик персонажа, автор-повествователь подчеркивает смуглое лицо и черные глаза героя, с другой стороны, имя это в сочетании с отчеством Семеныч звучит несколько странно, и странность присуща персонажу. «Странный человек был этот Пигасов»57, – замечает автор. Рудин и Пигасов, каждый на свой манер, – идеологи, и связь между ними дана по принципу философского контраста, антитезы. Пигасов – сниженный вариант самого Рудина, что отразилось и в антропонимах. Присутствие Пигасова в образной системе романа рядом с главным героем, одновременно возвышает Рудина и служит снижению его образа. С.Е.Шаталов тонко подметил ключевую роль Пигасова в осмыслении главного героя: «Только в отношении к Пигасову в образе Рудина раскрылось самое главное, самое существенное: новый русский тип отношения к действительности и осознания ее. Раскрылось наиболее отчетливо и экономно. Ну, а то, что «не вместилось» в их отношения, потребовало от писателя иных фигур, иных сопоставлений»58.
Барон Муффель и светская львица Дарья Михайловна Ласунская также включены в систему двойников главного героя. Барон в романе назван только по фамилии. Слово муфель (от немецкого muffel) имеет в русском языке следующие значения: «пробирная или муфельная печь . Муфельная проба, испытание дорогих металлов через огонь, относительно дорогих металлов через огонь, относительно чистоты их и количества лигатуры. // Муфель, наглухо закрываемый горшок, в который накладывается фарфор для обжига»59. Как видим, слово муфель связано с такими понятиями, как испытание, обработка. С этими же понятиями соотносится герой в романе. Пандалевский говорит о нем: «Он написал статью о каком-то очень интересном вопросе – и желает подвергнуть ее на суд Дарье Михайловне»60. Рудин, как и барон, собирается написать статью о трагическом значении любви и вынести ее на суд Наталье Ласунской. Барон Муффель оттеняет такой признак Рудина, как его «беспочвенность». Главный герой так говорит о бароне: «Он хороший человек, с добрым сердцем и знающий… но в нем нет характера…»61.
Имя светской львицы, знатной и богатой помещицы Дарьи Михайловны Ласунской также отражает ее сущность. Имя Дарья в переводе с древнеперсидского обозначает победительница, повелительница, царица. Действительно, эта женщина «царит» у себя в доме, ее салон – это своего рода двор, что подчеркнуто именем гувернантки-француженки m-ll Boncourt. В отчестве госпожи Ласунской, образованном от имени Михаил, актуализирована сема – покровитель. Известно, что в древнерусском искусстве архангел Михаил «считался покровителем князей и ратной славы»62. Героиня жаждет оказать покровительство Рудину. В Ш главе автор-повествователь пишет о ней: «Она гордилась своей находкой и уже заранее думала о том, как она выведет Рудина в свет»63, а в IV главе так характеризует Ласунскую: «Судя по рассказам Дарьи Михайловны, можно было подумать, что все замечательные люди последнего двадцатипятилетия только о том и мечтали, как бы повидаться с ней, заслужить ее расположение»64. Фамилия героини семантически близка ее имени и отчеству. Она образована от слова ласун, которое имеет следующие значения: «кто ласкается, нежно увивается, сам ища ласки и привета , лакомка»65. Дарья Михайловна, действительно, лакома до людей знаменитых: известных сановников, поэтов. Она старается обласкать и такого незаурядного человека, как Рудин. Дарья Михайловна Ласунская – еще один двойник главного героя. Рудин, как и Ласунская, любит быть в центре внимания. Лежнев так определяет положение Рудина в доме Дарьи Михайловны: « но теперь он царит»66. Также как и Рудин, героиня далека от родной почвы: пестрый строй речи Ласунской, говорящей по-русски, не вызывает у Рудина никаких эмоций, никакого отклика. Ни Рудин, ни Муффель, ни Ласунская не знают по-настоящему России.