73572-1 (Антрополого-онтологическое обоснование прав человека в психологической теории права Л. И. Петражицкого: методологический аспект)

Антрополого-онтологическое обоснование прав человека в психологической теории права Л. И. Петражицкого: методологический аспект

М.А. Ерошкина, В.А. Тимошина

Сформировавшиеся в постклассической науке подходы к пониманию права, как отмечает профессор А. В. Поляков, характеризуются стремлением преодолеть свойственным классическим типам правопонимания разрыв между правом и человеком и представляют собой попытку ответить на вопрос, как право связано с субъектом. Большинство современных правовых теорий исходит из того, что правоведение имеет дело с антропосоциогенной реальностью, а не с аналогом природных объектов. Утверждение этого принципиального положения оказалось неразрывно связанным с коренным пересмотром классических методологических подходов к познанию права и формированием на основе неклассических методов новых представлений о бытии права как явления, имеющего свой собственный смысл, а не просто генетически связанного с «природой», «государством» или «обществом»

Правовые теории, сформировавшиеся в кратковременный период «ренессанса» отечественного правоведения рубежа XIX–XX вв., внесли неоценимый вклад в обновление методологии правовой науки. Одна из первых попыток отойти как от рационалистического метода классического юснатурализма, так и от эмпирического метода позитивизма, и на этой основе обосновать новый взгляд на право принадлежит Льву Иосифовичу Петражицкому. По мнению его ученика Г. Д. Гурвича, «Л. И. Петражицкий принадлежит к числу тех первостепенных мыслителей, чьи новаторские идеи настолько опережали свою эпоху, что их истинное значение выявляется лишь спустя определенный промежуток времени». Интерпретация разработанной ученым психологической теории права в контексте «глубоких изменений, характерных для современной философской и юридической мысли»,1 позволяет понять оригинальность и новизну предложенного им решения проблемы прав человека

По мнению Л. И. Петражицкого, при обсуждении проблемы прав человека авторы «находятся под влиянием соответствующего заблуждения относительно сферы существования и природы того, с чем они имеют дело, принимают за реальное не… психические процессы, а их представляющиеся существующими во внешнем по отношению к их психике мире проекционные отражения».2 Подобная объективация прав человека, полагает ученый, является следствием «наивно-проекционной точки зрения», приписывающей различным «объектам» способность авторитетно «одарять» субъектов правами. В роли таких «объектов», наделенных человеческой психикой характером «высшей мистической авторитетности», выступают «существа и силы высшего порядка» — «Бог» и «божества», «Природа» в пантеистическом смысле «единого высшего существа (отсюда выражения “естественные права”, природой установленные…)», «мировая Воля», «Разум», «народный дух» и тому подобные, с точки зрения ученого, «фиктивные вещи». Л. И. Петражицкий подчеркивает, что «наивно-проекционная точка зрения», т. е. тенденция наделять различные объекты способностью «одаривать» субъектов правами присуща не только естественно-правовому подходу, но также и этатизму, для которого государство выступает в «качестве существа высшего порядка, распоряжающегося правами». Подобный «антропоморфизм» присущ и социологическому подходу, приписывающему правопорядку «власть наделять правами, объявлять их неприкосновенными».3

Таким образом, по мнению Л. И. Петражицкого, естественно-правовые, этатистские и социологические трактовки прав человека объединяет убеждение в их внешнем, гетерономном, источнике, в роли которого выступают различные объекты, наделенные психикой субъекта антропоморфными чертами. Подобное решение проблемы прав человека следует признать единственно возможным для классических типов правопонимания, которые объединяет общая исследовательская задача — установить однозначную генетическую связь права с иными явлениями: природой, государством, обществом, что, однако, не позволяло уяснить собственную сущность права. Л. И. Петражицкий же подчеркивает, что теоретическое исследование права необходимо предполагает «указание… отличительных признаков правовых явлений», и подвергает критике существующие представления на том основании, что они «не решают… вопроса о существе определяемого, самого по себе», а говорят либо о том, что «предшествует праву, что его вызывает», либо о том, что «порождается, достигается правом».4

Сам Л. И. Петражицкий был убежден в том, что права человека «существуют не там, где они кажутся существующими, как какие-то “принадлежности субъектов”, а в психике переживающего подлежащие эмоционально-интеллектуальные процессы».5 Соответственно при таком подходе исключается необъяснимая в некоторых вариантах юснатурализма ситуация, при которой «одаренный» правами субъект может и не подозревать об их существовании. Таким образом, в психологической теории права, исходящей из того, что человек «обладает» правами только в силу факта соответствующего эмоционального переживания, представлена одна из первых в отечественном правоведении попыток антропологического обоснования прав человека. В связи с этим особое значение приобретает исследование методологических основ данной теории, поскольку важно уяснить, на каких познавательных принципах может быть построено такое обоснование. При этом сам Л. И. Петражицкий полагал, что отказ от «наивно-проекционной точки зрения» при решении проблемы прав человека необходимо влечет за собой пересмотр методологических оснований их исследования: «для реального познания… в этой области вместо произвольных утверждений… надо обращаться к психике переживающих подлежащие эмоционально-интеллектуальные процессы… здесь их изучать, констатировать то, что здесь имеется и как оно здесь имеется».6

Согласно наиболее распространенной трактовке психологическая теория права основывается на традиционной для классического социогуманитарного знания методологии позитивизма. Как известно, познавательный процесс в позитивистской познавательной стратегии предполагает в качестве обязательного элемента наличие эмпирического уровня, на котором решающее значение приобретают наблюдающие методики. Традиция объяснять методологические основы теории Л. И. Петражицкого влиянием позитивной философии сложилась еще в дореволюционном правоведении. Так, В. Поппе отмечал, что для Л. И. Петражицкого «существует только эмпирическое знание, а всякое другое… им отрицается и признается ненаучным».7 Современные исследователи Л. И. Спиридонов и И. Л. Честнов, авторы вступительной статьи к переизданию работ Л. И. Петражицкого, также характеризуют ученого как «позитивиста».8 По мнению Г. В. Мальцева, психологическая теория права «несмотря на внешнюю оппозиционность юридическому позитивизму» по сути представляет собой «антропологический позитивизм», поскольку выделяемые Л. И. Петражицким «формы бытия права» — интуитивное и позитивное право — «принадлежат к эмпирическому уровню, сводимы к опыту, постигаемому психологическими или социологическими средствами». «Антропологический позитивизм», в основу которого были положены «конструкции, экспериментально выработанные естественными науками», сосуществовал в дореволюционном отечественном правоведении наряду с этатистским и социологическим позитивизмом.9 Данная трактовка методологических основ психологической теории права Л. И. Петражицкого вошла и в учебники по истории правовых учений. Так, В. Г. Графский полагает, что Л. И. Петражицкий «в гносеологическом и методологическом отношении… следовал началам позитивной философии». 10Таким образом, согласно данной интерпретации психологическая теория права ставит перед собой задачу построения правовой науки как исключительно опытной, призванной обобщить и систематизировать фактические данные, поставляемые эмпирическим наблюдением. Тем самым, как предполагается, Л. И. Петражицкий реализует в своей теории позитивистский идеал научности, сформировавшийся на основе философского обобщения закономерностей познавательного процесса в естественных науках и не учитывающий специфики предметной области правоведения

На первый взгляд, критика Л. И. Петражицким классической философии естественного права, традиционная для правоведов позитивистской ориентации, а также решающее познавательное значение, которое ученый придавал методам наблюдения (самонаблюдения — интроспекции и внешнего экспериментального наблюдения), подтверждают представленную выше трактовку методологических оснований его теории. Казалось бы, в его теории присутствует и характерный для позитивизма натуралистический подход, исходящий из возможности изучения правовых явлений как природных объектов. Так, Л. И. Петражицкий полагал, что «можно достигнуть обладания такими техническими средствами, которые, подобно увеличительным стеклам, микроскопам и т. п. в других областях науки, давали бы нам возможность открывать и наблюдать соответствующие, при обыкновенных условиях недоступные нашему познанию явления».11 Будущее правовой науки он видел в «лабораторно-экспериментальном исследовании физиологического действия активно-правовых эмоций».12

Вместе с тем при попытке охарактеризовать методологические основы теории Л. И. Петражицкого как исключительно позитивистские многие аспекты методологических воззрений ученого оказываются необъяснимыми. Так, Л. И. Петражицкий отвергал натуралистическую тенденцию в объяснении социального, которая приобрела большую популярность в общественных науках вследствие распространения позитивизма, и полагал «наивным» объяснение «соответствующих явлений общественной жизни» путем указания «на сходство… с… невыясненными явлениями органической жизни». В частности, он считал ненаучной социальную теорию Г. Спенсера, одного из признанных классиков позитивистского направления.13

Критика Л. И. Петражицким гедонизма, утилитаризма, нравственной теории интересов и пользы, которые исторически были неразрывно связаны с позитивизмом и натурализмом, рассматривалась Н. Н. Алексеевым, создателем феноменологической теории права, в качестве обстоятельства, показывающего, «насколько внутренне существо эмоционализма Л. И. Петражицкого далеко лежит от вышеупомянутых воззрений».14 Г. Д. Гурвич также полагал, что «эмотивная психология Петражицкого, очевидно, основана на таком методе, который не имеет ничего общего с позитивизмом и детерминизмом»,15 так как телеологическим теориям нравственности Л. И. Петражицкий противопоставляет эмоциональное переживание самодовлеющей ценности нравственных истин. Необъяснимым с точки зрения традиционной трактовки методологии ученого оказывается и его критическое отношение к догматическому направлению правовой мысли, которое пришло на смену старой школе естественного права. По мнению Л. И. Петражицкого, внезапное падение данной школы было «крупным и печальным историческим недоразумением», в результате которого «правоведение и другие касающиеся общественного строя науки… оказались лишенными принципиального и идеального руководства и частью занялись исторической и догматической микроскопией, частью же впали в поверхностно-утилитарное, “практическое” в вульгарном смысле этого слова, направление, лишенное общих принципов, идей и идеалов».16 Необходимо также подчеркнуть, что требование «возрождения» естественного права в виде науки политики права впервые было выдвинуто именно Л. И. Петражицким в его цивилистических работах 1893-1898 годов. Последовавшее же затем формирование в отечественном правоведении школы «возрожденного естественного права» Л. И. Петражицкий оценивает как долгожданный «разрыв с пошло-практическим направлением юриспруденции второй половины XIX века и движение в противоположном направлении правно-философского идеализма».17 Очевидно, возможной причиной симпатии Л. И. Петражицкого к школе естественного права было стремление последней найти универсальную идею права, имеющую лишь различные конкретно-исторические воплощения, что соответствовало и научной задаче Л. И. Петражицкого, в определении Н. Н. Алексеева, — «“выразуметь” его (право. — М. Е., Е. Т.) в его подлинном существе».18

Позитивистская познавательная стратегия не рассматривается Л. И. Петражицким в качестве достойной альтернативы дедуктивно-аксиоматическому методу юснатурализма, поскольку ограничение познания изучением эмпирических фактов само по себе еще не ведет к научной обоснованности получаемых выводов. По мнению ученого, проблема научности эмпирического познания заключается прежде всего в неясности критерия, в соответствии с которым производится отбор фактического материала, подлежащего исследованию. При исключительно эмпирическом подходе, как отмечал Л. И. Петражицкий, возникает парадоксальная ситуация: получается, что «до отыскания и научного обоснования такого критерия исследователям уже известно, что такие-то явления право или даже “несомненно право”», в то время, как «дело идет еще об отыскании таких признаков, по которым можно было бы с научной основательностью известные явления относить или не относить к праву».19 Иными словами, для того чтобы ограничить предмет теории права совокупностью установленных государством правовых норм, как это делает догматическая юриспруденция, необходимо сначала определить, что в этих нормах есть правового. Иначе определение свойств целого (права) через невыясненные свойства частей (правовых норм) предстает логически некорректным. Л. И. Петражицкий был убежден, что «пока нет научного понятия права, о научном добывании каких бы то ни было истин о праве, а тем более о построении такой системы этих истин, которая заслуживала бы имени науки, на почве изучения фактов правовой жизни, речи быть не может».20 Данное положение свидетельствует о том, что методологическая позиция Л. И. Петражицкого не может быть в полной мере отождествлена с позитивизмом, которому свойственно признание безоговорочного приоритета за эмпирическим исследованием