пао (Ответы на экзаменационные вопросы), страница 29

Однако на этой почве «возможна дальнейшая плодотворная работа, возможна переоценка старых понятий и еще более решительное преобразование традиционных воззрений», чем то, которое мы находим у Дюги.

Институционализм вырос на базе признания и своеобразного истолкования того факта, что существующие в каждом общес¬тве коллективы (социальные общности, учреждения), такие как семья, члены одной профессии, добровольные ассоциации, а также коллективы, организованные во имя удовлетворения умственных и иных запросов, следует воспринимать учрежде¬ниями интегративными, т. е. обеспечивающими сплочение об¬щества в нацию-государство. При этом интегративная роль подобных коллективов выполняется ими вместе с выполнением более частных ролей, связанных с таким служением, которое выгодно им самим.

Даже коллективная общность, именуемая бюрократией, за¬нятая обычно заботами о постоянном своем преобладании над массами управляемых лиц и групп, может восприниматься в качестве учреждения с посредническими функциями, нацелен¬ными на реализацию общих функций государства. Государство, в свою очередь, не только не препятствует появлению и разви¬тию бюрократической общности, но даже содействует ее институционализации.

Теорию институционализма наиболее успешно разрабатывал Морис Ориу (1859—1929), который извечную проблему проти¬воположения интересов индивида и государства истолковал в духе христианского коллективизма первых его веков, однако сделал это с некоторыми новациями, обусловленными современ¬ной социально-исторической ситуацией. Теория институции, понимаемой как учреждение, установление или же некая кол¬лективность, отказалась от использования договорной теории и от командно-административной законности социалистов и выдвинула ряд принципиально новых положений, которые получили затем весьма широкое популистское употребление.

Представители теории институционализма уже не признают предустановлен¬ного порядка в структуре общества. «Мы верим только, что существует здесь определенное направление, являющееся для обществ линией их прогресса,— писал в этой связи М. Ориу в работе «Принципы публичного права» (1910). — Существует социальный идеал и существует порядок вещей, но он не предустановлен, он рождается».

Предметом публичного права, согласно М. Ориу, является государственный режим правления, который олицетворяет собой государство, т. е. режим одновременно политический, экономический и юридический, но также режим, который «овладевает нацией, видоизменяет ее, налагает на нее опреде¬ленную форму и становится средой, в которой существуют индивиды».

Гражданская жизнь составляет объект воздействия государ¬ственного режима и характеризуется, согласно концепции Ориу, разделением между политической властью и частной собствен¬ностью, которые в первичных, догосударственных формах орга¬низации нации «всегда бывают слиты вместе». Это разделение является на стадии функционирования государственного режи¬ма основой одновременно и политической власти, и свободы. Такое разделение происходит путем двух параллельных про¬цессов — централизации права и централизации политической власти.

Централизация национального (общегосударственного) права сводится к тому, что установление правовых норм и санкций становится делом центральной политической власти и осущес¬твляется отделенной от частной собственности правительствен¬ной властью, т. е. судебной и административной.

Правовой порядок может осуществлять справедливость в полити¬ческих учреждениях не иначе, как вводя в них правовые состояния. При этом необходимо, чтобы правовые состояния устанавливались сами собой. Так, например, публичному праву присущи известный публично-правовой порядок вещей и извес¬тное положение институтов, которые в совокупном взаимодей¬ствии «упорядочивают область публичных отношений в целях свободы и справедливости».

О своей теории Ориу Говорил, что «она дает благие результаты, которые состоят во внесении гуманности в социальные институ¬ты, существующие ради человека».

4. Немецкая политическая мысль

В начале 20-х гг. XX столетия в Германии, потерпевшей поражение в Первой мировой войне, обремененной множеством экономических и социальных трудностей, политических и иде¬ологических конфликтов, возникло национал-социалистическое движение. Оно явилось своеобразным выражением того глубо¬кого общественного кризиса, который охватил в ту пору одну из крупнейших стран Европы. Национал-социалистическое дви¬жение выступило с собственной программой преодоления труд¬ного кризиса и развернуло борьбу за переустройство Германии на. принципах национал-социализма.

Неодинаковыми виделись экономическая стабильность, авто¬ритетное и твердое политическое руководство, гарантии от общественных потрясений в разных группах германского об¬щества. Однако у многих стремление к спокойствию, устойчи¬вости и порядку трансформировалось в требование создать «сильное государство», избавленное от таких «пороков», как «демократизм», «парламентаризм», «плюрализм» и т. п.

Его они сумели обрести, в частности, путем настойчивого внедрения в общественное сознание духовных ценностей, кото¬рые страшно понижали политико-правовую культуру, нрав¬ственный и интеллектуальный уровень немецкого народа. У этих ценностей были свои соответствующие истоки. Остановим¬ся на трех из них. Первый— немецкий национализм. Он включал в себя как признание этнического (охотнее и чаще даже расового, т. е. прежде всего биологического) начала решающим фактором общественно-исторического процесса, так и идею (а равно чувство) превосходства немецкой нации над остальными нациями, народами. Этот национализм был насквозь пропитан антисемитизмом. Концепцию исконного неравенства рас, их деления на «полноценные» и «неполноценные», идею борьбы «благородных» рас против «неполноценных» как содержания всемирной истории первым соединил с «германством» Хьюстон С. Чемберлен (1855—1927).

Второй идеологический источник немецкого национал-социа¬лизма— вся доморощенная доктрина национального социализ¬ма. В 1919 г. вышла в свет книга Освальда Шпенглера (1880—1936) «Пруссачество и социализм». Шпенглер утверждал: «Старо¬прусский дух и социалистический образ мыслей, ненавидящие сегодня друг друга братской ненавистью, есть фактически одно и то же».

Отличительная черта немецкого, «прусского социализма»— торжество принципа чиновничества, согласно которому бук¬вально каждый член немецкой народной общности независимо от рода его занятий обретает и реализует статус чиновника, находящегося на службе у государства; частнособственничес¬кий уклад жизни остается неколебимым, но производство и обращение организуются посредством государства. В нем царит порядок, базирующийся на казарменной дисциплине и строгой иерархической субординации.

Цель немецкого социализма— ликвидация классовой борьбы, воцарение согласия между Капиталом и Трудом. Чтобы его достичь, надо всего лишь устранить отдель¬ные дефекты в наличной экономической системе и искоренить в умах рабочих классовое мировоззрение, марксизм.

Третий идеологический источник национал-социалистичес¬ких воззрений— традиция антилиберализма, издавна быто¬вавшая в Германии. Либеральное направление в политике и идейной жизни подвергалось там беспрерывным нападкам на протяжении всего XIX в. Сначала они шли со стороны феодаль¬ных критиков капитализма, затем их продолжили представите¬ли правоконсервативных кругов германской буржуазии. Им было неугодно превращение верноподданного обывателя в са¬мостоятельную личность, которая обладает всеми необходимы¬ми правами и свободами и потому уже более не является послушной марионеткой в руках всевластного государства. Для них свободная личность, к тому же имеющая надежные закон¬ные гарантии своей свободы, являлась подлинным бедствием Германии.

Идейное ядро этих национал-социалистических представлений— проект тоталитарной политической власти. Основное его содержание составляют следующие утверждения. Тоталитар¬ная политическая власть есть то единственное организационное устройство, которое одно интегрирует всю нацию в сплоченную целостность, наводит в ней порядок и полно представляет все ее интересы. Данная власть есть институциональная система, ко¬торая берет под свой абсолютной и непререкаемый идеологичес¬кий, политический (а по возможности и экономический) кон¬троль как все общество в целом, так и важнейшие сферы его жизнедеятельности.

В структуре германской политической общности безоговороч¬но приоритетной ее частью идеологами фашизма признавалась их партия — Национал-социалистическая немецкая рабочая партия (немецкая аббревиатура— НСДАП). Они считали ее объединением, собравшим под свои знамена элиту, лучших людей нации, которые в силу свойственных им качеств одни имеют исключительное право руководить страной. Подобными качествами не обязательно являются родовитость или знатность, богатство или образованность. К избранным принадлежат те, кто обладает энергией, способностью лучше других понять и воплотить требования «национального духа», кто готов идти на все ради достижения такой цели.

Какие политико-идеологические установки определяли кон¬кретные особенности положения национал-социалистической немецкой партии внутри германской политической общности? Во-первых, ориентация на устранение с социальной арены всех политических партий и общественных группировок, кроме са¬мой фашистской партии и подчиненных ей организаций, т. е. установка на утверждение в Германии фашистской однопар¬тийной политической системы. Во-вторых, курс на превращение фашистской партии в монопольного обладателя публично-влас¬тных прерогатив и в институт, осуществляющий монопольное идеологическое господство. В-третьих, линия на установление безраздельного контроля фашистской партии над государством и лишение последнего роли самостоятельного политического фактора.

Диктат нацистской партии над государством предлагалось обеспечить с помощью ряда средств. В особенности упор делался на «унификацию» партии и государства. Точнее говоря, на срастание нацистской партии с государством и на осуществле¬ние этой партией полновластного руководства им. Конкретно под «унификацией» понималось проведение комплекса опреде¬ленных практических мер. Укажем некоторые из них. Назначе¬ние на все мало-мальски заметные государственные посты исключительно членов нацистской партии. Принадлежность к ней— первая и важнейшая привилегия при занятии государ¬ственной должности. Сосредоточение на самом верху полити¬ческой пирамиды государственной и центральной партийной власти в одних и тех же руках. Узаконение самим государством повсеместного партийного контроля над всеми государственны¬ми органами, их кадрами и деятельностью. Передача государ¬ственных функций органам нацистской партии. Слияние род¬ственных, «однопрофильных» государственных и партийных формирований. Установление государственной платы (подобно жалованью чиновникам) партийным функционерам, которые занимаются собственно партийно-организованной и агитацион¬но-разъяснительной работой.

Фашистско-партийному государству, по мысли его конструк¬торов, подлежало стать (и оно стало!) полной противополож¬ностью демократически-правового государства, которое они отвергали как противное природе германской нации установление.

Руководство таким государством должно было осуществлять¬ся (либо уже осуществлялось) исключительно вождем (фюре¬ром)— Гитлером. Постулат о необходимости именно такого политического руководства государством, движением, народом, или «фюрер-принцип», также входит в ядро фашистской иде¬ологии.

Ее приверженцы видят в вождизме (Гитлер — олицетворе¬ние верховного вождя) естественное следствие и завершение иерархического построения всякой расовой социально-политической общности. Фюрер персонифицирует волю народа, точно выражает его расовый дух. Поэтому авторитет его непререкаем, власть без¬гранична.

Субстратом государственности выступает «народ»,« народная общность». Нацисты уверяли, будто «народ» для них—осново¬полагающая ценность. В государстве он, будучи первичным, изначальным образованием, обретает официальную организа¬ционную форму своего бытия. Категория «народ» (и различными производными от этой категории словосочетаниями) перенасы¬щены тексты нацистских идеологов. В повышенном внимании к такому феномену, как народ, нет ничего предосудительного, порочного. Но сугубо ущербна, демагогически лжива его наци¬онал-социалистическая трактовка.

Согласно нацистскому канону истинный немец, «народный товарищ», повязан непреходящей ответственностью перед германской нацией. Ответственность эта выражается в самых разных формах, и от нее он никак не может уклониться, ибо по природе своей— вечный должник «народной общности», госу¬дарства. Зато государство ничего не должно ему; перед ним и ему подобными оно никакой ответственности не несет.

Провозглашенная нацистами максима: право есть продукт расы, и потому им могут обладать, быть его носителями только субъекты, по крови принадлежащие к этой расе, нации, «наро¬дной общности» — логически обосновывала тезис, весьма близ¬кий ей по сути. Этот тезис гласил: полноценными субъектами расово-народного права (а иного «третий рейх» не признавал) выступают лишь члены «народной общности», «народные това¬рищи». Отбрасывалось и предавалось забвению универсальное, всеобщее правовое равенство. Взамен него насаждалось особен¬ное, «расовое» («народное») равенство, из-за которого за пре¬делами правового общения оказывались значительные группы граждан государства.

Фашистские идеологи выдвигали тезис, согласно которому преступное поведение, даже не подпадающее под признаки указанных в законе преступлений, должно наказываться, коль скоро будет сочтено оно «наказуемым в соответствии со здравым смыслом народа». Судьям предписывалось при принятии реше¬ний «в меньшей степени исходить из закона и в большей из принципиальной идеи, что правонарушитель должен быть уда¬лен из общества». Сокрушение нацистами правосудия явилось закономерным итогом порочности их идеологии и политики.

Национал-социализм в Германии (немецкий фашизм) был и, пожалуй, остается наиболее агрессивной формой национал-социалистической идеологии. Но она, как показывает истори¬ческий опыт, может существовать и утверждаться также в других ипостасях, может мимикрировать, завлекать людей иными лозунгами и обещаниями. Однако во всех случаях ее распространение и упрочение смертельно опасно для цивилизации.