22815-1 (История гомосексуализма в России), страница 2
Описание файла
Документ из архива "История гомосексуализма в России", который расположен в категории "". Всё это находится в предмете "сексология" из , которые можно найти в файловом архиве . Не смотря на прямую связь этого архива с , его также можно найти и в других разделах. Архив можно найти в разделе "рефераты, доклады и презентации", в предмете "сексология" в общих файлах.
Онлайн просмотр документа "22815-1"
Текст 2 страницы из документа "22815-1"
Судя по всему, гомосексуальное поведение мужчин Московской Руси не обуздывалось ни законом, ни обычаем. Как писал хорватский священник Юрий Крижанич, проживавший в России с 1659 по 1677 год, "здесь, в России, таким отвратительным преступлением просто шутят, и ничего не бывает чаще, чем публично в шутливых разговорах один хвастает грехом, иной упрекает другого, третий приглашает к греху, недостает только, чтобы при всем народе совершали это преступление". Единственный протест в этой сфере, дошедший с допетровской эпохи, исходил от церковных деятелей. Протопоп Аввакум, глава старообрядцев во время церковного раскола 17 века, считал, что любой мужчина, бреющий бороду, - гомосексуалист. В своей колоритной биографии "Житие протопопа Аввакума, им самим написанное" рассказывается, как "неистовый протопоп" привел в ярость воеводу Василия Петровича Шереметьева тем, что отказался благославить его сына, "Матфея бритобрадца". По мнению Аввакума, этим юноша пытался придать своей внешности более соблазнительный вид. Комментируя это место, Н.К.Гудзий писал: "Мода брить бороду пришла на Русь с Запада в 16 веке. ее усвоил даже Великий князь Василий Иванович.... Бритье бороды тогда имело эротический привкус и стояло в связи с довольно распространенным пороком мужеложества". За отказ благославить "бритобрадца" воевода приказал бросить Аввакума в Волгу.
Митрополит Даниил, популярный московский проповедник эпохи Василия III, в своем двенадцатом поучении (1530-е гг.) сначала обличает сластолюбцев, проводящих время с "блудницами", но вскоре переходит к другому виду сластолюбия и дает довольно лапидарный портрет женственных гомосексуалистов своего времени: "...женам позавидев, мужское свое лице на женское претворяши. Или весь хощеши жена быти?" Даниил рассказывает, как эти молодые люди бреют бороду, натираются мазями и лосьонами, румянят себе щеки, обрызгивают тело духами, выщипывают волосы на теле щипчиками, переодеваются по нескольку раз в день и напяливают на ноги ярко-красные сапоги, слишком маленькие для них. Он сравнивает их приготовления с вычурно приготовленными блюдами ("некая брашна дивно сътворено на снедь") и интересуется, кого они такими приготовлениями надеются прельстить. Резюмируя все сохранившиеся сведения о мужском гомосексуализме в допетровской Руси, известный историк С.Соловьев писал - в викторианско-пуританском тоне, свойственном его эпохе: "Нигде, ни на Востоке, ни на Западе, не смотрели так легко, как в России, на этот гнусный, противоестественный грех".
Итак, в века, когда гомосексуалистов в Англии, Голландии, Испании и Германии казнили, пытали, жгли на кострах, во всех русских законодательствах от Русской Правды и до эпохи Петра Великого это явление не упоминалось и было безнаказанным.
Затишье, в котором прошло царствование первых Романовых, сменилось бурной эпохой Петра Великого. Царь-Преобразователь отличался широтой взглядов на интимные отношения: он чрезвычайно любил представительниц прекрасного пола, не брезгуя при этом и гомосексуальными контактами. Польский историк К.Валиптевский пишет не только об интимных отношениях Петра с Меншиковым, но и о некоем красивом мальчике, которого он содержал "для своего удовольствия", а также о "неистовых припадках похотливости" царя, во время которых "пол становился для него безразличным".
В отсутствие жены, Петр неизменно укладывал на ее место кого-нибудь из своих денщиков. "Если у бедняги бурчало в животе, царь вскакивал и немилосердно бил его", - пишет о царских забавах Валишевский. В 1722 году Петр поручил саксонскому художнику Данненгауеру запечатлеть одного такого сожителя в обнаженном виде.
В первый раз в истории России наказание за "противоестественный блуд" появилось в воинских артикулах Петра Первого. В 1706 г., в "Кратком артикуле" князя Меншикова, было введено сожжение на костре за "ненатуральное прелюбодеяние со скотиной", "муж с мужем" и "которые чинят блуд с ребятами". Однако царь Петр, в интенсивной половой жизни которого не отсутствовали черты бисексуальности, это наказание (взятое из шведского воинского статуса) вскоре смягчил. В воинском уставе Петра 1716 года уже не говорится о сожжении, только о телесном наказании и о "вечной ссылке" в случае применения насилия. По мнению дореволюционных специалистов, эти уложения петровского времени распространялись только на военных и не касались остального населения: "Если кто отрока осквернит или муж с мужем мужеложствуют, оные, яко в прежнем артикуле помянуто, имеют быть наказаны. Ежели насильством то учинено, тогда смертию или вечно на галеру ссылкою наказать".
История гомосексуализма в России. Россия ХVIII - 1 половины ХIХ веков
Итак, Петр Первый, втащивший (можно было бы добавить: пиная и прикрикивая) в начале 18 века старую Русь в современный мир, был одним из тех высоко одаренных половой энергией гетеросексуалистов, которые при случае не упустят возможности побаловаться и с мальчиками.
Взаимоотношения Петра со своим протеже Александром Меньшиковым, сыном придвроного конюха, которого он сначала сделал своим ординарцем, потом присвоил звание генералиссимуса и в конце концов дал титул светлейшего князя, очевидно имели сексуальную почву. В военных позодах Петр спал с солдатами, предпочитаю при этом обладателей больших и дряблых животов, на которые он, отдыхая, любил укладывать голову. Должность согревающего царскую постель была весьма непопулярна в петровских войсках, поскольку за случайное бурчание в животе назначалось наказание битьем.
Другим представителем династии Романовых, обладавшим бисексуальными наклонностями, была племянница Петра Анна Иоанновна.
Она правили Российской империей с 1730 по 1740 г. и по свидетельствам некоторых мемуаристов имела интимные связи с несколькими своими фрейлинами.
Екатерина II, немка по происхождению, могла иметь короткое лесбийское увлечение княгиней Дашковой, знатной женщиной, которая помогла Екатерине сбросить с престола ее мужа Петра III и захватить трон. В мемуарах Дашковой есть очень сильный намеки на их такую связь. Но неукротимая страсть Екатерины к необиженным природой мужчинам-самцам (термин "царицын размер" не является, видимо, беспочвенной выдумкой) помешала возникновению у нее каких-либо серьезных чувственных связей с другими женщинами. В екатерининсткую эпоху гомосексуализм менее заметен в русской литературе и общественности, чем в предыдущий и последующий периоды, хотя сама императрица отнеслась к этому явлению весьма гуманно, предложив в своем "Наказе" 1767 г. отменить существовавшие для военных телесные наказания, полагая "стыд и бесславие", сопровождающие арест за гомосексуальное поведение, достаточной острасткой.
Кажется, нет оснований для включения сына Екатерины Павла I, ее внука Александра I, и генерал-фельдмаршала Михаила Кутузова (главнокомандующего русскими войсками во время Отечественной войны 1812 года) в список "знаменитых гомосексуалистов", появляющийся в отдельных изданиях в последнее время. Такая информация о них имеется в польских источниках, однако можно отметить, что обвинения в гомосексуализме исходят от людей, которые хотели бы жтим порочащим аргументом дискредитировать русских за их роль в разделе Польши.
Конец XVIII - первая половина XIX века
С увеличением контакта с жителями западных стран русские люди 18 века поняли, что в этих странах относились к "содомскому греху" с ужасом и яростью. Среди прочих западных взглядов и обычаев, которые были занесены в Россию в результате петровских реформ, была и гомофобия. Открытый гомосексуализм допетровской Руси ушел как бы в подполье. Терпимость и признание гомосексуальных отношений сохраняется в беднейших слоях и в отдаленных северных регионах среди членов эсхатологических крестьянских сект, отделившихся от старообрядчества, особенно среди хлыстов и скопцов. [Николай Клюев, большая часть ранней лирики которого представляет литературную обработку фольклора скопцов и хлыстов, включил несколько эпатирующих образцов гомосексуальной поэзии этих религиозных сект в свой сборник "Братские песни" (1912 г.)].
На другом конце социальной лестницы мы находим ряд ультраконсервативных официальных писателей - гомосексуалистов, относящихся к верхним эшелонам царской России 18-19 веков. В дворянской и чиновничьей среде гомосексуальные связи иногда приобретали скандальный характер не столько сами по себе, сколько потому, что были тесно связаны с непотизмом и коррупцией: могущественные люди расплачивались со своими молодыми протеже высокими назначениями, никак не соответствовавшими их способностям. В быту к этому относились спокойно-иронически. При Александре I гомосексуальными наклонностями славились министр просвещения и духовных дел князь А. Н. Голицын, возглавлявший Министерство просвещения и духовных дели министр иностранных дел, а затем канцлер
Н. П. Румянцев.
Иван Дмитриев (1760-1837), знаменитый русский поэт-сентименталист и автор острых сатирических стихотворений, сладостных любовных романсов и дидактических басен, был министром юстиции в годы правления Александра I. Занимая высокий государственный пост, Дмитриев выделался протекционизмом: он окружал себя красивыми молодыми помощниками, отдельные из которых, благодаря своим любовным связям с ним активно продвигались по службе. Однако в поэзии Дмитриев носил маску гетеросексуала, его герой в стиле неоклассицизма томится то по некоей Хлое, то по Филлиде. Исключением могут служить только переложенные Дмитриевым две басни Лафонтена - "Два голубя" и "Два друга", которые он превратил в недвусмысленные описания романтической любви двух мужчин. Сами не осознавая того, мы встречаемся с Дмитриевым в первом акте чеховского "Дяди Вани", где цитируется одно из его сатирических произведений, а также в "Романсе" из сюиты Прокофьева "Поручик Киже", являющемся музыкальным переложением его наиболее известного лирического стихотворения. Таким же протекционистом был и граф Сергей Уваров (1786-1855) - министр народного просвещения при Николае I. Для улучшения своего материального положения он женился на богатой наследнице и имел от нее несколько детей. Однако любил он очень красивого, но не очень большого ума, князя Михаила Дондукова-Корсакова. Уваров сумел назначить своего любовника вице-президентом Императорской Академии Наук и устроил его на должность ректора Санкт-Петербургского университета. Отсутствие у Дондукова-Корсакова каких-либо профессиональных способностей, соответствующих этим двум постам, было настолько очевидно, что это послужило для ряда поэтов, включая Пушкина, поводом к едким эпиграммам, в которых среди качеств, позводивших юному князю водрузиться в вице-президентское кресло, основным являлась его задница.
Уваров был автором формулы "Православие, самодержавие, народность". Эти назначение, при полном отсутствии квалификации, вызвали ряд ехидных эпиграмм, в том числе пушкинское:
В Академии наук
Заседает князь Дундук
Говорят, не подобает
Дундуку такая честь;
Почему ж он заседает?
Потому что ... есть.
(эта эпиграмма существует в двух вариантах, один из которых более печатен, чем другой).
Относясь отрицательно к связи между Уваровым (его личным врагом) и Дондуковым-Корсаковым, А.С.Пушкин писал о гомосексуализме с большим сочувствием в стихотворении, приложенном к письму из Одессы Филиппу Вигелю (1786-1856) от 22 октября - 4 ноября 1823 года. Вигель был градоначальником Керчи, а впоследствии вице-губернатором Бессарабии. Вигель, известный своими посмертно опубликованными мемуарами (с открытым описанием его половых склонностей), дружил с Пушкиным во времена бессарабской ссылки последнего. В стихотворении, начинающемся словами "Проклятый город Кишинев!", Пушкин сетует, что Содом, этот "Париж Ветхого завета", был разрушен "небесным громом" - уж лучше бы грязный, провинциальный Кишинев, где тогда жил Вигель:
Содом, ты знаешь, был отличен не только вежливым грехом,
Но просвещением, пирами, Гостеприимными домами
И красотой нестрогих дев!
Как жаль, что ранними громами Его сразил Еговы гнев.
В этом послании Пушкин выражает сочувствие Вигелю, что тот должен жить в Кишиневе, а не в цивилизованном городе, желает удачи в завоевании сердец юношей Кишинева и обещает навестить его, но только при одном условии:
Тебе служить я буду рад -
Стихами, прозой, всей душою,
Но, Вигель, - пощади мой зад!
Далее, и в стихотворении, и в сопроводительном письме, Пушкин указывает Вигелю на "трех милых красавцев" - братьев, живущих в Кишиневе, которые могли бы пойти навстречу желаниям Вигеля, из которых думаю, годен на употребление в пользу собственно самый меньшой: NB он спит в одной комнате с братом Михаилом и трясутся немилосердно - из этого можете вывести важные заключения, представляю их вашей опытности и благоразумию"... Ко всему этому Пушкин относится вполне благожелательно, хотя и подчеркивает в последней строке стихотворения, что его самого этот вид любви не интересует. Тем не менее среди его окружения было не мало "голубых" . Тайный советник Ф.Ф. Вигель, бывший в 1829-1840 годах директором Департамента иностранных вероисповеданий, несколько раз попадал в немилость за свою приверженность к мужскому полу. Это дало повод князю П. Вяземскому сказать о нем: "Не претерпевший никогда особенного несчастия, он был несчастлив сам по себе и сам от себя". Впрочем, невзгоды миновали Вигеля, и в дневнике от 7 января 1834 года А.С. Пушкин записал: "Вигель получил звезду и очень ею доволен - он занимателен и делен, но всегда кончается толками о мужеложстве".
В начале 40-х годов прошлого века, в связи со скандальной историей в том же духе, в которой Вигель, однако, лично не участвовал, он высылается из Петербурга вместе с группой приверженцев. Он отбыл в Москву, другие же - в свои имения, и на этом дело заминается. Через три года он, как ни в чем ни бывало, возвращается в Петербург и продолжает свою карьеру.
При Александре I этим прославился старший сын известного архивиста Н.Н.Бантыш - Каменского и брат исследователя истории Украины