Однако исламский терроризм силен не только в Афганистане, Ливане, Тунисе или Судане. 17 февраля 1995 года из секретного доклада, представленного президиуму Евросоюза специально созданной рабочей группой «Терроризм», стало известно, до какой степени вся Европа, без исключения, уязвима для террористических организа­ций. Группа экспертов, на протяжении многих лет анализировавшая поведение клас­сических террористических групп, таких, как ЕТА или ИРА, допускает, что исламист­ская фундаменталистская угроза носит абсолютно иной характер.

«В исламском контексте структура ограничивается несколькими глашатаями и посредниками, в то время как определенные мечети, движения, если не сказать — ассоциации, служат ре­лигиозным прикрытием для террористических групп. Таким образом, в отсутствие соб­ственно политической стратегии политика отождествляется с религией, а активизм счита­ется религиозным долгом...»

При чтении этого документа создается впечатление, что вся Европа разъедается гангреной исламистских организаций. Усама бен-Ладен предстает в докладе как фи­нансист главных исламистских террористических сетей, охватывающих Европу. На первом месте по числу исламистских экстремистов стоит Великобритания. Второе место занимает Германия, в которой уже живет 2 200 000 мусульман. Есть они и в Северной, и, разумеется, в Южной Европе.

В конце XX века терроризм стремительно вошел и в жизнь России. До этого, в пе­риод советского социалистического развития, в России доминировали государственные формы репрессий в отношении граждан: можно было говорить о государственном терроре, но террор всякого иного типа был практически подавлен. Теперь же страна получила почти все возможные формы антигосударственного и античеловеческого террора: это и взятие заложников, и демонстрационные убийства, и угоны самолетов, и жестокие акты геноцида в межнациональных и межконфессиональных конфликтах. Основную роль в эти процессы внесли чеченские террористы, однако они — не един­ственные. Обыденностью российской жизни стали не только прямые угрозы, но и террористические акты в политической борьбе, вплоть до предвыборных избирательных кампаний. Более того: появились почти невероятные (во всяком случае, широко не известные до сих пор в мире) случаи имитации террористических актов. Так, в част­ности, для усиления своей популярности такого рода имитацию накануне выборов 1995 года организовал даже депутат Государственной Думы России Н. Лысенко.

Причины роста терроризма (и, видимо, попыток имитации терроризма) всегда за­ключаются в нарастании кризисных явлений, ослаблении контрольно-регулятивной функции политики и, в частности, ослаблении функций государства. Связаны они и с недостаточной способностью общества или отдельных стран, а возможно, и всего миро­вого сообщества регулировать сложные социально-политические процессы. С быстрой сменой различных идеалов и ценностей, включая их девальвацию, с подключением к активной политической жизни широких масс населения (в том числе, отсталых стран), лишенных политического опыта и необходимой политической культуры, связаны важные психологические моменты. Прежде всего, это способность людей адекватно реагировать на эти изменения с той скоростью, которая необходима. Это доступно не для всех («верблюд не скачет с лошадиной скоростью...»). Соответственно, среди лю­дей возникает психологическое сопротивление, усиливаются антимодернистские, фундаменталистские тенденции. Следствие этого — активизация стремления исполь­зовать слабости власти и проложить «кратчайший» путь к намеченной цели, каким представляется путь насилия сторонникам террора.

Центральным элементом терроризма является террористический акт, преследую­щий как конкретные цели (убийство политического лидера, взрыв в месте скопления населения), так и более общие, иногда символические цели (типа требований отделе­ния Чечни от России, создания палестинского государства и т. п.). Иногда террористы используют угрозу террористического акта, выдвигая свои условия взамен неиспол­нения своих намерений: обмен захваченных заложников на «своих» политзаключен­ных, получение денег, оружия. В любом случае, генеральная цель террористического акта — распространение общего страха, паники, провоцирование репрессий со сторо­ны властей, могущих, по мнению террористов, дать «детонирующий» политический эффект.

Субъектом терроризма могут выступать отдельные лица (как правило, убежден­ные фанатики-экстремисты), а также специализированные террористические органи­зации (типа организации «АльКайда», созданной У. бен-Ладеном, или многочислен­ных других таких организаций) и даже целые государства (некоторые исламские стра­ны, Афганистан при режиме талибов и др.).

Реально сам террористический акт не приводит к достижению декларируемых целей. Часто это всего лишь повод для демонстрации террористами своих требований и возможностей. Вслед за самим террористическим актом обычно его организаторы, устроители и исполнители, публично «берут ответственность» за его осуществление и объявляют, во имя чего совершен террористический акт, а также иногда условия прекращения подобных актов. Тем самым, даже не достигая каких-то больших, глав­ных целей, они достигают целей промежуточных: организация становится более из­вестной и «авторитетной», о ней говорят, с ней начинают считаться. Именно такой, «рекламной» логикой руководствовалась, например, эсеровская партия в России, по указанию которой все акции Боевой группы партии включали своего рода «подпись» (инициалы «БГ» на кинжале, дверце кареты и т. д.). Ради подобной «рекламы» под­час спешат террористы «взять на себя ответственность» даже за не совершавшуюся ими акцию. К этому был очень склонен, например, известный чеченский террорист С. Радуев. Такого же рода «самозваные» действия поспешила предпринять японская «Красная армия» сразу после событий в США И сентября 2001 года, «взяв на себя ответственность» явно за У. бен-Ладена.

Практически в современном мире уже подразделяются следующие виды террориз­ма: террор как метод политической борьбы в мирное и военное время; индивидуаль­ный или организованный террор как государственная политика; террор как метод внутриполитической борьбы; террористические акты межгосударственного характе­ра; международный терроризм. То есть терроризм стремительно разрастается, диф­ференцируется и совершенствуется.

Сентябрьская (2001 года) «террористическая атака» на США в значительной сте­пени перевернула привычные представления о терроризме. Именно в начале XXI века он стал по-настоящему массовым. При всем ужасе того, что уже и раньше предприни­малось отдельными террористами и даже государствами, человечество постепенно привыкло к сравнительно локальному терроризму. Даже десятилетия постоянного терроризма в Ирландии, Англии, Испании, Израиле или Палестине рассматривались как локальные проблемы именно этих стран и регионов. Главным фактом для совре­менного мира стало признание международного характера терроризма, явно вырос­шего из локальных пеленок. Главной потребностью стала потребность в скорейшем осмыслении этого феномена. Главным вопросом стал вопрос о возможностях устра­нения терроризма из повседневной жизни. Однако столь же внезапно оказалось, что, при всем прискорбии признанного факта, его очень трудно быстро и однозначно ос­мыслить. Но еще сложнее оказалось однозначно ответить на вопрос о возможности его устранения. Более того, оказалось, что ответ на этот вопрос скорее отрицательный, чем положительный.

О неизбежности терроризма

Итак, насилие рождает насилие. Терроризм вызывает терроризм, и потому террор, вообще-то говоря, практически неизбежен. На фоне всех нынешних постоянных и повсеместных призывов к непримиримой борьбе с терроризмом такое мнение риску­ет остаться непопулярным. Однако все же продолжим еще более неожиданно: не надо бороться с терроризмом. Дело это бессмысленное и бесполезное. Когда на улицах гре­мят взрывы, а число террористических организаций множится буквально на глазах, и они насчитывают сотни членов (как это имеет место в сегодняшней Палестине и прилегающих к ней странах), бороться с терроризмом бесполезно. Это уже не просто терроризм — это война, и она уже идет.

Давайте поставим вопрос по-другому. Вместо того чтобы бороться с вставшим на ноги, сформировавшимся терроризмом, давайте лучше попытаемся заняться более реальным делом: устранением потенциальных причин терроризма. Это намного про­дуктивнее. Терроризм лучше «профилактировать» заблаговременно, уничтожая его «в пеленках» или даже «в зародыше», чем бороться с ним потом, когда он вырастет и встанет на ноги, во весь свой устрашающий рост.

Борьба со сложившимся терроризмом тяжела, всегда высоко затратна и, в целом, малоэффективна. Так уж получается, что такая борьба обычно носит не столько ак­тивный, сколько реактивный характер. Террористы всегда имеют преимущество «пер­вого хода»: вначале они совершают террористический акт, а потом их начинают ис­кать, ловить и наказывать. Только постфактум совершенствуются системы защиты против возможного несанкционированного доступа террористов. Всегда задним чи­слом вводятся необходимые меры предосторожности и контроля за гражданами. Это делает борьбу с терроризмом вечной — тем более что любые жесткие антитеррори­стические кампании только умножают число будущих террористов, а на все самые жесткие антитеррористические действия постепенно находится эффективное противодействие. Террор действительно порождает террор, как насилие порождает насилие. Реально, к сожалению, люди до сих пор умеют бороться с насилием только насиль­ственные методами — а это значит, что такая насильственная борьба с террористами будет представлять собой практически бесконечный процесс.

На практике, к сожалению, от этого трудно уйти. Люди вынуждены отвечать на­силием на насилие. Но сводить всю борьбу с терроризмом исключительно к такого рода «возмездию» было бы роковой ошибкой. Не секрет, что психология сотрудни­ков антитеррористических спецподразделений мало отличима от психологии самих террористов. Сводить все только к спецслужбам — противопоставлять террору — тер­рор, и не более того. И тогда весь вопрос сведется вместо сути всего лишь к игре в сло­ва: что мы назовем террором, а что — антитеррором.

С точки зрения психологии терроризм — понятие достаточно относительное, как относительно и само понятие «террор», то есть — ужас. Исторически представления о том, что есть ужасное, а что, напротив, прекрасное, многократно менялись. Менялись и представления о том, чем конкретно можно ужаснуть людей. В свое время ужасной считалась смерть на костре. Ужасно было, когда человека сажали на кол, четвертова­ли, колесовали, вешали. По сравнению с этим современные способы умерщвления людей можно считать гуманными. Точно так же меняются и представления о терро­ризме. Растет общий уровень гуманности. Отказываясь от применения смертной ка­зни, многие государства становятся менее террористичными и репрессивными по от­ношению к своим гражданам. Не исключено, что со временем и терроризм перейдет к более «мягким» формам, хотя, в целом, возможна и прямо противоположная тенден­ция — ведь ужаснуть людей становится все труднее.

Нельзя забывать о главном. В самом конечном счете, терроризм — это, прежде все­го, самозащитная реакция политического, социального, религиозного, экономическо­го и т. д. меньшинства против тех или иных действий большинства. Реже, это реакция ущемляемого большинства. Но и в том, и в другом случае терроризм возникает тогда, когда исчерпаны все возможности диалога. Когда нет желания слышать и возможно­сти понимать друг друга. Когда нет веры в обещания друг друга. Когда укореняется субъективная уверенность сторон в том, что больше не осталось никаких средств для эффективного взаимодействия.

Из сказанного вытекают не только причины возникновения терроризма (вообще-то, они достаточно очевидны), но и основные пути предотвращения его развития. Выделим только самые важные из них. Предварительно, однако, оговоримся: перечи­сляемые далее моменты ни в коем случае нельзя рассматривать как юридические, идеологические, религиозные, социальные, политические и т. д. Это, прежде всего, со­циально-психологические антитеррористические соображения. Они касаются всех перечисленных сфер, но ни в коем случае не сводятся к ним и не составляют их суть.

Первое. Всегда необходимо сохранять возможность диалога с террористами, то есть «держать дверь открытой» для контактов такого рода. Потенциальные террористы долж­ны иметь возможность заявить о себе, донести свои требования, помимо организации и осуществления террористического акта. Это возможно, если терроризм носит группо­вой, организованный характер, но крайне затруднительно в случае индивидуального терроризма. Примерами первого рода являются достаточно частые контакты и периодически — договоренности, возникающие между английскими властями и политиче­ским крылом Ирландской республиканской армии. Даже не устраняя полностью веро­ятность террористических актов, такие контакты снижают число террористических актов, делают их менее жестокими; способствуют заблаговременному получению осо­бой, доверительной информации, позволяющей спецслужбам применять свои мето­ды для предотвращения актов террора. Для профилактической работы в рамках ин­дивидуального терроризма необходима система специального антитеррористического воспитания молодежи — то, что на Западе давно называют «воспитанием в духе мира». В рамках такой социализирующей системы достаточно эффективно соединяются уси­лия психологов, педагогов, врачей и юристов.