117291 (Меридиан консерватизма или поле традиционализма?)
Описание файла
Документ из архива "Меридиан консерватизма или поле традиционализма?", который расположен в категории "". Всё это находится в предмете "политология" из 3 семестр, которые можно найти в файловом архиве . Не смотря на прямую связь этого архива с , его также можно найти и в других разделах. Архив можно найти в разделе "рефераты, доклады и презентации", в предмете "политология" в общих файлах.
Онлайн просмотр документа "117291"
Текст из документа "117291"
Меридиан консерватизма или поле традиционализма?
Лыкошин С. А.
Политическая действительность России уникальна и своеобразна. Уникальна потому, что ее обстоятельства сконструированы и не соответствуют реальному положению дел в стране. Своеобразна потому, что политикой занимаются политтехнологи, создающие нелепые конструкции, и авантюристы, обеспечивающие их заказом, не отвечающим требованиям и интересам национального развития.
Действуя по схемам и лекалам западноевропейского опыта, наша политтехнологическая команда использует его шаблоны и термины в качестве образцовых, не учитывая особых форм нашего российского самосознания, позволяющих и сущностно и терминологически определить взаимоотношения в системе "власть-народ", исходя из самобытного и самостоятельного понимания исторической и политической реальности.
Это полностью относится и к тому, каким образом власть определяет место и положение тех или иных партий и движений на своем общественном глобусе.
Кажется, уже миновало то время, когда неразбериха в определении "левые-правые", порожденная авантюризмом всеядных управленцев, путала и пугала мало-мальски сведущего в революционном и политорганизационном опыте избирателя. В стороне осталась идея гражданского общества и соответствующая модель институтов гражданского взаимодействия. Новое законодательство поставило на грань исчезновения практически все не зависящие от власти партийные проекты.
Все чаще и выспренней говорится власть предержащими о либеральной и консервативной направленности умонастроений тех, кто ищет своего места в управлении государством. И в силу этого внедряется в сознание обывателя некий меридиональный подход в оценке сил и построений.
В типологии глобуса, где параллелями, в зависимости от места и значения, следует считать властные уровни, меридионально указываются две основные направляющие: меридиан либерализма — прогрессивно-созидательный в общеупотребительном понимании и некий меридиан консерватизма — охранительно-государственное нечто, опекающее общество и создающее неизбежные преграды на его стремлении в лучшее будущее. В этом смысле, консерватизм, с точки зрения наших политгеографов, явление ретроградное, "неполезное", но, увы, неизбежное, как нечто парное либерализму, диалектически закономерное, "как в Европе и во всем мире".
Вся пульсация политической жизни происходит в пространствах между этими меридианами с допустимыми отклонениями в ту или иную сторону. Подобная модель подразумевает, что основная нагрузка приходится на параллельные структуры управления, что подчеркивает их несущую способность в отношениях с обществом.
Примерно так выглядит стремление к новым политическим построениям и умозаключениям наших доморощенных канцлеров и советников. Заблуждения в увлечении подобными конструкциями чревато пагубными и весьма тяжелыми для нашего общества и народа последствиями.
Именно поэтому, считаем справедливым поделится своими соображениями о специфике русского национального консерватизма, который, с нашей точки зрения следует скорее называть традиционализмом, ибо своим опытом и природой он органически связан с нашей национальной историей, ее духовным и общественным опытом.
***
Традиционализм никогда не исчезал в течение политической истории XX века. Консервативная идеология востребована в периоды, когда общество стоит на пороге исторических угроз глобального характера. Революционный пыл и жажда либеральных преобразований легко отбрасываются властью, когда речь идет о самосохранении и личном благополучии.
Первым консервативным реверансом в советской истории перед измотанным переворотом и гражданской войной народом стал период НЭП в его ленинско-бухаринском варианте. Недолговечный и примитивно-спекулятивный, построенный на утолении животной тяги к насыщению и приобретательству — он до боли напоминает первые годы ельцинско-гайдаровских преобразований. Замешанная на революционной демагогии и буржуазном подстрекательстве, НЭП обогащала только немногих и доводила до катастрофы большинство. Ее внутренняя апелляция к экономическим традициям была лицемерна и немотивированна, разорительна для страны в целом. Ее последствием стал новый взлет революционности по Троцкому, принесший на пике военно-колхозных преобразований голод и нищету русскому крестьянству и приведший к сталинскому государственно-консервативному перевороту в политике социальной реконструкции. Это явление, при всей его большевистской риторике, и стало действенным, поворотным и значимым в процессе восстановления исторического государства.
Второй этап консервативной реконструкции оказался длительным и, по сути, спасительным для народа и России. Именно с ним связан индустриальный, экономический и оборонный подъем предвоенных лет, окончательный разгром большевистской и прозападно-либеральной идеологии. Под знаком социалистического строительства в Советском Союзе происходила консервативная реставрация основных институтов и традиций общественного устроения империи.
С началом Отечественной войны востребованность охранительно-традиционалистской концепции укрепления государства и его оборонной политики проявилась особенно резко.
Известны все мудрые и объективно долгожданные решения Сталина, установление в центре идеологии патриотизма и принципов национальной самозащиты. Восстановление права верующих молиться в православных храмах и уважение к институтам вероисповедания вернули доверие к власти и возродили в народе готовность защищать Родину как национальное и Православное Отечество — землю предков и наследие великого исторического прошлого.
Именно в эти годы, когда консерватизм власти оформился как явление национальное, сформировались основы и возможность традиционалистского возрождения.
Трактовка Великой Победы как дела интернационально-коммунистического была не более чем лукавством партийной верхушки, готовой на обман собственного народа, ради закрепления советского влияния на весь остальной мир. В сущности, это стало, если не ошибкой, то глубоким заблуждением коммунистической элиты, не сумевшей трансформировать свои интернациональные убеждения в национально-государственную убежденность с пользой для народа, победившего не только германский, но и европейский, и японский, и заокеанский американский языческий фашизм.
***
К слову:
Избыточно много любят у нас рассуждать о "борьбе с космополитизмом", забывая о фактической стороне этого политического представления.
В разные годы мне приходилось общаться с теми, кто своеобразно участвовал в этой борьбе. Наиболее характерно отношение к происходившему главного редактора "Огонька" А.В. Софронова и известного писателя М.С. Бубенова. И тот и другой отличались порядочностью и бескомпромиссным характером — качествами, неоднократно проявленными и в творчестве и в политике.
А.В. Софронов не раз подчеркивал, что борьба с космополитизмом стала ни чем иным, как ответом известной части интеллигенции, начавшей своеобразную борьбу с великодержавным патриотизмом. Мотивацией этой борьбы стало, якобы неправомочное, восхваление русского народа и его роли в политической истории государства. Заметим, что подобные обращения к власти возникли сразу по окончании Великой Отечественной войны, в которой, как известно, роль русского народа и русской патриотической идеи была важнейшей составляющей. Легко представить, к чему могла привести такая провокация, будь она поддержана руководством государства. Естественно, в тот исторический период ответ не заставил себя ждать, и был, как говорят современные политологи "адекватным".
Сионистская многоуровневая экспансия в мире в те годы была серьезной опасностью и нарушала неустойчивое равновесие послевоенного мира. Лидеры мирового сионизма, используя положение "растерзанного и сожженного в огне войны" народа, добились создания государства Израиль, прихватив, при этом, немалую часть арабских территорий, значительно укрепились в теневой и открытой мировой экономической сфере, политике и юрисдикции.
Каким еще мог и должен был быть ответ на оскорбление патриотических чувств народа, победившего фашизм и спасшего евреев от поголовного истребления в Европе, в России и на Востоке?
Заметим, что тонко понимающие смысл исторического и геополитического равновесия власти Великобритании в те годы до последнего момента сопротивлялись открытой экспансии сионизма в мировую политику и созданию незаконного сионистского образования на Ближнем Востоке.
Внутренний "сталинский удар" был оправдан и вполне конкретизирован в виде акций борьбы с космополитизмом и нашумевшего "дела врачей". Кстати, легко предположить, что и сам Сталин пал "жертвой" столь серьезной политической инициативы. Его смерть загадочна по сей день, а все первые поверхностные оценки ее причин внес в мировое сознание небезызвестный лидер сионистских кругов России, писатель Илья Эренбург.
Михаил Бубенов незатейливо и прямодушно оценивал происшедшее: "вся эта космополитическая сволочь спешила снова загнать народ под пяту троцкизма". При всей субъективности этих оценок, легко согласиться с их выстраданной правотой.
***
Традиционализм и патриотизм мощно способствовали восстановлению разрушенного революцией, гражданской войной, троцкизмом и фашизмом, государства в имперских установлениях и духовно-правовых понятиях народа. Смерть вождя, сознательно шедшего на восстановление Российской империи в полном объеме, привела к руководству силы ничтожные и убогие в своей недееспособности. Никита Хрущев стал первым и весьма удачным для Запада опытом привода к власти трусливого предателя и двуличного демагога. Он-то и повел непримиримую борьбу с "пережитками сталинизма и духовного прошлого", Православием и почвенничеством. За что, в конечном итоге, и поплатился. В отличие от Сталина, чье имя народ хранит в памяти с благоговением и почтением, Никита провалился в небытие, окруженный насмешками и презрением.
К глубокому прискорбию, наша партийная элита и вся партийная практика после пятьдесят шестого года отличалась нерешительностью и косностью в отношениях с антагонистами. Либеральные установки в обществе большей частью инспирировались сверху. Внутренние интриги и боязнь оказаться "несимпатичными" в глазах Запада свидетельствовали о несостоятельности руководителей страны. Стране не хватало волевого и последовательного в отстаивании национальных интересов руководства. Что и привело к роковому расколу национального самосознания, народному недоверию и падению одряхлевшего режима.
Апатия и безумие соседствуют во всех переворотах. Идеологическая война, умело развернутая на всех фронтах, привела западный мир к полному подавлению национального самосознания и обвалу всей политической системы СССР. Разруха в душах оказалась куда страшнее послевоенной разрухи инфраструктуры городов и деревень, оккупированных фашистами. Безгласное угодничество андроповской общественной модели сменилось либеральным западничеством неумного и мелочного демагога Горбачева. Под лозунгом "перестройка — революция сегодня", умело подобранным в пандан умонастроениям разложившейся шкурной интеллигенции и либерал-коммунистов, в стране произошел действительный исторический переворот. Проведен он был последовательно и жестко, в лучших традициях мирового революционного движения. Мотивация "эпохи гласности" примитивно одолела глубинную предрасположенность российского мира к восстановлению образа и уклада традиционного исторического государства. Космополитичный и растленный центр империи в очередной раз подавил народную глубинку и под предлогом назревших преобразований разорил экономику, оборону и весь общественный строй, включая культуру и социальную сферу.
С послевоенных лет страна не знала такого развала жизни и столь голодного существования.
Приход Ельцина стал закономерностью, как и все события 91-го года. Деградация и эрозия политических сфер привели к массовому помешательству граждан, жаждавших преобразований и перемен. Революция достигла своего апогея. Выступление контрреволюционных охранительных сил стало неизбежным и вполне реальным событием.
Страшилка о ГКЧП, безусловно, была своеобразным политическим проектом, созданным, если не в Лэнгли, то уж точно в особых кабинетах ушедшего в прошлое КГБ.
Обстановка в стране, предшествующая попытке коммунистической реставрации, демонстрировала полную и окончательную неспособность партийного и государственного руководства к положительному действию. Игры в либерализацию дорого обошлись стремительно обнищавшей стране и народу.