Вместе с тем, внимательный анализ показывает, что в США, несмотря на то, что их экономика в полной мере является постиндустриальной, перемены в социальной сфере значительно отстают от экономических преобразований. Характерно, что американцы, никогда не имевшие иных показателей успеха, кроме эффективности производства и размеров прибыли, идут главным образом по пути создания технологий и продуктов, остающихся вполне массовыми и стандартизированными, хотя и имеющих порой мировое значение (унифицированные системы MS-DOS, программы, управляющие поисками в Интернете, наиболее передовые технологии в информатике, биоинженерии и т. д.). Постиндустриальная экономика США во многих отношениях как бы срослась с индустриальной идеологией, и следует признать, что успехи постиндустриального хозяйства Америки достигаются во многом теми же методами, которые вывели ее в авангард социально-экономического прогресса в эпоху индустриализма.

Тем не менее, реальной альтернативы гегемонии США в мире пока нет. Разве что исламский фактор. Особо реакционно настроенные исламские круги прямо объявили Америке «джихад», тем самым противопоставив себя, свои ценности ценностям сильнейшей мировой державы.

Роль России в этом противостоянии еще не совсем ясна в силу отсутствия геополитической доктрины. В Европе нам не особенно рады, в Америке мы сами уже почти разочаровались, а в Азию, похоже, и не стремились. Хотя именно в Азии у России могли быть очень серьезные позиции, будь российские политики немного дальновиднее. Весь исторический опыт развития России свидетельствует, что европейцы никогда не демонстрировали в отношении России особенное дружелюбие. Скорее, наоборот. Трудно поверить, что в ХХ1 веке произойдет чудо и «окно в Европу» перед Россией распахнется.

Мы отдалились от Азии и потеряли даже то, что с таким трудом завоевали большевики. Казахстан, Киргизия, Узбекистан, Туркмения – вот государства, где должна сегодня «кипеть» дипломатическая деятельность России. По вопросу политики в Средней Азии следует признать, что здесь имеет место подлинный провал российской дипломатии. Мы даже не смогли защитить своих соотечественников в этих странах от националистических провокаций, гонений со стороны экстремистов. Не предоставили ни моральной, ни дипломатической поддержки в смутное время «становления» в этих странах «демократии». Произошло фактическое выдворение миллионов бывших граждан СССР в некуда, лишение их собственности, элементарных гражданских прав.

Мы практически потеряли Чечню, хотя продолжаем «играть» в контртеррористическую операцию. Хотя очевидно, что очаг нестабильности в Чечне остался, но принял более опасную скрытую форму. Проблема существует, и кто ее будет решать не ясно, так как открытого диалога чеченского народа с властью по-прежнему нет, и не предвидится. Избрание Кадырова президентом, якобы, фактор и залог стабильности в республике…Много ли времени прошло с тех пор, как Кадыров призывал к борьбе с «федералами»? С трудом верится, что духовный лидер, мулла столь кардинально поменяет свое мировоззрение за какие-то 2-3 года.

Россия, избрав «демократический путь» развития, как всегда «заблудилась», и на этот раз в «дебрях» либерализма. Теперь пытается одним махом совершить экономический рывок, в разы увеличить ВВП, сделать конвертируемым рубль в стране, являющейся фактически сырьевым придатком развитых стран на фоне колоссальных внутренних проблем: бедности, беспризорности, сложной демографической ситуации, коррумпированной власти и т.д.

Попытки «догоняющего» развития позволяют сделать вывод, в соответствии с которым ни одна хозяйственная система не способна в современных условиях к быстрому развитию без широкомасштабного заимствования технологий и знаний у развитых наций, без активного экспорта собственных продуктов на рынки постиндустриальных стран, поскольку именно они обладают достаточным платежеспособным спросом. В начале нового столетия в мире объективно сложилась ситуация, не позволяющая ни одной из стран войти в постиндустриальное сообщество без его согласия и без его активной поддержки (попытки России вступить в ВТО яркое тому подтверждение). Постиндустриальный мир вступает в XXI в., не имея себе достойных конкурентов.

2.2.Перспективы России в постиндустриальном мире

По понятным причинам нас прежде всего интересует вопрос о потенциале и перспективах России накануне XXI столетия. Существуют три основных аспекта, в которых явно прослеживается разнонаправленность динамики развития России и постиндустриального мира, - технологический, экономический и социальный. В своей совокупности они характеризуют дистанцию, отделяющую нашу страну от тех семи государств, лидеры которых из сугубо политических соображений стали в последние годы приглашать на свои регулярные встречи российских президентов.

Отставание России в технологической области не может замаскировать сегодня никакая социальная демагогия. Советский Союз стал утрачивать свое технологическое лидерство, которым он обладал в некоторых стратегически важных отраслях, с начала 1970-х годов. Научные исследования были подчинены в то время стратегии развития военно-промышленного и космического комплексов и оставались автономны по отношению к массовому производству, невосприимчивому к научно-техническим достижениям. Это тормозило развитие в области фундаментального образования: несмотря на очевидные успехи советской системы подготовки кадров в конце 1980-х годов в СССР на одну тысячу населения приходилось 18 студентов ВУЗов, тогда как в США - не менее 55²⁵.

Такой тип хозяйства мог казаться эффективным, только будучи защищен от конкуренции на внешних рынках. Стоило рухнуть социалистической системе, немедленно оказалось, что по доле высокотехнологичной продукции в экспорте Россия занимает 50-55-е место в мире (7,5% против 90-93% в Японии, на Тайване, в Южной Корее и Гонконге). В то время как постиндустриальный мир продает другим странам преимущественно информационные продукты, по определению не обладающие редкостью, Россия сегодня экспортирует 90% производимого в стране алюминия, 80% меди, 72% минеральных удобрений, 43% сырой нефти и 36% газа²⁶, радикально сокращая тем самым свои невосполняемые запасы. В условиях ускоряющегося на Западе технологического прогресса Россия, наряду со многими другими странами, получает шанс легко приобретать новейшие информационные средства и технологии (по причине их удешевления на мировых рынках), но все более явно утрачивает способность их создавать.

Однако гораздо более важно, что сама модель рыночных реформ, узаконенная в 1991 г., воспроизводит и увеличивает это отставание²⁷. Во-первых, сегодня, как и прежде, значительная (если не большая) часть отечественного производства не сориентирована на внутренний рынок и фактически не зависит от масштабов потребления промышленной продукции в пределах самой России. Во-вторых, экономика испытывает жестокий дефицит производственных инвестиций (в промышленности доля оборудования в возрасте до пяти лет составляет сейчас менее 10% против 65% в США, а более 70% инвестиций в индустриальный сектор идут на развитие экспортоориентированных сырьевых или металлургических производств). В-третьих, отечественная промышленность не производит сегодня большинства высокотехнологичных потребительских товаров, конкурентоспособных даже на внутреннем рынке. Теле- и радиоаппаратура собираются из импортных комплектующих, производство компьютерной техники, мобильной телефонии, систем спутниковой связи и т.п. полностью отсутствует, автомобильная промышленность влачит жалкое существование. Важно отметить, что так называемое догоняющее развитие в современной России затруднено еще и тем, что государство является не нетто-инвестором, как это было в большинстве стран Азии, а нетто-потребителем, распоряжающимся поступающими средствами очень неэффективно. Численность работников госаппарата выросла за годы реформ почти в три раза, бюджетные средства если не разворовываются, то исчезают в финансировании «контртеррористических» операций с последующим «восстановлением экономики» «зачищенной» территории и т.д²⁸.

И наконец, особенно разительна пропасть в социальной и гуманитарной областях. За последние десять лет разрыв в доходах между наиболее и наименее обеспеченными 20% граждан вырос более чем в четыре раза, а по значению коэффициента Джини^* впереди России находятся только страны Африки и Латинской Америки. К середине 1990-х годов средняя продолжительность жизни мужского населения снизилась до 58 лет, и в стране началась естественная депопуляция, вследствие которой к 2050 г. численность населения РФ может сократиться с нынешних 140 до менее чем 80 млн. человек²⁹. Обладая в два раза большим, чем Россия, населением, США расходуют сегодня на образование в 60, а на здравоохранение в 140 раз больше средств, чем Россия. При этом общеизвестно отношение российских властей к гражданам своей страны; его ярко иллюстрируют такие события прошедшего десятилетия, как танковая стрельба в центре Москвы в 1993 г., новогодний штурм Грозного в 1995 и операция по спасению заложников Норд-Оста в 2003 г.

Существенная часть национального богатства постиндустриальных стран представлена сегодня интеллектуальным капиталом их граждан; инвестиции «в человека» не в теории, а на деле явились самым эффективным видом вложения капиталов. В этих условиях достижение промышленным производством максимально возможных параметров способно решить насущные задачи развития России, но это не делает ее постиндустриальной. Задача вхождения России в круг постиндустриальных стран не имеет решений ни в близкой, ни даже в среднесрочной перспективе. Мы располагаем универсальным, но безнадежно устаревшим производственным потенциалом, гигантскими природными богатствами, широким внутренним рынком и относительно квалифицированной рабочей силой. Все эти важные качества так или иначе связаны с прошлыми индустриальными успехами страны, поэтому нужно делать максимум возможного, чтобы воссоздать в ней все необходимые условия индустриального прогресса.

Политической и хозяйственной элите России следует сосредоточиться на том, чтобы наладить производство продукции, способной конкурировать с зарубежными образцами, активнейшим образом наращивать и раскрывать интеллектуальный потенциал нации. Для этого необходимо создать условия информационной и хозяйственной открытости, привлекательные для инвестирования иностранных капиталов, но не как добытчиков местного природного сырья, а как создателей новых производственных мощностей, дающих работу людям, налоги - государству и бесценный трудовой опыт - подрастающему поколению. Нам предстоит прийти к естественной интеграции страны в систему мирового хозяйства, энергично повышая в ВВП долю отраслей промышленности, производящих конечные потребительские товары, и сокращая долю добывающих и ресурсных отраслей. Именно товары массового спроса, производимые в России, должны заместить продукцию сырьевого сектора в качестве основной статьи отечественного экспорта. В условиях дефицита финансовых средств государству следовало бы прекратить финансировать разработку техники, в массовом масштабе производящейся за рубежом; поддержка должна быть направлена только на те цели и задачи, которые обещают дать явный технологический приоритет. Хорошо бы сократить неэффективные расходы на дотации отечественным производителям второсортной техники, отказаться от содержания недопустимо громоздкой военной машины, резко уменьшить расходы на государственный аппарат.

Такая политика позволила бы перевооружить отечественное производство, обеспечить новые технологические разработки в промышленности и сельском хозяйстве, избавиться от унизительной зависимости от импорта потребительских товаров и продовольствия. В более отдаленной перспективе хозяйственный комплекс России, как и большинства государств Восточной Европы, может трансформироваться в постиндустриальный, и только это станет основой для полноправного вхождения нашей страны в содружество постиндустриальных стран.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итог нашим рассуждениям, отметим, что сторонники постиндустриальной теории зачастую отмечают методологическую сложность четкого определения отдельных типов общества и тем более их хронологических границ. Ни то, ни другое не рассматривается ими в качестве потенциального недостатка создаваемой теоретической системы, ибо таковая обращена в первую очередь на изучение и утверждение эволюционного, а не революционного начала в истории человечества. Р.Арон считал индустриальный строй «типом социума, который открывает новую эру в историческом развитии». Но постиндустриальные тенденции не замещают предшествующие общественные формы как стадии социальной эволюции. Они часто сосуществуют, углубляя комплексность общества и природу социальной структуры.

Подобные представления о доиндустриальном и индустриальном периодах предполагают, что и обществу постиндустриальному вряд ли может соответствовать четкая дефиниция, основанная на одном или хотя бы небольшом числе базовых характеристик. Даже в развернутых определениях постиндустриального общества отсутствует четкое обозначение фундаментального признака.

Определить хронологические рамки подобного социума оказывается достаточно сложно. Обычно утверждается, что новые тенденции стали нарастать после Второй мировой войны, хотя зачастую это происходило в формах, дававших, казалось бы, возможность говорить об экспансии индустриализма. В случае применения в качестве критерия степени развитости третичного сектора критической точкой считается середина 50-х годов ХХ века, когда в США количество работников сферы услуг превысило количество занятых в материальном производстве. Однако реальные изменения, заставившие большинство авторов говорить о современных развитых обществах как о постиндустриальных, относятся к 70-м годам и включают радикальное ускорение технического прогресса, быстрое изменение структуры занятости, становление нового менталитета у значительной части населения.

Основной лейтмотив постиндустриального общества - разнообразие. К принципам постиндустриального общества можно отнести: плюрализм, децентрацию, фрагментарность. Если говорить об экономике, то разнообразие обнаруживается не только в типах техники, товарном ассортименте и видах услуг, но и в потребности в широком спектре различных профессий. Причем рабочий «третьей волны» мыслится уже не как придаток конвейера, которого можно заменить любым другим, а как разносторонне развитая, изобретательная, инициативная личность.

С точки зрения осмысления процессов, реально имеющих место в современном постиндустриальном обществе, значимыми представляются также работы Дж. Бенингера, Т. Стоуньера, Дж. Нисбета. Ученые предполагают, что наиболее вероятный результат развития социума в ближайшем будущем - это интеграция существующей системы с новейшими средствами массовой коммуникации. Развитие нового информационного порядка не означает немедленного исчезновения индустриального общества. Более того, возникает вероятность установления тотального контроля за банками информации, ее производством и распространением. Информация, став основным продуктом производства, соответственно, становится и мощным властным ресурсом, концентрация которого в одном источнике потенциально может привести к возникновению нового варианта тоталитарного государства. Такую возможность не исключают даже те западные футурологи (Е. Масуда, О. Тоффлер), которые оптимистически оценивают будущие преобразования социального порядка.