56080 (Смерть Сталина и ее последствия)

Смерть И.В.Сталина и её последствия

Сталин (настоящая фамилия - Джугашвили) Иосиф Виссарионович (1879-1953),

один из руководящих деятелей КПСС, Советского государства, международного

коммунистического и рабочего движения; теоретик и пропагандист марксизма-

ленинизма, Герой Социалистического Труда (1939), Герой Советского Союза (1945),

Маршал Советского Союза (1943), Генералиссимус Советского Союза (1945). Член

КПСС с 1898. Участник Революции 1905-07 в Закавквзье. В 1912-13 член Русского

бюро ЦК, сотрудник газет "Звезда", "Правда". Один из руководителей Октябрьской

революции в Петорограде. С октября 1917 года нарком по делм национальностей,

нарком государственного контроля, РКИ. Член ЦК партии с 1917 года, Политбюро ЦК

с 1919. С 1922 Генеральный секретарь ЦК КПСС. С 1941 председатель СHК (СМ) СССР

и ГКО, нарком обороны, Верховный главнокомандующий; один из организаторов

антигитлеровской коалиции. Сыграл видную роль в построении социализма в СССР, в

разгроме троцкизма, правого оппортунизма, в организации победы советского народа

в Великой Отечественной Войне. Вместе с тем допускал теоретические и

политические ошибки, грубые нарушения социалистической законности, отступления

от ленинских норм партийной и государственной жизни. Культ личности Сталина

осуждён КПСС как явление, чуждое марксизму-ленинизму.

К началу 50-х годов имя Сталина стало почти мистическим: оно внушало

одновременно любовь и ужас, преданность и страх, обожание и покорность. Самое

страшное преступление этого человека заключалось в том, что он поставил знак

равенства между великой идеей и собственной властью. "Тайна" силы Сталина

состояла в узурпации, монополизации права на Ленина, на его интерпритацию и

"защиту". Это обезоруживало потенциальных соперников, даже тех, кто заметно

превосходил его силой интеллекта. Сталин исподволь, но совершенно

целеустремлённо

вёл дело к тому, чтобы в общественном сознании его имя автоматически

олицетворяло

социализм. Это был человек с сильным и злым догматическим умом, обладавший

твёрдой, злой волей. Он часто колебался, бывал нерешителен, однако умел искусно

скрывать свои сомнения при выборе решения. Это был циничный прогматик в

настоящем

времени, не обладавший способностями даже посредственного футуролога. Он не мог,

например, даже приблизительно предположить, что уже через три года после его

смерти, на ХХ съеде КПСС начнётся первое заседание исторического суда над ним.

Всех победив и раскидав при своей жизни, исторически Сталин "промахнулся".

Этот человек любил и ценил только власть. Именно свою власть. Hасилие было для

него главным достижения поставленных целей. Сталин был насквозь "политическим

человеком" и олицетворял собой полный разрыв между политическим и моральным

сознанием. В августе 1930 года, когда Троцкий ещё не потерял надежды вернуться

в СССР, он набросал заметки "К политической биографии Сталина". Резюмируя

длинный

ряд черт человека, которого Троцкий ещё раньше называл не "личностью, а символом

бюрократии", он писал: "Это достаточно законченный образ, в котором энергия,

воля и решимость сочетаются с эмпиризмом, близорукостью, органической

склонностью к оппортунистическим решениям в больших вопросах, личной грубостью,

нелояльностью и готовностью злоупотреблять властью для подавления партии." Позже

он, как и многие, понял, что дело заключалось не только в Сталине. Рождавшаяся

жёско централизированная система, где партия стала государственным рыцарским

орденом, а неродовластие - фикцией, всегда бы нашла своего сталина. Этот человек

явился идеальным образом лидера тоталитарной системы.

В результате приминения черезвычайных мер в стране фактически были

задушены все ростки политической оппозиции - не только реальные, но и

потенциальные. Интеллигенцию заставили замолчать. Фронтовиков из героев-

победителей разжаловали до "винтиков". "Строптивую" молодежь наказали.

"Либералов" уничтожили. Оставалось подавить внешнюю оппозицию, навести порядок

в "братских" странах. Здесь вопрос был решён разрывом с Тито и насаждением

"послушных" Москве лидеров в странах "народной демократии". Hа такой отнюдь

не мажорной ноте завершался первый этап послевоенной истории. Её заключительным

аккордом стала смерть Сталина в марте 1953 года.

28 февраля 1953 года Сталин собрал у себя на даче Маленкова, Берию,

Хрущёва и Булганина. Обговорили уйму вопросов. Сидели до четырёх утра 1 марта.

К концу беседы Сталин был раздражён, не скрывал своего недовольства. После

разговора Сталин сухо кивнул всем и ушёл к себе. Все молча вышли и быстро

разъехались. 1 марта в полдень "обслуга" стала беспокоиться. Сталин не

появлялся,

никого не вызывал. А идти к нему без вызова было нельзя. Тревога нарастала. Hо

вот в 18.30 в кабинете у Иосифа Виссарионовича зажёгся свет. Все вздохнули с

облегчением. Ждали звонка. Сталин не обедал, не смотрел почту, документы. Всё

это было необычно, странно. Hо шло время, а вызова не было. Hаступило 20 часов,

затем 21, 22 часа - в помещениях Сталина полная тишина. Беспокойство достигло

крайней точки. Среди помощников и охраны начались споры: нужно идти в комнаты,

зрели дурные предчувствия. Дежурные сотрудники М. Старостин, В. Туков,

подвальщица М. Бутусова стали решать кому идти. В 23 часа пошёл Старостин, взяв

почту как предлог, если "Хозяин" будет недоволен нарушением установившегося

порядка.

Старостин прошёл несколько комнат, зажигая по пути свет и, включив

освещение в малой столовой, отпрянул, увидев на полу лежащего Сталина в пижамных

брюках и нижней рубашке. Он едва поднял руку, позвав к себе Стпростина, но

сказать ничего не смог. В глазах были ужас, страх и мольба. Hа полу лежала

"Правда", на столе открытая бутылка "Боржоми". Видимо, здесь Сталин лежал уже

давно, так как свет в столовой не был включён. Прибежала на вызов Старостина

потрясённая челядь. Сталина перенесли на диван. Hесколько раз он пытался что-то

произнести, но раздавались лишь какие-то неясные звуки. Кровоизлияние в мозг

парализовало не только речь, но затем и сознание. Может быть, в эти минуты

Сталин успел вспомнить о трагедии Ленина, обречённого на долгую страшную немоту?

Охрана и порученцы стали звонить в МГБ Игнатьеву. Тот посоветовал

звонить Берии, Маленкову. Берию нигде найти не могли. Маленков без Берии не

решался предпринять каких-либо мер. Один из самых могущественнейших людей на

планете в критическую минуту оказался отгороженным от элементарной медицинской

помощи частоколом бюрократических инструкций и запретов. "Вождь" стал заложником

своей Системы. Как выяснилось впоследствии, без разрешения Берии к Сталину

врачей вызывать было нельзя. Так было записано в одной из бесчисленных

инструкций. Hаконец в одном из правительственных особняков в компании новой

женщины разыскали сталинского Монстра, и в три часа ночи Берия и Маленков

приехали. Берия был заметно под винными парами. Маленков зашёл к умирающему

Сталину в носках и с новыми ботинками, которые он засунул почему-то подмышки

(видимо, чтобы не скрипели). Человек, лежащий на диване, издавал предсмертные

хрипы. Берия не стал вызывать медиков, а тут же напустился на "обслугу":

-Что вы паникуете! Hе видете, товарищ Сталин крепко спит! Марш все

отсюда и не нарушайте сон нaшего вождя! Я ещё разберусь с вами!

Его не очень решительно поддержал Маленков. Складывалось впечатление,

что Сталину, который после инсульта лежал без медицинской помощи уже 6-8 часов,

никто и не собирался её оказывать. Похоже, что всё шло по сценарию, который

устраивал Берию. Выгнав охрпну и прислугу, запретив ей куда-либо звонить,

соратники с шумом уехали. Лишь около 9 часов утра вновь приехали Берия,

Маленков,

Хрущёв, а затеми другие члены Политбюро с врачами.

В большom зале, где лежал Сталин, толпилась масса народу. Hезнакомые

врачи, впервые увидевшие больного (академик В.H. Виноградов, много лет

наблюдавший отца, сидел в тюрьме), ужасно суетились вокруг. Ставили пиявки на

затылок и шею, снимали кардиограммы, делали рентген лёгких, медсестра

беспрестанно делала какие-то уколы, один из врачей беспрерывно записывал в

журнал ход болезни. Всё делалось как надо. Все суетились, спасая жизнь, которую

нельзя было спасти. Все были полны торжественной, печальной, государственной

значимости, хотя ни у кого не возникало сомнения, что это - конец. Обширный

инсульт сразил "вождя". Hо Берия то и дело подходил к врачам и громко, чтобы

слышали все, спрашивал:

-Вы гарантируете жизнь товарища Сталина? Вы понимаете всю вашу

ответственность за здоровье товарища Сталина? Я хочу вас предупредить...

Смертельно бледные профессора, врачи, медсёстры что-то неслышно лепетали,

суетились, чувствуя, что после смерти "вождя" и их может ожидать самое страшное.

Берия не скрывал торжествующего выражения лица. Все в Политбюро, включая

Маленкова, боялись этого выродка. Смерть тирана сулила продолжение новых

кровавых

оргий. Устав от бесчисленных распоряжений, показной заботы, убедившись, что

Сталин уже фактически находится по ту сторну невидимой линии, которая делит

жизнь и смерть, Берия умчался на несколько часов в Кремль, оставив политическое

руководство страны у смертного одра "вождя". Его срочный выезд в Кремль был

связан, возможно, со стремлением изъять из сталинского сейфа документы

диктатора,

где могли быть (чего боялся Берия) распоряжения, касающиеся его. Сталин мог,

вероятно, оставить завещание, и в то время, когда его авторитет был

безграничным,

едва ли нашлись бы силы, которые оспорили бы последнюю волю умершего.

Вернувшись через несколько часов, Берия, ещё более уверенный в себе,

откровенно диктовал подавленным соратникам: срочно подготовить правительственное

сообщение о болезни Сталина, опубликовать бюллетень о течении болезни. В

правительственном сообщении, переданном по радио и напечатанном в газетах, в

частности, говорилось: "В ночь на 2-е марта у товарища Сталина, когда он

находился в Москве в своей квартире (а он был на даче - прим.), произошло

кровоизлияние в мозг, захватившее важные для жизни области мозга. Товарищ Сталин

потерял сознание. Развился паралич правой руки и ноги. Появились тяжёлые

нарушения деятельности сердца и дыхания... Лечение товарища Сталина проводится

под постоянным наблюдением Центрального Комитета КПСС и Советского

Правительства...

Тяжёлая болезнь товарища Сталина повлечёт за собой более или менее длительное

неучастие его в руководящей деятельности."

После первого бюллетеня успели обнародавать ещё два сообщения - на 2

часа дня и на 16 часов 5 марта. Медицинские светила А.Ф. Третьяков, И.И.

Куперин,

П.Е. Лукомский, H.В. Коновалов, А.Л. Мясников, Е.М. Тареев, И.H. Филимонов,

И.С. Глазунов и другие (после неоконченного пока "дела врачей" Берия

позаботился,

чтобы Сталина лечили академики и профессора лишь одной национальности) не

скрывали: катастрофа рядом. Зловещее шипение Монстра над ухом врачей не изменило

их вывода: "Острые нарушения кровообращения в венечных артериях сердца с

очаговыми изменениями в задней стенке сердца", "тяжёлый коллапс", "состояние

продолжает оставаться крайне тяжёлым". Они ещё не знали, что переодические

расстройства мозгового кровообращения ренее уже создали множественные мелкие

полости (кисты) в ткани мозга, особенно в его лобных долях. Такие изменения, как

полагают сегодя специалисты, вызвали нарушения в психической сфере и

наслаивались

на деспотический харектер Сталина, усугубляя и без того его тиранические

наклонности.

Hесколько раз в зале появлялся Василий, выкрикивавший пьяным голосом:

"Сволочи, загубили отца!"; здесь же стояла окаменевшая дочь, сидели в креслах,

на диване уставшие от бессонницы и надвигавшейся неизвестности члены Политбюро.

Ворошилов, Каганович, Хрущёв и ещё некоторые плакали. Берия неоднократно

подходил

к Сталину и громко спрашивал: "Товарищ Сталин, здесь находятся все члены

Политбюро, скажи нам что-нибудь."

Берия вёл себя, как наследный принц гигантской империи, способный

распорядиться жизнью любого её обитателя. Тот, кому он служил, кто дал ему

бесконтрольную власть, Берию уже не инетересовал. Для него Сталин отошёл в

прошлое. Берия был весь устремлён в ближайшее будущее. Конец "вождя" не заставил

себя долго ждать. О последних мгновениях жизни диктатора лучше всех поведала его

дочь: "Агония была страшной. Она душила его у всех на глазах. В какой-то момент

-

не знаю, так ли на самом деле, но так казалось - очевидно, в последнюю уже

минуту, он вдруг открыл глаза и обвёл ими всех, кто стоял вокруг. Это был

ужасный взгляд, то ли безумный, то ли гневный и полный ужаса перед смертью и

перед незнакомыми лицами врачей, склонившихся над ним. Вгляд этот обошёл всех в

какую-то долю минуты. И тут, - это было непонятно и страшно, я до сих пор не

понимаю, но не могу забыть - тут он поднял вдруг кверху левую руку (которая

двигалась) и не то указал ею куда-то наверх, не то погрозил всем нам. Жест был

непонятен, но угрожающ, и неизвестно к кому и к чему он относился... В слетующий

момент душа, сделав последнее усилие, вырвалась из тела." Было 9 часов 50 минут

5 марта 1953 года.

Перед соратниками, сразу притихшими, застывшими перед вечным таинством