china (Чан Кайши (Цзян Цзеши)), страница 2

Злая, но мудрая ирония общечеловеческой Истории отвела китайскому полководцу и политику меньше всего идущую ему роль принца датского – все со всех сторон метят своим убийственным железом в одно сердце. Так бывает. Но не со всяким. Не каждый на это потянет – быть Гамлетом в реальности.

Взаимоотношения Чан Кайши с коммунистической

партией Китая и СССР.

Компартию Сунь Ятсен высидел, можно сказать, в своем гнезде – в 20-х и даже еще в 30-х гг. любой прогрессист мог быть одновременно и членом Гоминьдана, и коммунистом, двойное членство, личная двухпартийность допускались по всему Китаю. Но птенчик КПК оказался кукушонком – питомец начал сживать со света всех, кто на него не похож. Чан Кайши сразу и навсегда стал антикоммунистом, ибо разглядел врожденную манию компартии – непримиримость к инакомыслящим. Великий Учитель Сунь Ятсен завещал ученику и наследнику принцип единства общества, приоритет классового мира, иначе – по Сунь Ятсену – Китай обречен на истощающий страну феодализм.

Чан Кайши не верил в прогрессизм КПК. И был уверен: основные политические зигзаги КПК вычерчиваются в Москве.

12 декабря 1936 г. в Сиани Чан Кайши был арестован своими же соратниками, генералами и офицерами – они потребовали от него срочно заключить военный союз с коммунистами и с СССР, чтобы быстрее разбить японскую армию. Чан Кайши отказался.

Япония и Советский Союз любовью друг к другу не пылали, но и бросаться друг на друга очертя голову Москва и Токио не спешили (как Гитлер ни уговаривал Японию поспешить с этим). Просто оба хищника готовились каждый к своей охоте: Япония – в бассейне Тихого океана, а Советский Союз – в Европе. И эти стратегические секреты Чан Кайши прочитывал без труда. Тем более что природный нрав того и другого хищника был ему хорошо знаком – в Стране восходящего солнца он учился на офицера и подолгу жил, а со Страной рубиновых кремлевских звезд довелось познакомиться по совету и заданию Учителя: в 1923 г. Сунь Ятсен послал Чан Кайши за помощью в СССР. Общение с Троцким, контакты с высшим руководством партии большевиков и Красной Армии – бесценные трехмесячные штудии, приносившие потом плоды десятилетиями. Чан Кайши запомнил лицемерие советских партийных бонз, одновременно и равно помогавших словом и делом всем действующим и противоборствующим в Китае политическим силам, чтобы занимать командную высоту над схваткой. Все это кремлевским игрокам потом, в 60-е, припомнит вскормленный ими Мао...

Признавая на словах главенство Гоминьдана в политической жизни Китая, большевики пестовали военное могущество китайской компартии. Не чураясь в отношении китайцев излюбленных эпитетов "красные" и "белые", Кремль

вдохновлял тех и этих на совместную кровопролитнейшую войну с японской агрессией, чтобы в интересах Москвы подорвать влияние враждебного соседа. Кремль использовал любые средства, чтобы держать Чан Кайши в узде – кое-кого из провинциальных властителей даже принимал в ВКП(б) втайне от Чан Кайши! – пока не свалил его окончательно. Почти 30 лет жучьей работы кремлевских и маоцзэдуновских коммунистов понадобилось, чтобы подточить древо китайской демократии и либерализма, посаженное Сунь Ятсеном и выращенное Чан Кайши. Впрочем, у этого древа оказались слишком глубокие корни, невытравимые, если Мао Цзэдуну в 1949 г. пришлось оставить в Конституции КНР основные ценности суньятсеновского Гоминьдана – право трудящихся на забастовку, частная собственность на средства производства и на землю.

Сделать это посоветовал Мао Цзэдуну – почти приказным тоном, – Сталин, признав, таким образом, окольно и заочно непреложные, неоспоримые политические достижения Гоминьдана и Чан Кайши. Вот отрывок из секретной телеграммы Сталина Мао Цзэдуну от 20 апреля 1948 г. (рассекречена после августа 1991-го) в ответ на обещание Мао построить в Китае копию сталинского СССР:

"Мы с этим не согласны. Думаем, что различные оппозиционные партии в Китае, представляющие средние слои китайского населения будут еще долго жить, и китайская компартия вынуждена будет привлечь их к сотрудничеству . Возможно, что некоторых представителей этих партий придется ввести в китайское народно-демократическое правительство . Это означает, что не будут осуществлены национализация всей земли и отмена частной собственности на землю, конфискация имущества всей промышленной и торговой буржуазии от малой до крупной, конфискация имущества не только крупных землевладельцев, но и средних и мелких, живущих наемным трудом. С этими реформами придется подождать ".

Не дурак был Иосиф Виссарионович, понимал, что нужно народу, чтобы по-человечески-то жить! Не дураки оказались и наши власти, засекретившие эти сталинские указания на целых полвека, аж до наших дней... Не будь это Сталин, любого, кто написал бы тогда такие строчечки, товарищ Берия лично пытками заморил, а его преемники до самой той перестройки обеспечили их автору психушку с губительными уколами три раза в сутки...

Коммунистическая партия Китая вела под диктовку Кремля политику простую, как репа: делать все поперек тому, что считает правильным Чан Кайши. Нашим большевикам оказалось мало Гражданской войны в 18-м в России – они начали ее в середине 40-х и в Китае. Сделали это до изумления легко. Вот слова свидетеля и участника тех событий, ветерана советской дипломатии Ледовского, с 1942 по 1952 г. в должности первого секретаря советского посольства работавшего в Китае:

"Наиболее сложный узел противоречий образовался в Маньчжурии. Здесь возникла острая напряженность в отношениях между Москвой и Гоминьданом в связи с такими проблемами, как задержка вывода советских войск, отказ Москвы разрешить пропуск гоминьдановских войск в Маньчжурию . Отношения между Москвой и Нанкином (ставка Чан Кайши) резко осложнились в результате вступления на территорию Маньчжурии китайских коммунистических войск и развернувшейся борьбы между КПК и Гоминьданом за овладение Маньчжурией. В этой борьбе, вылившейся в гражданскую войну, КПК опиралась на материально-техническую помощь СССР ".

Речь о 45-м годе.

Картинка для букваря: Маньчжурию в 1931 г. оккупировала Япония. С того же 31-го г. с Японией за Маньчжурию как за неотъемлемую часть Китая дрался Гоминьдан. Войска КПК с Японией не воевали, отсиживались в горных норах, поскольку в начале 40-х Мао Цзэдун считал, что ось Токио–Берлин–Рим войну выиграет, а СССР будет разбит Гитлером. Но теперь Москва не пускает в Маньчжурию (там стоит Советская Армия после капитуляции Японии) войска

представителей законного правительства Чан Кайши, а отдает Маньчжурию коммунистам, провоцируя гражданскую войну.

Мао Цзэдун ликует: все получил даром! Наставил нос этому солдафону Чан Кайши, возомнившему себя великим полководцем.

Ну, великий или не великий, а военачальников Мао, будущих маршалов КНР, Чан Кайши бил. Бил, но не добивал. Считал, что если воюет с китайцами, то имеет дело на поле брани с братьями.

Действия Совестского Союза в Китае наш матерый дипломат Ледовский в своих воспоминаниях называет "не вполне корректной политикой СССР". Москва потому так методично мешала чем, как и сколько могла Гоминьдану и Чан Кайши, что Кремлю было важно, чтобы ни у кого ничего не вышло иначе, чем в СССР. В Кремле понимали – в Китае может получиться, ибо знали о традициях и национальном характере китайцев, знали силу идей Сунь Ятсена, знали о мощной воле Чан Кайши.

Неправильно думать, что Чан Кайши боролся с коммунистами только силой оружия. Он прекрасно понимал, что известный лозунг Мао Цзэдуна "Винтовка рождает власть" намеренно не договорен до конца: "...и страх". А страх не дает быть людям счастливыми. Он же, Чан Кайши, хотел китайцам счастья. Поэтому все, какие мог, средства государства вкладывал в образование, культуру, лично организовал общекитайское движение городской молодежи "За новую жизнь", в рамках которого разъяснялись и рекламировались западные стандарты свобод и прав человека. Он потому и проиграл борьбу за Китай, что ставил на подъем сознание населения до общемировых высот, а коммунисты – на то, что верней и имеет тысячу лет практики: на темноту и раболепие сотен миллионов из "крестьянских низов". Деревня всегда больше Города.

Чан Кайши ездил в Индию советоваться с автором бескровной национально-освободительной революции Махатмой Ганди – и это в 1942-м, когда он нужен был своим войскам и войскам союзников сразу на всех фронтах! Но Ганди дал понять: Индия – одна вселенная, Китай – другая. Поэтому у него, Ганди, одна судьба, а у Чан Кайши – совершенно иная. Ганди оказался прав. Трагически прав. Его главная идейная константа "мораль превыше целесообразности" никак не соприкасалась с циничным прагматизмом коммунистов. В Китае они даже помогали оккупантам – "так надо!". Слово тому же свидетелю Ледовскому:

"В Китае в это время царил хаос, полный развал экономики, массовая гибель людей. Войска центрального (гоминьдановского) правительства двигались в Северный Китай с целью разоружить японцев . Войска коммунистов, стремясь задержать продвижение гоминьдановских войск, разрушали рельсовые пути, взрывали мосты, линии телефонной связи , уничтожались жизненно важные объекты – выводились из строя электростанции, затапливались угольные шахты, пускали под откос железнодорожные поезда. Прерывалось снабжение городов топливом, электроэнергией, водой, продовольствием.

Останавливались фабрики и заводы... Огромная масса людей умирала от голода и болезней. Все это и многое другое приносилось в жертву борьбе за

власть".

Понимал ли Чан Кайши свою обреченность в соперничестве с КПК, с Мао? К концу Второй мировой войны он публично обещал, что по мере достижения побед над врагами он обеспечит переход власти во всем Китае от военных к гражданским политикам. Идеи его выборной кампании за президентское кресло в 1948 г.: великий Китай в окружении великих друзей, Китай – мост между миром социализма и миром капитала.

Но к 49-му году стало ясно: Китай будет маоцзэдуновским. Чан Кайши не эмигрировал. Не бросил на произвол госбезопасности Мао своих соратников и последователей, убежденных демократов. Он забрал их с собой на Тайвань. Он спас этим для них свободу и альтернативу. Он предоставил им исторический горизонт.

Почему Тайвань? В 1895 г. на Тайване китайская интеллигенция в союзе с прогрессистами из низов провозгласила первую в Азии республику – Демократическую Республику Тайвань. Ее раздавили японцы. Но Чан Кайши, разбивший военную мощь Японии в союзе с другими великими державами, восстановлением на Тайване демократии дал понять всему миру: идея свободы перспектива цивилизованного развития Китая неистребима в китайцах. Пусть на острове, пусть под угрозой вторжения с континента, но попытка построить жизнь китайцев по великим гуманным заветам Сунь Ятсена будет продолжена. Сухой и жесткий, как наждак, холодный ветер конца зимы в Китае радостен для всех потому, что бьет и раскачивает всегда стоящую поодаль от людского жилья, скромную, но гордую дикую сливу, мэйхуа, любимицу поэтов и мудрецов. Испепеляющие ураганы войн, кровавые реки смут и бунтов, людоедские нашествия голода и мора, смены царств – вся пугающая фантасмагория Истории не стерла в сердцах китайцев прекрасный, согревающий душу, дающий надежду и опору в невзгодах символ верности своей судьбе – невысокую, очень гибкую мэйхуа, милую всем, желанную для многих взоров, но живущую сама по себе.

Может быть, глядя на этот всекитайский эталон выживания, сливу мэйхуа, Чан Кайши и нашел формулу новой китайской цивилизации на Тайване: опора на свои силы, гибкость в решении проблем, адекватность миру, человеческой природе, гордость и достоинство... Так это было или нет, но он сделал свое маленькое островное государство индустриальным, вывел его в лидеры процветания и благосостояния, заставил уважать флаг и имя страны.

Как бессменный (но всякий раз всенародно избранный) президент и премьер, Чан Кайши имел на Тайване полную возможность осуществить ту модель китайского общества, которую считал верной. Он, наконец, отдал землю крестьянам в собственность. Он предал гласности те ошибки своего режима, которые привели его к поражению в борьбе с КПК, и призвал молодежь, дабы она не повторила его трагических ошибок, в наибольшем объеме изучить классическое философское и литературное наследие Китая, сознательно и упорно бороться с деревенской косностью, городским бюрократизмом, чиновничьим цинизмом и карьеризмом.

Он обратился к своим согражданам с настоятельной просьбой чтить три облагораживающих начала жизни нации: демократию, науку и этику. Предложил родителям воспитывать детей в духе оптимизма, а молодежи – осваивать основы мировых гуманистических учений и труды отечественного гения Конфуция. В качестве первой реальной меры в реализации предложенной системы самосовершенствования объявил по всему острову сбор денежных средств, одежды и продовольствия в помощь пострадавшим от стихийных бедствий в КНР, на континенте, где в это время худшим кошмаром, чем разгул слепых природных стихий, были партийно-государственные кампании по сгону крестьян в коммуны (интеллигенцию для воспитания – туда же) и избиение старых кадров партии под видом культурной революции...

Все народы мира восприняли происходящее в КНР как катастрофу для Китая. Но не Чан Кайши. Именно в этот момент он огласил метафорический прогноз: "Время оборачивается пространством". Кому надо было, те поняли: Чан Кайши указывает на начало процесса сближения двух Китаев, пусть пока лишь в умах китайцев, пусть пока не всех, а самых мужественных, самых патриотичных, самых мудрых.

Генералиссимус Чан скончался 5 апреля 1975 г. на Тайване, где прожил последние 26 лет своей жизни. Умер он в весьма почтенном возрасте и завещал похоронить себя на своей родине тогда, когда Китай, как он говорил, вновь будет представлять собой единое государство, в котором воцарятся мир и

Саркофаг с телом Чан Кайши

согласие. Вот почему тело его до сих пор не предано земле, а прах покоится в саркофаге в местечке Цыху.

Личная жизнь Чан Кайши.

Чан Кайши был женат четырежды. От первой жены — Мао Фумэй (по иронии судьбы она оказалась однофамилицей его непримиримого в будущем противника — Мао Цзэдуна) у Чан Кайши родился сын Цзян Цзинго (27.04.1910 — 13.01.1988). Тот самый Цзян Цзинго, который в 1925 вступил в партию Гоминьдан и поехал на учебу в Советский Союз, где прожил двенадцать лет в Свердловске и многим теперь известен под русским именем Коля Елизаров. Сама Мао Фумэй погибла 12 декабря 1939 г. во время бомбежки японской авиацей и города Сикоу. Находясь в СССР, сын Чан Кайши в 1935 г. женился на белорусской девушке Фаине Вахревой (ее китайское имя Цзян Фанлян), родившей ему по возвращении в 1937 г. в Китай трех сыновей — Цзян Сяовэня, Цзян Сяоу и Цзян Сяоюна. Кроме того, у Цзян Цзинго от другой женщины — Чжан Яжо было еще двое внебрачных сыновей — Чжан Сяоцы и Чжан Сяоянь (нынешний министр иностранных дел Тайваня), который является единственным из оставшихся в живых потомков этой ветви. Сам Цзян Цзинго скончался в 1988 г., а его третий сын — Цзян Сяоюн умер в 1996 г. от рака. Ныне здравствует вдова Цзян Цзинго — Фаина, которая многие годы по вполне понятным причинам не имела возможности встречаться со своими соотечественниками. После смерти мужа она перестала вести активный образ жизни. Единственное исключение она сделала для делегации Беларуси во главе с мэром города Минска, которая в 1992 г. посетила Тайвань. Иногда она посещает спектакли и концерты в Национальном театре и Филармонии. Ее присутствием был отмечен спектакль “На всякого мудреца довольно простоты” А. Н. Островского, который Большой драматический театр им. Товстоногова возил на гастроли на Тайвань в 1993 г. Растроганная спектаклем вдова президента долго аплодировала блистательно игравшим артистам, которые , в свою очередь, низко поклонились своей бывшей соотечественнице.