Ангелы и Демоны (947203), страница 51

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 51)

"НЬЮ-ЙОРК ТАЙМС"

24 августа 1998 года

...Почему покойный Иоанн Павел 1 был найден в постели одетым в свою дневную рубашку? Почему рубашка была разорвана? И на этом вопросы не заканчиваются. Медицинского обследования проведено не было. Кардинал Вилло категорически запретил патологоанатомическое исследование, сославшись на то, что за всю историю церкви вскрытия тел скончавшихся понтификов не проводилось. Все лекарства, которые в то время принимал Иоанн Павел, самым таинственным образом исчезли со стоящей рядом с постелью тумбочки. Так же как и стаканы, из которых он пил, ночные туфли и завещание.

***

"ДЕЙЛИ МЕЙЛ" 27 августа 1998 года

...За этим заговором стояла могущественная и безжалостная масонская ложа, щупальца которой дотянулись и до Ватикана.

***

В кармане Виттории зазвонил сотовый телефон. Резкий звук прогнал малоприятные воспоминания из памяти Лэнгдона.

Девушка поднесла телефон к уху, и американцу стало ясно, что, поняв, кто звонит, она несколько растерялась. Даже со своего места, с расстояния нескольких футов, ученый узнал этот резкий, как луч лазера, голос:

- Виттория? Говорит Максимилиан Колер. Вам уже удалось найти антивещество?

- Макс! С вами все в порядке?

- Я видел выпуск новостей. Там не было никаких упоминаний о ЦЕРНе или об антиматерии. Это хорошо. Так что там у вас происходит?

- Ловушку пока обнаружить не удалось. Положение продолжает оставаться очень сложным. Роберт Лэнгдон принес огромную пользу. У нас есть возможность захватить убивающего кардиналов человека. В данный момент мы направляемся...

- Мисс Ветра, - остановил ее Оливетти, - вы уже сказали больше чем достаточно.

Виттория прикрыла трубку рукой и произнесла раздраженно:

- Это директор ЦЕРНа, коммандер, и он имеет право...

- Он имеет право быть здесь, чтобы лично разобраться с проблемой. Вы используете незащищенную сотовую линию и уже сказали, повторяю, более чем достаточно.

- Макс? - процедила Виттория сквозь зубы.

- У меня есть для тебя информация, - сказал Колер. - О твоем отце... Я, кажется, знаю, кому он рассказывал об антивеществе.

- Макс, отец никому ничего не говорил, - хмуро ответила девушка.

- Боюсь, что твой отец все же не удержался и поделился сведениями о своем выдающемся открытии. Для полной ясности мне надо проверить кое-какие материалы нашей службы безопасности. Я скоро с тобой свяжусь.

И он отключился.

Когда Виттория засовывала аппарат в карман, ее лицо напоминало восковую маску.

- С вами все в порядке? - участливо спросил Лэнгдон.

Девушка утвердительно кивнула, но дрожащие пальцы ее рук говорили, что это далеко не так.

***

- Церковь расположена на пьяцца Барберини, - сказал Оливетти. Выключив сирену и посмотрев на часы, он добавил: - У нас еще девять минут.

Местонахождение третьей вехи и церкви вызвало у Лэнгдона какие-то отдаленные ассоциации. Пьяцца Барберини... Это название было ему знакомо, однако в какой связи, он сразу вспомнить не мог. Но затем он вдруг все вспомнил. Сооружение на этой площади станции метро вызвало в обществе большие споры, и это случилось лет двадцать назад. Историки опасались, что строительство большого транспортного узла под площадью может разрушить стоящий в ее центре многотонный обелиск. Городским властям пришлось перенести обелиск в другое место, а на площади установили фонтан под названием "Тритон".

Во времена Бернини на площади стоял обелиск! И если у Лэнгдона до сих пор продолжали оставаться какие-то сомнения, то сейчас они полностью исчезли.

В одном квартале от площади Оливетти свернул в переулок и, проехав еще немного, заглушил двигатель. Коммандер снял пиджак, закатал рукава рубахи и вогнал обойму в рукоятку пистолета.

- Мы не можем допустить, чтобы нас заметили, - сказал он. - Вас двоих показывали по телевизору, поэтому прошу оставаться на противоположной стороне площади и наблюдать за входом. Я зайду со стороны задней стены. А вот это вам на всякий случай, - закончил Оливетти и протянул Лэнгдону уже знакомый пистолет.

Профессору все это не очень нравилось. Вот уже второй раз за день ему вручают оружие. Опуская пистолет в карман, он вспомнил, что до сих пор носит с собой прихваченный в архиве листок из "Диаграммы". Как он мог забыть о нем? Его следовало оставить в помещении архива. Американец без труда представил, в какую ярость впадет хранитель, когда узнает, что бесценная реликвия странствовала по всему Риму, выполняя роль простого путеводителя. Но, вспомнив о груде битого стекла и рассыпанных по полу документах, Лэнгдон решил, что у хранителя и без путешествующей страницы забот будет по самое горло. Если архивы вообще переживут эту ночь...

Оливетти вылез из машины и поманил их за собой по проулку.

- Площадь там, - сказал он. - Смотрите в оба, а сами постарайтесь остаться невидимыми. - Постучав пальцем по висящему на поясе мобильному телефону, коммандер добавил: - А вас, мисс Ветра, я попрошу настроиться на автоматический набор.

Виттория достала мобильник и нажала кнопку автонабора номера, который она и Оливетти запрограммировали еще в Пантеоне. Аппарат на поясе офицера завибрировал, так как работал в режиме беззвучного вызова.

- Отлично, - удовлетворенно кивнул коммандер, передернул затвор своего пистолета и добавил: - Я буду ждать внутри. Считайте, что этот негодяй уже мой.

***

В тот же момент совсем рядом с ними раздался сигнал еще одного сотового телефона.

- Говорите, - произнес в трубку ассасин.

- Это я, - услышал он, - Янус.

- Приветствую вас, хозяин, - улыбнулся убийца.

- Ваше местонахождение может быть известно. Не исключено, что будут предприняты попытки вам помешать.

- Они опоздали. Я успел закончить все приготовления.

- Отлично. Сделайте все, чтобы уйти живым. Нам еще предстоит большая работа.

- Тем, кто встанет на моем пути, придется умереть.

- Тем, кто станет на вашем пути, очень многое известно.

- Вы имеете в виду ученого-американца?

- Следовательно, вы знаете о его существовании?

- Хладнокровен, но чрезвычайно наивен, - презрительно фыркнул ассасин. - Он недавно говорил со мной по телефону. Его сопровождает какая-то женщина с полностью противоположным характером.

Убийца почувствовал легкое возбуждение, припомнив огненный темперамент дочери Леонардо Ветра.

Повисла пауза, а когда собеседник снова заговорил, убийца впервые за все время их знакомства уловил в голосе лидера ордена "Иллюминати" некоторую неуверенность.

- Устраните всех, - сказал Янус.

- Считайте, что это уже сделано, - улыбнулся убийца.

В предвкушении предстоящего наслаждения по всему его телу прокатилась горячая волна. Хотя женщину можно оставить себе как приз.

Глава 89

На площади Святого Петра развернулись настоящие военные действия. Все вдруг начали проявлять невероятную агрессивность. Микроавтобусы прессы, словно штурмовые машины, стремились захватить самый удобный плацдарм. Репортеры готовили к работе сложную электронику так, как солдаты готовят к бою оружие. Они метались по всему периметру площади, отыскивая места для новейшего оружия медийных войн - дисплеев с плоским экраном.

Плоские дисплеи являли собой гигантских размеров экраны, которые можно разместить на крышах автобусов или на легких сборных площадках. Эти экраны служат своего рода уличной рекламой для передающих новости телевизионных сетей. Во все время передачи на таком экране обязательно присутствовал логотип сети; Площадь стала походить на летний кинотеатр под открытым небом. Если экран был расположен удачно - например, перед местом, где развертывались события, - ни одна сеть не могла вести съемки, не рекламируя при этом своего конкурента.

Площадь в мгновение ока превратилась не только в поле битвы средств массовой информации, но и в место вечернего бдения обычной публики. Зеваки текли на площадь со всех сторон. Незанятое место на всегда свободном огромном пространстве стало большой редкостью. Обыватели собирались в густые толпы перед гигантскими экранами. Потрясенные люди внимательно вслушивались в слова ведущих прямую трансляцию репортеров.

***

А в какой-то сотне ярдов от этого столпотворения, за могучими стенами собора Святого Петра царили темнота и полная тишина. В этой темноте медленно и бесшумно передвигались вооруженные приборами ночного видения лейтенант Шартран и еще три швейцарских гвардейца. Они шли по нефу, размеренно водя перед собой похожими на миноискатели приборами. Осмотр белых зон Ватикана пока не принес никаких результатов.

- Пожалуй, стоит снять очки, - сказал старший.

Шартран и без его совета уже успел это сделать. Группа приближалась к так называемой нише паллиума <Паллиум - белый шерстяной плащ, в который папа римский облачает архиепископов.> - углубленной площадке в самом центре базилики. Нишу заливал свет девяноста девяти лампад, и инфракрасное излучение было настолько сильным, что могло повредить глаза.

Освободившись от тяжелого прибора, Шартран почувствовал огромное облегчение. Наконец-то можно было размять шею. Что он и сделал, пока группа спускалась вниз, чтобы осмотреть все углубление. Помещение оказалось на удивление красивым, золотым и сверкающим. Молодому человеку еще не приходилось в него спускаться.

Лейтенанту казалось, что после прибытия в Ватикан ему каждый день открывались все новые и новые тайны Святого города. И эти лампады были одной из них. Девяносто девять лампад горели день и ночь. Такова была традиция. Священнослужители аккуратно заполняли их священным маслом, так что ни одна не успевала выгореть до конца. Многие утверждали, что лампады будут гореть до самого конца света.

Или в крайнем случае до полуночи, подумал Шартран, ощутив, как у него вдруг вновь пересохло в горле.

Он провел детектором вдоль лампад. Там ничего не оказалось. Это нисколько его не удивило. Ловушка, если верить картинке на экране монитора, была укрыта в затемненном помещении.

Двигаясь по нише, он приблизился к металлической решетке, прикрывающей отверстие в полу. В отверстии были видны ведущие в глубину узкие и крутые ступени. Слава Богу, что туда не надо спускаться. Приказ Рошера был предельно ясен. Осматривать лишь открытые для публики помещения и игнорировать все зоны, куда посторонние не имеют доступа.

- Чем это пахнет? - спросил он, отходя от решетки. В нише стоял сладкий до умопомрачения аромат.

- Это запах от пламени лампад, - ответил один из швейцарцев.

- Пахнет скорее одеколоном, а не керосином, - изумился Шартран.

- Никакого керосина там нет. Лампады расположены неподалеку от папского алтаря и поэтому наполняются сложной смесью спирта, сахара, бутана и духов.

- Бутана? - с опаской глядя на лампады, переспросил Шартран.

- Смотри не пролей, - утвердительно кивнув, ответил гвардеец. - Благоухает как в раю, а пламенем пылает адским.

Когда гвардейцы, закончив осмотр ниши паллиума, вновь двинулись по темному собору, их портативная радиостанция подала признаки жизни.

Потрясенные гвардейцы внимательно выслушали сообщение о развитии ситуации. Судя по этой информации, возникли новые тревожные обстоятельства, о которых нельзя было говорить по рации. Тем не менее начальство сообщало, что камерарий решил нарушить традицию и войти в Сикстинскую капеллу, чтобы обратиться к конклаву. За всю историю Ватикана подобного не случалось. Но в то же время, как понимал Шартран, еще ни разу за всю свою историю Ватикану не приходилось сидеть на ядерной бомбе.

Шартрана радовало, что дело в свои руки взял камерарий. Во всем Ватикане не было другого человека, которого лейтенант уважал бы так, как этого клирика. Некоторые гвардейцы считали камерария beato - религиозным фанатиком, чья любовь к Богу граничила с одержимостью. Но даже они соглашались, что, когда дело доходило до схватки с врагами Господа, камерарий был тем человеком, который мог принять на себя самый тяжелый удар.

Швейцарским гвардейцам за последнюю неделю приходилось часто встречаться с камерарием, и все обратили внимание на то, что временный шеф Ватикана стал жестче, а взгляд его зеленых глаз приобрел несвойственную ему ранее суровость. И неудивительно, говорили швейцарцы, ибо на плечи камерария легла вся ответственность за подготовку священного конклава и он должен был заниматься ею сразу же после кончины своего наставника папы.

Шартран находился в Ватикане всего пару месяцев, когда ему рассказали о том, что мать будущего камерария погибла от взрыва бомбы на глазах у маленького сына. Бомба в церкви... и сейчас все повторяется. Жаль, что не удалось схватить мерзавцев, которые установили ту первую бомбу... говорили, что это была какая-то воинствующая антихристианская секта. Преступники скрылись, и дело не получило развития. Неудивительно, что камерария возмущает любое проявление равнодушия.

Пару месяцев назад, в тихое послеполуденное время Шартран едва не столкнулся с шагающим по неширокой дорожке камерарием. Камерарий, видимо, узнав в нем нового гвардейца, предложил лейтенанту прогуляться вместе. Они беседовали на самые разные темы, и уже очень скоро Шартран почувствовал внутреннюю свободу и раскованность.

- Святой отец, - сказал он, - вы разрешите мне задать вам странный вопрос?

- Только в том случае, если получу право дать на него столь же странный ответ, - улыбнулся камерарий.

- Я спрашивал об этом у всех знакомых мне духовных лиц, - со смехом пояснил лейтенант, - но так до конца и не понял.

- Что же вас тревожит? - Камерарий энергично шагал впереди гвардейца, и полы его сутаны при ходьбе слегка распахивались, открывая черные туфли на каучуковой подошве.

Обувь полностью соответствует его облику, думал Шартран, модная, но скромная, со следами износа.

Лейтенант набрал полную грудь воздуха и выпалил:

- Я не понимаю, как соотносится Его всемогущество с Его милостью!

- Вы изучаете Священное Писание? - улыбнулся камерарий.

- Пытаюсь.

- И вы находитесь в растерянности, поскольку Библия называет Творца одновременно всемогущим и всемилостивым, не так ли?

- Именно.

Характеристики

Список файлов книги