158343 (767711), страница 3

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 3)

Отметим, что в концепции Хабермаса научное знание не является ни единственным правильным, ни единственным возможным. Опыт субъектов деятельности состоит из практических навыков, а не из научного знания, которое возникает на определенном этапе эволю­ции "жизненного мира" из практического знания. Получен­ный опыт преобразуется в последовательную информацию, пригод­ную для межличностной и межгенерационной трансляции. Далее по­требность в более рефлексивных подходах к решению практических проблем дает импульс появлению специализированных научных дисциплин и росту дифференциации областей знания. Другой стороной эволюции "жизненного мира" является возникновение ряда способов рациональной деятельности, каждый из которых, отчуждаясь, становится особой "идеологией", искажающей сам процесс деятельности. Хабермас видит идеологизм науки в том; "...что мы больше не считаем науку лишь одной из возможных форм знания, а, скорее, идентифицируем знание с наукой" ¹⁹.

Процесс формирования знания согласуется с определенными интересами. Методологически данный тезис Ю. Хабермас обосновывает в своей работе "Знание и человеческие интересы". В центре внимания Хабермаса находятся три вида интереса: технический, практический и освободительный.

Технический познавательный интерес характерен для естествознания и технических наук. Генезис данного интереса прослеживается из трудовой деятельности, выступающей в качестве совместной чело­веческой деятельности с целью изменения и "овладения" внешней, природной средой и как следствие – использование ее для удовлетво­рения потребностей. Технический интерес рождает "инструментальное знание", кото­рое увеличивает сферу контроля над природными процессами и воз­можность людей изменять мир в процессе деятельности. Постепенно "инструментальное знание" оформляется в эмпирико-аналитические науки, а также в философские концепции, задача которых состоит в легитимизации и концептуализации научной методологии.

Основываясь на дихотомии двух видов человеческой деятельности (трудовой и коммуникативной), Хабермас приходит к выводу о не­способности "инструментального разума" (а следовательно и эмпири­ческих наук) объяснить сущность языка общения, а также описать природу взаимодействия и согласия субъектов деятельности. Решить данную проблему способно "практическое знание", возни­кающее при реализации целей коммуникативной деятельности субъек­тов. Область "практического знания" включает в себя знания об отно­шении друг к другу, о способах интерпретации действий субъектов другими субъектами, а также о координации и объединении действий в социальных организациях. Подчеркнем, что, по мнению Хаберма­са, именно в сфере "практического интереса" вырабатываются идеа­лы и цели, определяющие самое общее направление развития и ис­пользования науки и техники.

Если вокруг трудовой деятельности формируется "техническое знание", а коммуникация субъектов обуславливает становление и развитие "практического знания", то субъективная структура "жиз­ненного мира", формирующаяся вокруг личности (самоидентичности) человека, служит источником третьего – "критического зна­ния". Формирование и развитие "критического знания" связано с так называемым "освободительным (или эмансипационным) инте­ресом", который отражает стремление человека к освобождению от всех и всяких форм "отчуждения" и угнетения, возникающих, со­гласно Хабермасу, в связи с переносом технических средств и ме­тодов на область собственно взаимоотношений субъектов деятельности.

В качестве примера "критического знания" рассматриваются исто­рический материализм и теория психоанализа Зигмунда Фрейда. В частности, Хабермас утверждает, что "критика, которую Маркс раз­работал как теорию общества, а Фрейд как метапсихологию, различается именно включением интереса, направляющего знание, — ин­тереса к эмансипации, выходящего за пределы технического и прак­тического интересов к знанию" ²⁰. Преодоление коммуникационных искажений с помощью критического знания создает основы устране­ния препятствий на пути развития цивилизации.

Анализ хабермасовской триады знания (техническое – практическое – критическое) показывает, что "практическое знание", непосредственно наполняется (посредством языка) ценностными и социокультурными установками. В критическом знании наряду с общественными нормами присутствуют (и играют ведущую роль) политические, экономические, философские, а возможно, и религиозные концепции. С другой стороны, и практический, и критический виды знания заинтересованы в росте рациональных представлений об окружающем мире, природе и обществе. Поэтому для всех трех видов человеческой деятельности осознается важность процесса познания.

Говоря об инструментальном характере знания, важно подчеркнуть, что инструментальность может быть присуща не только позитивному научно-техническому знанию, но и ненаучному знанию. Исторически первой формой такого знания было мифологическое знание. Конечно, наука дала нам телефон и телевизор, автомобиль и атом­ную бомбу. Миф этого дать не смог. Говорит ли это о превосходстве науки? На протяжении тысячелетий люди в своей жизни руководствовались мифом и при этом достигли чрезвычайно многого. Многие народы и сейчас используют миф для организации своей жизнедеятельности. Поэтому сейчас встречаются суждения об инструментальной значимости для социума мифологического познания. Например, такова позиция Фейерабенда: "Примитивные племена имели более подробные классификации животных и растений, чем современные научные зоология и ботаника; им были известны средства, эффективность которых изумляет физиков...; у них были способы воздействия на соплеменников, которые длительное время рассматривались наукой как несуществующие (колдовство); они решали сложные проблемы способами, которые все еще не вполне понятны (сооружения пирамид, путешествия полинезийцев); в древнекаменном веке существовала высоко­развитая и интернационально известная астрономия и эта астрономия была как фактуально адекватной, так и эмоционально удовлетвори­тельной, ибо она решала и физические, и социальные проблемы (чего нельзя сказать о современной астрономии)... Существовало приручение животных, был изобретен севооборот, выведены новые виды растений и очищены благодаря устранению перекрестного оплодотворения, были сделаны химические изобретения, существовало поразительное искусство, сравнимое с лучшими достижениями настоящего... Во все времена человек смотрел на свое окружение широко раскрытыми глазами и использовал свой изобретательный ум, во все времена он совершал невероятные открытия, и мы всегда можем что-то почерпнуть из его идей" ²¹.

Также инструментально важными для человечества могут быть и формы знания, непосредственно связанные с экзистенцией. Таким видом знания выступает религиозно-мистическое знание. Мы не будем здесь касаться истин, которые даются в виде Божественных Откровений и являются базисом Веры. Обратимся к религиозно-практическому познанию. По мнению Х.-Г. Гадамера, суть такого познания раскрывает греческая трагедия, в частности, Эсхил. "Он нашел, или вернее, раскрыл в ее метафизическом значении формулу, дающую выражение внутренней исторично­сти опыта: учиться благодаря страданию ... То, чему человек должен научиться благодаря страданию, не есть та или иная вещь – он должен осознать пределы человеческого бытия, осознать неснимаемость тех границ, которые отделяют его от божественного. В конечном счете это есть религиозное познание – то самое, за которым последовало рождение греческой трагедии" ²². Иными словами, религиозно-практическое знание выступает как своеобразный инструмент структурной организации существования человека в мире и обществе. Функционально аналогичными инструментами могут быть и астрология, и магия, и шаманизм.

С другой стороны, наука может выполнять и экзистенциальные функции в социуме, так как эта форма знания также тесно связана с динамикой общества, с фундаментальными его составляющими. Так, в XIX веке научное знание функционально выступило как эмансипационное, освобождавшее теории от метафизических и теологическим построений. Вот что Швейцер А. писал о победе позитивного знания: "Окрепшие тем временем естественные науки взбунтовались и с поистине плебейской жаждой правды действительности до основания разрушили созданные фантазией великолепные сооружения" ²³ (под которыми он подразумевал философские построения, например, систему Гегеля).

Мы намеренно не случайно так пристально рассмотрели идеи о формах знания и их конструктивной для социума значимости, так как они позволяют создать наиболее полную классификацию знания, исходя из инструментальной и экзистенциальной функциональности. С другой стороны, любая классификация – это процедура формально-логическая, связанная с идеализацией. Тем более классификация, связанная с рассмотрением феномена знания в контексте релевантностей, наблюдаемых в рамках социальной реальности. Все же попытаемся указать на эти функции.

В первом приближении знание может выступать как инструмент решения социальных задач, либо как фактор, воздействующий на наиболее глубинные истоки социального и человеческого бытия. Именно так проявляются инструментальные и экзистенциальные функции знания в обществе.

Что касается инструментальных функций знания, то исходя из них, знание можно классифицировать следующим образом:

• по степени востребованности обществом (релевантное и элевантное);

• по степени ценности для отдельных компонентов социальной системы (функционально значимое и функционально бесполезное – так, например, знание о поражающей способности оружия необходимо для военно-политической сферы, но фактически бесполезно для экономики);

• по степени востребованности в ходе деятельности индивидов (утилитарное – связанное с повседневными мотивами-интенциями и прагматическое – базирующееся на рациональноосознаваемых целях деятельности);

• по степени значимости для членов общества (общесоциальное, групповое, индивидуальное);

• по степени значимости для жизнедеятельности общества (адаптационное, которое позволяет обществу поддерживать свою функциональную жизнеспособность, и гедонистическое, которое существенным образом улучшает уровень и качество жизни, способствует созданию комфорта);

• по степени непосредственной возможности использовать в технических устройствах и технологических процессах (прикладное и фундаментальное).

Многообразны и экзистенциальные функции знания, в связи с чем попытаемся дать как можно более полную соответствующую классификацию знания:

• по степени широты воздействия знание может быть связано либо с экзистенцией индивида, либо с бытием всего общества;

• по степени влияния на динамические характеристики социума знание может быть направлено либо на поддержание социальной аутентичности в определенных границах, либо может способствовать определенным социальным инновациям или же собственно манифестировать их, проявляя свой эмансипационный потенциал;

• по степени реального воздействия на социальное и человеческое бытие знание является объективным или же субъективным (в определенном смысле все знание субъективно, но наиболее крайним случаем можно считать тот, когда знание способствует созданию новых слоев экзистенциальной реальности, в результате чего рядом с культурой появляются новые ментальные миры – например, киберпространство, а также другие формы замещающего опыта);

• по степени субъективного ощущения реальности можно говорить о профаном, повседневном знании и знании священном, связанном с Абсолютом (последний функциональный вид знания представляется нам очень важным для поддержания человеческой идентичности, так как оно способствует устойчивости человеческого бытия в структуре всего Универсума в целом, вне зависимости от того, что человек понимает в качестве Абсолюта, но, безусловно, здесь прежде всего мыслится Бог и принципы мироздания);

• по степени объективного воздействия на экзистенциальные основания и степени их открытости человеку можно говорить о знании профаном и сакральном (в отличие от предыдущих видов эти типы связаны с наиболее глубинными характеристиками знания, о чем пойдет речь в следующей главе);

• по степени значимости для экзистенции, существования какой-либо локальной культуры или цивилизации, общества знание может проявлять либо функции поддержания внутренних границ и аутентичности, либо функции идентичности с другим или другими аналогичными социальными объектами, либо вообще быть направленными на разрушение границ данного объекта или его стагнацию (в качестве примера укажем на экзистенциальную функцию парадигм социально-исторического знания, где существуют образы России как самостоятельной цивилизации, как части Европы или Евразии, либо вообще игнорируется особое место нашей цивилизации в общемировом социокультурном пространстве);

• по степени воздействия на структуру социального объекта знание может способствовать легитимации социального порядка, либо трансформировать его;

• по формам эмансипации и преодоления отчуждения индивида знание может выполнять функцию освобождения личности от диктата всего общества в целом или от контроля отдельных социальных институтов.

Особая функция знания связана с созданием у индивида чувства включенности в исторический процесс и преодолением так называемой "социально-темпоральной" формы отчуждения.

Укажем на то, что инструментальные функции проявляет прежде всего естественнонаучное и техническое знание, тогда как в социально-гуманитарном и различных формах ненаучного знания (религия, астрология, магия) доминируют экзистенциальные функции. Тем не менее, естественнонаучные и технические виды знания могут выполнять важные экзистенциальные функции в обществе, тогда как иные виды знания могут иметь важную инструментальную значимость для социума. Еще раз оговоримся, что предложенная классификация – продукт абстрагирования и идеализации. На практике функции знания проявляются комбинированно, причем зачастую их проблемно дифференцировать, даже проводя основательное исследование.

Примечания.

1. Гегель Г.В.Ф. Сочинения. М., 1948. Т. 7. С. 19.

2. Сорокин П.А. Кризис нашего времени. / Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992. С. 413.

3. Сорокин П. Там же. С. 464.

4. Сорокин П. Там же. С. 463.

5. Сорокин П. Там же. С. 468.

6. Сорокин П. Там же. С. 471-472.

7. Шелер М. Философское мировоззрение / Шелер М. Избранные произведения. М.: Гнозис, 1994. С. 5.

8. Шелер М. Формы знания и образования / Шелер М. Там же. С. 44.

9. Бохеньский Ю.М. Современная европейская философия. - М.: Научный мир, 2000. С. 124.

10. Шелер М. Формы знания и образования / Шелер М. Там же. С. 43.

11. Шелер М. Человек в эпоху уравнивания / Шелер М. Там же. С. 106.

12. Шелер М. Формы знания и образования / Шелер М. Там же. С. 43.

13. Шелер М. Философское мировоззрение / Шелер М. Там же. С. 9.

14. Шелер М. Формы знания и образования / Шелер М. Там же. С. 45-46.

15. Шелер М. Философское мировоззрение / Шелер М. Там же. С. 11-12.

16. Шелер М. Формы знания и образования / Шелер М. Там же. С. 47.

17. Dewey J. Essay in Experimental Logic. Chicago: Univ. Press, 1916. P. 130.

18. Хабермас Ю. О прагматическом, этическом и моральном употреблении практического разума. / Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. М.: Academia, 1995. С. 9.

19. Habermas J. Knowledge and Human Interests. - London, 1971. P. 4.

20. Habermas J. Theory and Practice. - London, 1974. P. 9.

21. Фейерабенд П. К. Против методологического принуждения. Лондон, 1975 // Фейерабенд П. К. Избранные труды по методологии науки. М.: Прогресс, 1986. C. 463-464.

22. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1988. С. 420.

23. Швейцер А. Культура и этика. М., 1973. С. 35.

Характеристики

Список файлов статьи